Анатолий Силин - Убийца среди нас

На столе всего вдоволь. Лида глаза не мозолит, больше на кухне кружится. Ее задача — подавать и убирать.

Разряжаться начали, как всегда, по-своему. За "старшего" был лишь один тост. Федор Кошкин встал, оглядел всех и напомнил, что Колян ему как брат родной, а потому и пусть живет, пока не надоест. Братва краткость ценит. Рохля обнимал именинника и спрашивал, сколько же тот жить собирается?

Вначале выпили без закусона, чтобы согреться и разговориться. Когда кровь по телу заколобродила, начали шухарить. Верховодил Васька Кошкин. Он на это мастак, недаром в самодеятельности на зоне призы брал. Фантазии хоть отбавляй, каждый раз преподносит что-нибудь свеженькое. Сам заводится и других заводит. Вот и сейчас застихоплетничал:

"Ах", "ох", "аги-га" — загалдела, радуясь, братва, снимая кольца, печатки, цепочки, вынимая припрятанный в карманах красный товар. Каждому хочется хвастануть своим золотцем. Не обходится и без стычек, спора — у кого цветняки больше и лучше. Арбитр — Васька Кошкин. Только он умеет утихомирить братву и внести ясность. Потом пили за победителя и все остались довольны.

А Васька все накручивал. Шпарит, как псих ненормальный:

А как крепки наши кулаки? Как мы ими богатых бить будем? Хрясь, хрясь! Сильнее, еще сильнее! Стучим по бокам, коленкам, по столу! Вот так! Вот так! Теперь покажем свои коготки! Они у нас любую мордашку разукрасят! Цап-царап, цап-царап! Бьем кулаками вместе, дружно — и цап-царап, цап-царап!…

Санек Кошкин прихватил видеокамеру и как змея извивается, чтобы заснять "на память" весь концерт. Шум и гам Федору надоел, он вышел покурить. Колян волнуется, то и дело глядит на часы. Несколько раз выскакивал на улицу, но пахана и Рюмина пока нет. Пришел Сагунов, пить отказался. Покрутился, поглазел и ушел на летнюю кухню.

— Ну и шкаф! — проводил его взглядом Федор.

А в доме куролесят. То скачут так, что стены ходуном ходят, то песни орут. "Раскрепощаются". Морщась, Федор сказал Коляну:

— Пойди остуди малость, а то перепонки лопнут.

— Пускай поорут. Да и Ваське говори не говори.

— Это верно, отходит после зоны. Подарками доволен?

— Спасибо.

— Не знаешь, чего пахан задумал?

— Догадываюсь.

А в доме бушуют страсти. Слышится:

— Все равно свое возьмем!

На Васькино "возьмем!" рявкнули в шесть глоток: "Возь-мем!"

— Скажи Лидушке, пусть хоть двери прикроет. Люди дураков услышат, — пробурчал Федор. Колян пошел и сам закрыл входную дверь. Звуки малость поутихли. Озадачил Лидушку, чтоб была готова встретить главных гостей.

Вообще-то Федор и сам догадывался, что скажет пахан. Скорее всего, о новых таксах. Слышал, что Кондратьев с претендентом на пост мэра города встречался, обещал поддержку.

Деньги начали собирать директора магазинов и рынков. Они-то знают, какой мэр им нужен. Кавказцы на рынках зашевелились: недавно их "авторитет" с юга приезжал и дал своим задание. Так его претендент в мэры потом поехал в аэропорт провожать. Вот как угодил.

— Поделись, о чем ты "догадываешься", — предложил Федор.

— Думаю, что общак придется наполнять. Много денег на разные дела потребуется.

— Так и я думал. Значит, поднимет таксу, а нам собирать.

Подъехал Парамошкин. Прикрывая калитку, сказал:

— Ну и орете вы тут! Такие ядреные голоса, черт знает откуда слышно. — К нему подошел Колян, поздоровались. Федор Кошкин пошел в дом предупредить братву, чтобы поутихли.

— Ну, где твой шеф? Знакомь.

— С минуты на минуту подъедет, — стал выкручиваться Колян. — Может, пропустим по рюмашке?

— А в честь чего гульба?

— Я именинник.

— Поздравляю, поздравляю, но пить не буду. Сам должен понимать: Рюмин мне поручил переговорить.

— Тогда идем на летнюю кухню, познакомлю с одним человеком. Помните, просили подыскать потолковее для сопровождения грузов?

— Показывай, — Парамошкин пошел за Коляном к небольшому строению. Такое задание он от Рюмина действительно получил и даже хотел определить на это место Красавина, но потом передумал. Увидев Сагунова, воскликнул:

— Вроде виделись — лицо знакомое! Спортсмен?

— Вольная борьба, — кивнул Сагунов. — Роман Викторович, я помоложе, но вас помню.

— Судим?

— Было дело.

— И в чем проблемы?

— Безработный.

— Да он не подведет, — поддержал Сагунова Колян.

— Ты-то откуда знаешь?

— Знаю, не подведет.

— Смотри, сам будешь отвечать, — пошутил Парамошкин. — Так, сколько на наших натикало? Ага, уже девятнадцать ноль-ноль. Ладно, если шеф появится вовремя, к Рюмину успеем.

Оставив Парамошкина с Сагуновым, Колян пошел к калитке. И как угадал: на "джипе" подъехал пахан. По городу, тем более в позднее время, он никогда без охраны не ездил. В машине остались два охранника. Увидев Коляна, Кондратьев сказал:

— Ну кто по такой погоде раздетым на улицу выскакивает? Так и заболеть можно. А вообще-то, кстати.

Он вернулся, взял из машины пакет, вытащил из него дубленку и — Коляну:

— Ну-ка, примерь, именинник. Смелей, смелей надевай, а то и в самом деле грипп схватишь. Смотри, как чудненько, будто по заказу пошито. Точь-в-точь, — похлопал по спине: — Носи на здоровье! — И тут же спросил: — Так где твоя братва?

— В избе, Виктор Игнатьич. Но тут дельце одно есть, я говорил вам о нем. С фирмы "Надежда" человек приехал, насчет "крыши" договориться.

— Веди, будем договариваться.

Но договорились не сразу: пахан старался вызнать все о фирме и ее перспективах. Долго торговались по сумме оплаты. Парамошкина, в свою очередь, интересовала надежность охраны, ведь деньги будут платиться немалые. Он высказал недовольство пьянкой и криками на всю улицу. Нет, несерьезно, зачем внимание привлекать? Окончательный ответ Григорий обещал дать после согласования с Рюминым, но не позже, чем через пару дней.

Потом Парамошкин с Сагуновым сразу уехали, а Кондратьев с Коляном пошли в дом.

При появлении пахана галдевшая братва смолкла и почтительно встала. Колян стоял чуть сзади, дубленку снимать не стал, пусть поглазеют, особенно Федор. Вспомнил, что говорил Ястреб, когда брал под свое крыло.

— Кто у нас в районе главный? — спросил он тогда.

Колян растерялся и вякнул что-то насчет "головы".

— Угадал, глава администрации. Это официальная власть. Но есть и неофициальная, как теперь принято говорить — теневая. Это — я, ты и все наши братаны. И еще неизвестно, какую власть люди больше боятся. Уразумел?