Эд Макбейн - Дети джунглей (сборник)

— Извините за беспокойство, — сказал я, чувствуя жуткую неловкость, как всегда в подобных ситуациях. — Тем не менее закон требует от нас проведения расследования, и…

— Все в порядке, мистер Уиллис. — Она быстро подошла к дивану и поправила салфеточки. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо.

Я уселся, и Эд сел справа от меня. Коннерли встал около батареи, заложив руки за спину.

Эд вытащил свой блокнот и деликатно откашлялся. Я принял это за сигнал к действиям и попросил:

— Не могли бы вы нам рассказать, что же здесь произошло? Ее нижняя губа задрожала, и я увидел, что у нее из глаз вот-вот покатятся слезы. Она закусила губу, нагнула голову, и когда снова подняла ее, ей удалось-таки их сдержать.

— Ну, я… я в действительности не знаю точно, как это произошло. Видите ли, я была в кухне, пекла пирог. Сегодня среда, а я обычно пеку пироги по средам. Мальчики… — Она запнулась и снова закусила губу. — Мальчики любят пироги, и я стараюсь печь хотя бы раз в неделю.

— Да, мэм.

— Я… я ставила пирог в духовку, когда услышала… какой-то шум на чердаке. Я знала, что мальчики там играют, и мне и в голову не пришло ничего такого.

— Как зовут мальчиков, миссис Оуэнс?

— Джеффри. Он мой старший. И… и…

— Да, мэм?

— Рональд, — выдохнула она и снова опустила голову. — Рональд — тот, который… Рональд…

— Был застрелен, верно?

Она не ответила. Она просто кивнула, и тут не сдерживаемые больше слезы потекли у нее из глаз. Потом она начала раскачиваться, крепко сцепив руки. Я встал, потому что был чертовски смущен, и принялся расхаживать по комнате. С пианино, стоящего справа, мне улыбались лица с четырех фотографий. Мужчина постарше, очевидно, был покойным мистером Оуэнсом. На второй был запечатлен молодой человек в армейской форме со значками скрещенных ружей на лацканах. С других фотографий улыбались два младших мальчика.

Миссис Оуэнс перестала плакать. Она высморкалась в маленький носовой платочек и подняла глаза.

— Который из них Джеффри? — спросил я.

— Светловолосый.

Я еще раз посмотрел на фото. Джеффри мне показался приятным мальчиком с милой улыбкой и со светлыми, как у матери, глазами.

— А он сейчас дома?

— Да. Он наверху, в своей комнате.

— Мне бы хотелось переговорить с ним.

— Хорошо.

— Но если вы не возражаете, я сначала взгляну на чердак. Похоже, она готова была отказаться, но потом кивнула:

— Конечно.

— Вам не стоит подниматься с нами, миссис Оуэнс, — сказал Эд. — Патрульный нас проводит.

— Спасибо, — отозвалась она.

Мы пошли вверх по лестнице за Коннерли, и он нам шепнул:

— Поняли, что я имел в виду? Господи, какое мерзкое дело!

— А что поделаешь! — философски заметил Эд. Чердак с оштукатуренными стенами и потолком был приспособлен под игровую. Игрушечная железная дорога занимала половину комнаты. В другой половине лежал, прикрытый простыней, юный Рональд Оуэнс. Я подошел, отогнул край простыни и посмотрел на мальчика. Он был очень похож на старшего, Джеффри, вот только волосы у него были темными. У него были такие же светлые глаза, хотя теперь они смотрели на меня ничего не видящим взглядом. Между глазами виднелось аккуратное отверстие, а все лицо превратилось в безобразную массу из смеси крови и пороха. Я снова закрыл его простыней.

— Где оружие? — спросил я у Коннерли.

— Здесь, сэр.

Он выудил из своего кармана аккуратно завернутый в носовой платок «люгер». Я развернул платок и принялся внимательно рассматривать немецкое оружие.

— Ты открывал его, Коннерли?

— Зачем же, сэр? Дежурному патрульному не положено…

— Да брось ты! — сказал я. — Если ты заглядывал в него, то только избавил меня от лишнего беспокойства. Коннерли засмущался:

— Да, сэр, я его открывал.

— Есть другие патроны?

— Нет, сэр.

— Даже в патроннике?

— Да.

— Значит, был всего один патрон. Это странно.

— А что в этом странного? — осведомился Эд.

— Просто у «люгера» патроны вставляются сразу в обойме, — объяснил я. — По восемь штук. Странно, что там был только один-единственный патрон.

Я пожал плечами, возвращая револьвер Коннерли.

— Давайте еще тут посмотрим.

Мы стали обыскивать чердак, сами не зная, что ищем. Думаю, я просто хотел отсрочить разговор с мальчиком, который застрелил собственного братишку.

— Связка книг, — сказал Эд.

— Да ну?

— Угу. Несколько альбомов для наклеивания вырезок. Из старых газет.

— Тут тоже есть кое-что, — вставил Коннерли.

— И что тут у тебя?

— Похоже на обойму с патронами, сэр.

— Да ну? Для «люгера»?

— Похоже, сэр.

Я подошел к тому месту, где стоял Коннерли, и взял с полки коробку. Патрульный не прикасался к ней. Коробка была покрыта тонким слоем пыли. В открытой коробке находилось две обоймы, и они тоже были покрыты тонким слоем пыли. Я вынул одну обойму и посчитал патроны. Восемь. Во второй обойме их было семь.

— В этой только семь, — сказал я.

— Ага, — подтвердил Коннерли. — Вот откуда был взят тот самый патрон, точно.

— Один из этих альбомов посвящен старшему брату, — сказал Эд, сидя на корточках.

— Какой еще альбом? — не понял я.

— С вырезками, Арт. Все о солдате. Он был настоящим героем.

— Неужели?

— Масса подробностей о его смерти. Милая коллекция.

— Что-нибудь еще, Эд?

— Еще несколько неподклеенных газетных вырезок. Ничего особенного… Однако!

— Ну, что еще?

— Черт, это довольно странно! — сказал Эд.

— Что? В чем дело-то?

Он поднялся и подошел ко мне, протягивая вырезку.

— Вот посмотри-ка, Арт!

Это была статья, вырезанная ножницами из одной бульварной газеты. Рассказ о мальчике и девочке, которые играли на заднем дворе с военным сувениром — кольтом 45-го калибра. Сорок пятый выстрелил, снеся девочке половину головы. Там была фотография мальчика в слезах и душераздирающая история о фатальном несчастном случае.

— Какое совпадение! А, Арт?

— Угу, — подтвердил я, — совпадение! — Я вернул коробку с обоймами на полку. — Полагаю, пора поговорить с мальчиком.

Мы спустились с чердака, а Коннерли прошептал что-то о том, что бывают в жизни совпадения. Он позвал миссис Оуэнс. Та пришла и проводила меня в комнату сына на втором этаже дома.

Она легонько постучалась в дверь и тихо позвала:

— Джеффри?

Я услышал рыдания за дверью, а потом мальчик сквозь слезы ответил:

— Да!

— Тут джентльмены хотят с тобой поговорить. Рыдания прекратились, и я услышал шлепанье босых ног по полу. Дверь открыл Джеффри, вытирая слезы с лица. Он был худее, чем на фотографии, с ярко-голубыми глазами и узкими губами. Взлохмаченные волосы падали на лоб, а под глазами и на щеках остались дорожки от слез.

— Вы полицейские, верно? — спросил он.