Игорь Алимов - Арторикс

Через некоторое время стало известно, что улетел он на восток. Это в доверительной беседе сообщил Жаку Кисленнену плененный варварский вождь по имени Друган, группа сотоварищей которого дерзко пыталась сбить самолет сэра Генри камнями. В ответ на это сэр Генри сбросил им на головы карманный молитвенник, хотя надо было бы – бомбу.

С тех пор про сэра Генри сведений не поступало. Герцог чрезвычайно огорчился из-за его отъезда (отлета), особенно потому, что в результате в палате лордов (которая еще существовала в то время) образовалось подозрительное равенство голосов.

– Я прибыл сюда, во-первых, дабы насладиться своей собственностью – я имею в виду прежде всего дом, – а, во-вторых, дабы попросить вас не уничтожать беспричинно животных в лесу, – поведал мне сэр Генри, раскуривая трубку. – Дело в том, что лес я тоже рассматриваю как свою, в некотором роде, собственность. Я покровительствую этому лесу.

Сэр Генри выпустил дым в воздух и продолжал.

– Среди вас непременно должен быть некто по имени Людвиг Шаттон, младший князь Тамура. Нельзя ли лицезреть оного или они почивают?

Поняв, что речь идет о Люлю Шоколадке, я не знал даже, что и ответить: почивает Люлю или делает нечто большее, если почти весь слышимый храп принадлежит именно ему? Видя мою растерянность, сэр Генри затянулся, пустил красивое кольцо и продолжал:

– Впрочем, если младший князь Тамура спит, то будить его не стоит. Можно подождать и до утра. Вы, насколько я понял, инспектор Дэдлиб? Я много о вас читал в прессе и слышал по радио. Вы кажетесь мне просвещенным и способным человеком… Однако, если не возражаете, я предложил бы пройти в дом. Там будет удобнее.

В доме сэр Генри зашторил окна, зажег свет, уселся к столу, открыл бар и предложил выбрать напиток. Я не стал ломаться и выбрал виски «Grant's», поскольку пива среди запасов сэра Генри не оказалось.

– Не держу, знаете ли, и не употребляю. От него тяжесть какая-то в желудке, – пояснил он, наливая себе текилы. – Ну-с, я вас слушаю. Зачем вы сюда прибыли, поломали столько деревьев и убили столько ценных животных?

Вкратце я рассказал сэру Генри о не лишенных драматизма событиях, разыгравшихся недавно в Арториксе. Мы надеемся (сказал я) врывать зло с корнем и потому ведем розыск беглецов и лиц, пропавших в ходе операции.

– Какая гнусная затея! – возмутился сэр Генри, укоризненно качая головой. – Этот ваш Вайпер – порядочная скотина, как мне кажется… А сэр Аллен Дройт, вы говорите, остался в Арториксе?

– Да. Господин шериф выразил желание лично выкурить всех оставшихся бандитов из их подземного гнезда.

– По-прежнему шериф? – сделал движение бровями сэр Генри. – Это на него так похоже… н-да. Так, вы говорите, у вас кто-то пропал?

– Именно так. Канули бесследно инспектор Шатл, начальник особого отдела полиции, и сотрудница его отдела Лизетта Энмайстер. Обоих весьма жаль.

– Как вы сказали? Энмайстер? Ну-ну. Это такая юная мисс с немного странной прической? – Сэр Генри точным жестом обозначил странность прически.

Не обратив внимания на его иронию, я подался вперед:

– Именно! Вы что-то про нее знаете?

– Разве что самое немногое. Это, видимо, та самая мисс, которую вы разыскиваете. По крайней мере, она назвалась этим именем.

– А где ее можно видеть? – Я выпил виски залпом, чем привел сэра Генри в недоумение.

– Я смотрю, вы принимаете леди близко к сердцу, – наконец соизволил заметить он. – Мисс Энмайстер была мной встречена день назад на опушке леса – если хотите, я потом покажу это место – в сопровождении господина приятной наружности, вежливого и улыбчивого, по фамилии Мурильо. Они следовали в машине марки «Мерседес». Я остановил их, поскольку мои часы встали, а я хотел узнать, который час. – Сэр Генри перевел задумчивый взгляд на свои наручные часы: скромный «роллекс» с совсем небольшим количеством бриллиантов.

– А на мисс Энмайстер вы не заметили каких-нибудь веревок, например, или прочих средств лишения свободы?

– Заметил, – невозмутимо кивнул сэр Генри, выколачивая трубку в бронзовую пепельницу в форме лотоса. – Она была просто-таки обмотана веревкой. Когда я полюбопытствовал у ее спутника, не мешает ли мисс веревка и особенно платок, торчащий изо рта, он ответил, что не мешает. Наоборот, мисс так нравится, и она так любит. И тогда я застрелил этого господина из ружья. – Сэр Генри указал на «Галлахер». – И развязал мисс, которой, по ее собственному признанию, веревки уже порядочно надоели.

– Простите, сэр, что я все время вас перебиваю, но не могли бы вы указать, где я могу видеть эту мисс? – не выдержал я.

– Вы можете ее видеть в моей лодке. Она заснула, пока мы ехали.

– Как это славно! А не встречали вы где-нибудь еще и господина по фамилии Шатл? Тоже связанного или даже в цепях?

Сэр Генри отрицательно покачал головой.

– Что же… Будем искать.

– Что имеете предъявить тумпстаунской таможне?

Люлю, с природным изяществом ковырнув пальцем в ухе, повернулся к господину Дройту. – Аллен, что мы имеем предъявить… м-м… таможне?

– Да ничего, собственно… – развел руками господин Дройт. – У нас с собой не так уж и много вещей. – Он указал на два запыленных саквояжа хорошей кожи и с золотыми инкрустациями. Саквояжи стояли по обе стороны от великого человека и производили самое благоприятное впечатление. – Только самое необходимое. В основном – мелочи.

– Откройте, пожалуйста, – попросил, шевеля длинными пальцами, таможенник – тощий как жердь, в фуражке с широким блестящим козырьком, плавно переходящим в громадные черные очки на длинном носу.

– Он нам не доверят? – поинтересовался Люлю у господина Дройта.

– Он исполняет свой долг, – заверил его господин Дройт, ставя саквояжи на стол. – Такая у него работа. Ты же знаешь, как это бывает: у каждого своя работа и от того, как этот каждый ее выполняет, в конечном итоге и зависит уровень текущего благосостояния общества, а также всякие демократические свободы и даже иногда права. – Таможенник заинтересованно прислушивался к беседе.

– А-а-а-а… – понимающе протянул Люлю. – Вот в чем дело! Ну конечно, права! Как же я сразу-то…

Таможенник неопределенно хмыкнул, исполненным профессиональной грации движением погрузил руки в один из саквояжей и стал там ковыряться. Некоторое время процесс этот происходил вполне безмятежно, потом страж контрабанды за мгновение застыл и осторожно, как бомбу, извлек из недр саквояжа замшевый сверток размером с две крупные груши.

– Что это? – спросил он, держа сверток двумя пальцами.

– А! Это! – господин Дройт широко улыбнулся, – это, видите ли, мои фамильные драгоценности. Я взял с собой только те, без которых никак не могу обойтись.