Иэн Рэнкин - Водопад

— У вас были какие-нибудь конфликты с мисс Бальфур?

— А из-за чего бы нам конфликтовать, скажите на милость?

— Теперь уже не из-за чего, сэр, — холодно ответила Хейс.

Девлин смерил ее неприязненным взглядом и повернулся к Ребусу.

— Я вижу, вас заинтересовал мой стол, инспектор, — сказал он.

Ребус с удивлением обнаружил, что машинально поглаживает кончиками пальцев чуть шероховатую столешницу.

— Начало девятнадцатого века, — продолжал Девлин. — Этот стол сделал своими руками один ученый-анатом. — Он бросил быстрый взгляд в сторону Хейс, потом снова посмотрел на Ребуса. — Видите ли, я кое-что вспомнил, но мне кажется — это вряд ли может иметь какое-то значение.

— Что же, сэр?

— Я видел человека, который стоял напротив нашего дома.

Ребус знал, что хочет сказать Хейс, и поспешил ее опередить:

— Когда это было?

— Дня за два до того, как пропала мисс Бальфур. И накануне ее исчезновения тоже. — Девлин слегка повел плечами. Судя по этому движению, он прекрасно понимал, какой эффект возымели на слушателей его слова. Хейс побагровела. Ей так и хотелось крикнуть: «Почему ты не сказал об этом сразу, старый хрыч?!»

Ребус взял себя в руки и спросил совершенно спокойно:

— Он стоял на противоположном тротуаре?

— Именно.

— Вы хорошо его рассмотрели? Можете его описать?

Девлин снова пожал плечами.

— Лет двадцати с небольшим, волосы темные, короткие… не слишком короткие, просто аккуратно подстрижены.

— Может быть, это кто-то из соседей? — предположил Ребус.

— Я не знаю, я просто говорю, что видел. Мне показалось, этот парень кого-то ждет, но я не уверен. Во всяком случае, он пару раз смотрел на часы.

— Это не мог быть бойфренд мисс Бальфур?

— Ее ухажер? О нет, Дэвида я знаю…

— Вы знаете Дэвида Костелло? — переспросил Ребус, продолжая рассматривать головоломку.

— Несколько раз разговаривал с ним, только и всего. Когда мы сталкивались в подъезде. Приятный молодой человек…

— Как он был одет? — спросила Хейс.

— Кто? Дэвид?

— Нет, человек, которого вы видели на улице. — Хейс сопроводила свои слова самым свирепым взглядом, но Девлина это, похоже, только позабавило.

— На нем были брюки и куртка, — сказал он и покосился на свою растянутую кофту. — Точнее сказать не могу, так как не слежу за современной модой.

Ребус знал, что профессор Девлин говорит правду. Четырнадцать лет назад он ходил в точно такой же растянутой и застиранной кофте, которую поддевал под бледно-зеленый хирургический халат. Кроме того, он носил галстук-«бабочку», которая постоянно съезжала то на одну, то на другую сторону. Просто поразительно, подумал Ребус, как врезалось в память то первое вскрытие: картины, запахи, звуки, которые должны были стать привычными. Скрежет металла по кости, негромкое потрескивание рассекаемой скальпелем кожи… Своеобразное чувство юмора, свойственное некоторым патологоанатомам, заставляло их превращать каждое вскрытие, на котором присутствовали детективы-новички, в настоящий спектакль со всеми спецэффектами, но Девлин никогда так не поступал. Он целиком сосредотачивался на трупе, словно в прозекторской больше никого не было, и исполнял свою работу с почти ритуальной точностью и пиететом.

— Как вам кажется, — спросил Ребус, — быть может, вы сумеете дать нам более подробное описание, если немного подумаете?

— Я в этом сомневаюсь, инспектор, но если это так важно, я, разумеется, попытаюсь.

— Расследование только началось, сэр. Вы же сами знаете, что на первом этапе мы не вправе пренебрегать ни одной мелочью.

Ребус говорил с Девлином как с коллегой-профессионалом, и это сработало.

— Мы можем попробовать составить фоторобот, — продолжал Ребус. — И если это окажется кто-то из соседей или человек, которого здесь хорошо знают, это очень облегчит нам жизнь.

— Гм-м, звучит разумно, — согласился Девлин.

Решив ковать железо, пока горячо, Ребус достал мобильный телефон и позвонил в Гэйфилдский участок. Договорившись о встрече с полицейским художником на завтрашнее утро, он спросил у Девлина, не нужно ли прислать за ним машину.

— Мне кажется, я в состоянии сам найти дорогу, — проворчал профессор. — Песок из меня пока не сыплется.

Однако, провожая двух детективов к выходу, он двигался как на ходулях, словно после двадцати минут сидения за столом его суставы перестали сгибаться.

— Еще раз большое спасибо, сэр, — сказал Ребус, пожимая Девлину руку на прощание.

В ответ профессор только кивнул, стараясь не смотреть на Хейс, которая не проявляла никакого желания выразить ему свою благодарность за своевременно сообщенные сведения. Уже за дверью, когда они поднимались к следующей площадке, она пробормотала несколько слов, которые Ребус не расслышал.

— Что-что?

— Я сказала — чертовы мужики!.. — Она немного помолчала и добавила: — Я не имею в виду вас, сэр.

Ребус промолчал — ему хотелось, чтобы Хейс высказала то, что было у нее на душе.

— Как вы думаете, если бы к нему пришли двое полицейских-женщин, старый мухомор сказал бы хоть слово?! Да никогда в жизни! — выпалила она после небольшой паузы.

— Я думаю, — сказал Ребус, — все зависело бы от того, как с ним стали бы разговаривать.

Хейс с подозрением покосилась на Ребуса, но он не шутил.

— Часть нашей работы, — продолжал он, — состоит в том, чтобы притворяться, будто нам нравятся все, с кем мы беседуем, и что нам очень интересно и важно то, что эти люди могут сообщить.

— Он просто…

— …действовал тебе на нервы? Мне тоже. Что поделаешь, Девлин привык глядеть на людей немного свысока, и теперь его не изменишь. Но, как бы он тебя ни раздражал, этого нельзя показывать! Ты права: я тоже не уверен, что он расположен был с нами чем-то делиться. Старик привык сам решать, что существенно, а что нет. К счастью, потом он немного приоткрылся, чтобы поставить на место тебя… — Ребус улыбнулся. — Отличная работа, Хейс. Не часто мне удается сыграть роль «доброго полицейского».

— Он не просто действовал мне на нервы, он…

— Что же еще?

— Он вогнал меня в дрожь.

Ребус внимательно посмотрел на нее.

— Разве это не одно и то же?

Филлида Хейс покачала головой.

— То, что он выделял вас как старого приятеля, действительно меня раздражало, потому что я оказалась… за бортом. Но эта газетная заметка на видном месте…

— Та, которая в рамочке?

Она кивнула.

— Вот от этого у меня мурашки пошли по коже.

— Он патологоанатом, — объяснил Ребус. — У этих ребят шкура гораздо толще, чем у обычных полицейских.

Филлида Хейс ненадолго задумалась, потом чуть заметно улыбнулась, но Ребус увидел.

— Чему ты смеешься? — спросил он.

— Так, ничего особенного, — сказала она. — Просто, когда мы уходили, я заметила под столом фрагмент головоломки…