Анатолий Силин - Убийца среди нас

Колян взвешивал и прикидывал. Вспомнил про свой день рождения: в воскресенье все равно братанов и Ястреба приглашать. Но сделать это придется со смыслом — позолотить пахану руку. Он это любит. Заодно, без лишнего базара, сведет с Сагуновым. Мужик сильный, что надо. У него и кличка — Сильный. Болтается после зоны без дела. Под завязку же организует встречу с шефом Рюмина или Парамошкина. Что он за птица? Вся проблема предстоящей бухалки [12] Выпивка по случаю дня рождения пока что в подарке. Что положить пахану на лапу? Колян терялся в мыслях. Можно б вручить конвертик с баксами, но их у него нет. Ружье, нож, карабин? Этого добра у Ястреба, говорят, полным-полно, даже сабли и два огромных меча на стенах висят. Вот если б золотишка, да такого, чтобы у пахана глаза загорелись. Только где взять? Разве что у братьев Кошкиных. Когда-то Колян Федора и Ваську Кошкиных от тюрьмы увел. Им, не единожды судимым, срок светил под самую завязку. Теперь пусть и они выручают.

Младший брат — Санек Кошкин — недавно проболтался, что скоро у них на крючке окажется богатенький торгаш. "Карасиков" Кошкины наловили уже немало. У братьев, как Федор решит, так и будет. Встречаться надо только с ним.

Федор Кошкин — старший из троих братьев. После второй отсидки долго не мог нигде приткнуться. В основном отирался у гастрономов: грузил, разгружал, подносил, был на подхвате. Младший брат Василий еще валяется на тюремных нарах. Скоро и он должен вернуться. Федор кормил глухую бабку и младшего брата — Санька. Санек — родной по матери, а мать умерла. Жили на окраине Каменогорска в полуразвалившемся доме.

Через полгода вернулся Василий. Работать, как все, не захотел. Шныряли в одной из бандгрупп Ястреба, собирая оброк. Кто бы мог подумать, что Витька Кондратьев из Ястребка станет Ястребом — паханом всего заводского района. Ждали и Кошкины своей фортуны: на долю с оброка не слишком-то разгуляешься.

Мысль осенила Федора как-то совсем неожиданно. Болтаясь по недавно открытому на стадионе рынку, Федор подумал, а почему бы братьям не поработать на рынке уборщиками? Тут столько "карасиков", да с такой "икричкой", что просто руки чешутся. Размечтался о перспективах жизни, и они виделись ему только в розовом цвете. Директор рынка принял на работу сразу всех троих. С этого и началось восхождение Кошкиных к богатству. Обзавелись нужным инструментом, за работу взялись так, что сразу были отмечены директором и заслужили хорошую репутацию. Но это внешняя сторона, а была и внутренняя — малозаметная и сокрытая от глаз людских. Кошкины стали прислушиваться, изучать и провожать до дома тех самых богатеньких "карасиков". И вскоре поползли слухи и разные страшилки об ограблениях квартир торговцев, ранее торговавших на рынке стадиона. Участились случаи убийств. Кошкины слушали разговоры, сочувствовали и продолжали вершить свой жестокий промысел.

Поехав под вечер к Кошкиным, Колян предупредил Ястреба, где он будет. На всякий случай: от Кошкиных всего можно ожидать, с ними давно знаком. Об одном случае и вспоминать не хотелось. А было так. Федор и Василий, с которыми он чистил квартиры, решили угнать машину, а потом продать ее на запчасти. Колян должен был лишь остановить тачку: пацану на окраине города, да еще поздно вечером, сделать это куда легче, чем взрослому. Машину он остановил. Братья тут же ворвались в салон и приказали водителю ехать к лесополосе. Там его оглушили, обобрали и выбросили из машины. Может быть, их план осуществился бы, если б не проверка документов на посту ГАИ. Федор с Василием дали деру, а Колян попался. Он понимал, что братья его подставили и все принял на себя. Даже был доволен, что о нем в преступной среде заговорили.

… Николай Грошев остался без матери с сестрой, когда ему было неполных тринадцать лет. Отца вообще не помнил. Сестра работала на фабрике, а он, бросив школу, связался с братьями Кошкиными. В основном обворовывали квартиры. Рослый Федор Кошкин, подсаживая Колю к открытой форточке, каждый раз напутствовал:

— Полезай, котенок, да дверь побыстрей открывай… — Воровали, наворованный товар сбывали, и все было шито-крыто. Грошеву почти ничего не перепадало.

— А зачем тебе? — хмурил лоб Федор. — Вспомни, какую носишь фамилию, а? Грошев, а не какой-нибудь Рублев, Десяткин или Сотников. Так что пока обойдешься грошами да бесплатной кормежкой.

Василий при таком разговоре обычно посмеивался. Он тоже — здоровяк и в плечах широк. "Котеночек" Грошев Федора и Василия боялся и делал все, что они ему велели. Третьего брата, Санька, старшие к воровскому делу пока не подпускали: рано еще. Федор считался человеком рассудительным и грамотным, хотя и кончил всего восемь классов. Под настроение читал стихи, чаще Есенина. Если удавалось взять хорошую добычу, прикрывал в щелочку глаза и мечтал.

— Вот заимею машину, — говорил, поглаживая колени, — посажу в нее братьев и укачу куда-нибудь подальше!.. Может, к морю. Там здорово!

— А меня возьмешь? — просил Коля. Ему тоже хотелось рвануть к морю и увидеть большие корабли.

— Обязательно прихвачу, ведь ты, котенок, нам почти как брат.

Шло время. И вот случай, когда влопались с машиной: Кошкины его подставили…

Вначале через знакомых они слали передачи, подхваливали и советовали, как вести себя на допросах. Потом заявили, будто он по своей дури попался на краже. Колян злился, и злоба то росла, то гасла.

Когда вышел на волю, Кошкины Грошева первое время в упор не замечали. Все, как и раньше, когда пацаном был: у них только "хи-хи" да "ха-ха". Или: "Ты, котенок, молодчага!" Прямо хоть прыгай от такой похвалы. Видно, братья считали, что большего Грошев не заслуживает. Но Ястреб подпортил братьям карты: старшим бандгруппы поставил не Федора, а Коляна. У Ястреба были на то причины, Кошкиных недолюбливал. Потому и подарок ему будет, решил Колян. Пусть драчуны посоображают, особенно Кошкины.

Дорога знакомая. Когда Грошев подошел к дому Кошкиных, из калитки торопливо вышел Федор. Увидев Коляна, остановился, в глазах недовольство: мол, какого черта так не вовремя приперся?

Потом опомнился, глаза вроде бы потеплели, но в дом не пригласил. Не беда, Колян обойдется и без персонального приглашения.

— Хоть бы предупредил, а то как-то не тово получается, — нашарив в кармане сигареты, Федор закурил. Курит по-прежнему "Приму". Сердито сплюнув, сказал:

— В дороге побазарим, идет?

— Можно и в дороге, — хмыкнул Грошев. — Мне-то без разницы. — "Все дурачка из меня лепит", — подумал про себя.

Пошли к остановке, на ходу болтая о том-о сем. Больше говорил Федор, он перед Грошевым словно оправдывался.

— Надо бы кутнуть, да все недосуг. То одно, то другое. Жизнь — морока.