Леонид Замятин - Эффект «домино»

— Что вы станете говорить, когда отпечатки ваших пальчиков, в чем не сомневаюсь, обнаружатся на банкнотах, кои вы спрятали в отстойнике, а также на части драгоценностей, имеющих плоские поверхности?

Он, потупив взгляд, окаменело застыл, то ли не желая отвечать, то ли размышляя, пытаясь отыскать лазейку.

— Тогда все ваши «подбросили», «нарушили», — продолжил я, — окажутся явной несуразностью на фоне вещественных доказательств. Вы, конечно, до конца будете пытаться вывернуться, но ложь, смею заверить, подобно трясине, засосет, и без руки помощи уже не выбраться. А я ее пока еще протягиваю.

Он глянул на меня исподлобья, недоверчиво.

— Сейчас усиленно осуществляются оперативно-розыскные меро-приятия по делу Колмыкова. Имеются сведения на двоих подозреваемых. Их видели выходившими из подъезда жильцы и случайные прохожие. Составлены фотороботы. Их поимка — вопрос нескольких дней. Едва ли, взятые в оборот, они будут покрывать заказчика, — давил я на психику. — Не лучше ли опередить события и покаяться? У вас просто посветлеет на душе. Предлагаю пока условия почетной сдачи, дальше будет намного хуже, — предупредил я.

Его взгляд вдруг стал заинтересованным, но согласиться с моим предложением он не решился, видимо, вел тяжелый торг с самим собой, рассматривая свое положение в различных ситуациях.

— Итак, про статью за хранение и сбыт наркотиков мы забываем, — начал я перечислять условия. — Да и убийство Колмыковой произошло не в корыстных целях, а в состоянии аффекта, на почве ревности. Ну, а сотрудника уголовного розыска Макарова…

— Не убивал я вашего Макарова! — сорвался Ловчила в крик.

— Возможно, — спокойно согласился я. — Вот и нужно прояснить ситуацию, смотришь, несколько лет по приговору сэкономишь, а так все ваши криминальные художества по совокупности на четвертак тянут, не менее. А будешь покладистым, переговорю с прокурором, и затребует он за вашу работу с нервными условиями труда по самым низким расценкам.

— Знаю я ваши уговоры, — он хмыкнул, — без мыла залезете в душу. Только ваш нынешний сиропчик, которым так усердно поливаете, потом для меня горчицей отдавать будет.

— Ну, знаете, торговаться и увещевать у меня нет ни времени, ни резона. Доказательств для правомерности задержания достаточно. Пусть вами займется следователь прокуратуры, — я сделал паузу перед тем, как предложить выбор. — Или вы сейчас возвращаетесь в камеру, и мы навсегда распрощаемся с вами, я свое дело сделал, пусть дальше занимаются другие безо всяких там предварительных условий, по полному списку совершенных вами уголовных деяний, как уже почти доказанных, так и предполагаемых, или сейчас выкладываете мне все без утайки, и мы вместе мозгуем, как облечь все совершенное вами в более мягкие формы уголовных статей. На размышление — пару минут. Извините, больше дать не могу, дела.

Зазвонил телефон, я поднял трубку. Глухой монотонный голос Писарева справился о самочувствии. Ответил коротко:

— Поганое.

— Юрку из морга привезли, — сообщил он.

Я горестно и шумно вздохнул.

— Еду сейчас туда, — добавил Писарев.

— Давай, я тоже скоро подъеду, — и хотел уже положить трубку, но следом, спохватившись, произнес: — Постой. Что-нибудь хоть прояснилось?

Герка не уточнял, о чем я спрашивал: на двоих у нас сейчас одна боль.

— Пока обобщаем факты и данные экспертиз. Уже есть над чем поразмышлять. Отпечатки пальцев, обнаруженные на посуде в квартире Чегина, и отпечатки пальцев, оставленные на бокале в квартире Алешина, идентичны и принадлежат женщине. Но это еще не все: отпечатки пальцев на ноже тоже принадлежат предположительно женщине, но уже другой. Вот такой выходит ребус. Ну ладно, увидимся.

— Увидимся, — машинально проговорил я и положил трубку.

Гнетущая потеря вновь завладела моей душой. Сидел, тупо уставившись в стол, в голове, как на заезженной пластинке, проигрываются похороны: прикосновение губ к холодному лбу друга, троекратный прощальный салют, раздирающий сердце вопль. И все это рядом, завтра. Легкое покашливание заставило поднять голову. На меня смотрел Ловчила с той самой услужливостью, которая проявлялась на его лице в наши первые встречи.

— Ну, и что надумал? — вернулся я к исполнению своих обязан-ностей.

— Видите ли, — он вывернул перед собой руки ладонями вверх, словно собирался заниматься хиромантией, — бумажка, я имею в виду протокол обыска, она и есть бумажка.

— Хотите сказать, беру на понт и вам нужны результаты дактилоскопической экспертизы в надежде, что она ничего не обнаружила, — догадался я.

— Ну, не совсем так, но где-то рядом, — и он изобразил на лице наигранное смущение.

Я набрал номер телефона трассологической лаборатории. Результаты оказались готовыми, и я попросил доставить их в кабинет.

Минут через пять вошла сотрудница лаборатории, пристально взглянула на Ловчилу и положила передо мной лист протокола.

— В нашем банке данных подобные отпечатки имеются? — спросил я.

— Да, — подтвердила сотрудница. — В заключении указано. Отпечатки пальцев принадлежат Саврасову Георгию Константиновичу, привлекавшемуся ранее к уголовной ответственности за мошенничество.

Женщина вышла, и мой взгляд застыл на Ловчиле.

— Ну, и что теперь? Думали, разыгрываю перед вами спектакль с протоколами и прочими атрибутами? — и тут же перешел, для вразумления, на дружеский тон: — Ты же не ровня крутым мальчикам с бычьей головой и таким же умом. У тебя же соображалка работает, как у профессора математики, и ты уже давно просчитал все варианты возможного для тебя исхода и убедился, что предлагаемый мною — лучший, но почему-то «валяешь ваньку» и надеешься на дурацкое «авось».

— Ну, а если эти драгоценности и валюту меня сама хозяйка попросила надежно спрятать? Опасалась за их сохранность, боялась Леши вашего? — проговорил он ехидным голоском, и я, уже было готовившийся принимать капитуляцию, был буквально обескуражен: в моем распоряжении не имелось веского факта в противовес его заявлению.

Длительная пауза сыграла бы ему на руку, он почувствовал бы мою неуверенность и попытался бы развить успех. Пришлось проявить весь свой артистизм. Я с раздражением задвинул ящик стола, поднялся, насупил брови.

— Все, Саврасов, у меня больше нет времени с вами возиться. Повторяюсь, я свое дело сделал: задержал подозреваемого в убийстве и, возможно, не в одном, ну, а по наркотикам — особая статья. В общем, фактов предостаточно, чтобы избрать мерой пресечения содержание под стражей, — я подвинул к себе поближе телефон и начал накручивать диск. — И пусть теперь тобой занимается прокуратура: уличают, сличают, проводят очные ставки, делают следственные эксперименты. У меня с тобой полный развод!