Анатолий Силин - Убийца среди нас

Ромка молча разделся, обнажив мускулистое тело. Отойдя подальше от берега, окунулся и, пропуская леску меж пальцев, медленно поплыл к середине пруда. Вскоре потерялся из вида, даже фонарь не высвечивал его голову. Было слышно, как он нырял, но пока, похоже, неудачно. Коряг оказалось много, и отцепить сазана не удавалось. Наконец Рюмин велел, чтобы он плыл обратно, а сазаном, если не сорвется, займутся утром.

Охранники ушли в свою палатку, а Рюмин с Парамошкиным, забрав остатки еды и выпивки, сели в "джип". Выпили, закусили.

— Что-то Ирина тебя не провожала? — сказал Рюмин. — Или дома не было?

— Она от меня ушла, — мрачно и не сразу ответил Парамошкин.

— Что?! Как это — ушла?

— А вот так, поругались и ушла.

— Не знал, не знал, хотя замечал, что с ней нелады. Не разговаривает, вид обиженный. Вообще-то женщины народ непонятный, гладь да гладь по шерстке, а коли против — жди беды. Понимаю, понимаю… Наливай тогда, выпьем.

Григорий не мог не заметить, что Рюмин, узнав об уходе Ирины, явно повеселел. И разговор сразу наладился. А Парамошкин незаметно подливал и подливал. Сам держался, и мало-помалу, но довел Игоря до нужной кондиции. Теперь тот должен разговориться. И — дождался.

Его гаденькую, подленькую, а теперь к тому же и пьяненькую улыбочку Григорий терпеть не мог. Она его из себя выводила. Но приходилось слушать и улыбаться.

— Так ты вроде теперь папаша, а? — наконец-то выдавил Рюмин.

Оглядевшись по сторонам, Игорь прижал палец к губам: мол, знаю, но молчок.

Парамошкин вздохнул:

— Да вот, так получилось. Даже и не думали… Сынок-то есть, а с Надеждой нелады. Одно расстройство… — Понуро опустил голову.

Рюмин пьяно икнул.

— Наде скажу, чтоб тебя не бортовала. Наше дело мужицкое, соображать должна. А с Ириной сам разбирайся, жена есть жена. Тут я умываю руки. Но не завидую, если узнает. А может, и обойдется, а?

— Дай-то Бог, — покорно согласился Григорий. Он во всем соглашался с Рюминым — У тебя-то как? — спросил его. — Говорят, ни одной мимо себя не пропускаешь?

— Это кто ж говорит?

— Да так… Вообще-то меня это мало интересует.

— Ну-у, — самодовольно промычал Рюмин, — если честно, то доля правды в этом имеется. А почему, собственно, я должен отказывать себе в удовольствии? Сами на шею вешаются. Падкие они все, ой падкие!

— Наверно, со счета сбился, скольких… Ну это самое… — подыграл Рюмину Парамошкин.

— Вообще-то да. Но никакого учета я и не веду. Зачем? Я все по-своему делаю. Получилось — шлеп ей печать на заднее место. Нашу печать, фирменную.

— Ну даешь! Первый раз такое слышу. Выходит, проштамповываешь? Здорово! Хотя в одном с тобой не согласен, насчет падкости женщин. Думаю, не все они такие.

— Говорю — все! — крикнул Рюмин. — Только иной заплатить надо побольше.

— Даже не представляю, чтоб Ирина и вот такое себе позволила. В ее честность я верю! — Сказал с умыслом: интересно, как отреагирует Рюмин?

Тот хмыкнул:

— Твоя Ирина тоже не ангел. И ее, если захочу, проштампую.

— Ты серьезно?

— Давай на спор. Ну, давай! Ты же в ней уверен? А-а, не хочешь — значит, не уверен.

— Стопроцентно уверен. С ней у тебя ничего не выйдет.

— Я же сказал, давай спорить.

— На что?

— Ну, хотя бы на ящик "Наполеона".

— Согласен. А сколько времени потребуется и как я узнаю?

— Думаю, за месяц управлюсь. А узнаешь просто — по моей печати на ее личной попке! — хохотнул Рюмин.

Такого оборота в разговоре с Игорем Парамошкин и сам не ожидал. Спорить о том, чтобы босс совратил его собственную жену, да еще в подтверждение поставил печать… Абсурд, какого и во сне не могло присниться! А если он добьется своего? Это же будет позор! Правда, Григорий в глубине души уже давно вынашивал мысль, как бы по-доброму разойтись с Ириной. Ну пожили, полюбили друг друга и хватит. У него сын растет, и к Наде чувство крепче, чем к Ирине. А вдруг Рюмин догадается об их с Надей тайных намерениях? Он ведь и без штампа может запросто провернуть свое "любовное дело". И что будет в конечном итоге? Ведь он, Парамошкин, ему не простит. Не-ет, Ирина не должна стать собственностью Рюмина. Если сам не размажет гада, так Красавина попросит… Фу, ну и мысли лезут в голову!…

— А говоришь, уверен, да еще стопроцентно! — подначил Рюмин. — Нет, боишься, трусишь. Жена все-таки, не девка чужая.

— Ладно, давай спорить, черт с тобой! — скрипнул зубами Григорий.

Ударили по рукам. Потом еще выпили и вскоре уснули: Рюмин в "джипе", Парамошкин — в палатке. Было уже не до рыбалки.

Утреннюю зорьку проспали. Сети и закидушки вытаскивали охранники. Рыбы попалось много. Боссов они не будили, такого указания не было.

Будучи в командировке, Парамошкин много раз представлял как, вернувшись домой, разделает в пух и прах Ирину, если она ему изменит. Казалось бы, явно перекладывал вину, как говорится, с больной головы на здоровую. Ведь сам по уши запутался в любовной связи с Надей; у самого, а не у Ирины родился сын, и сам же теперь бесится! Однако после рыбалки лишь какое-то время сомневался в целесообразности их с Рюминым спора, да и то вина в нем Рюмина. Это же надо — хочет обесчестить его жену!!. Хотя можно, наверное, можно решить как-то по-другому… Но как? Ведь рано или поздно Рюмин начнет его шантажировать. Нет, видно, такая уж судьба: с Ириной жизнь не сложилась. Но почему Рюмин с такой уверенностью спорил? Даже срок назначил не такой уж большой. М-да-а, его дурацкие печати-штампы спать не дают. Дикость! Неужели Ирина уже дала "командору" повод?.. Короче, если изменит — немедленный развод! Немедленный!..

Три недели командировки наконец закончились. Парамошкин заключил договоры на поставку "Надежде" нужных товаров, и пора возвращаться домой. А желания-то никакого нет. Думал ли он, что так получится с Ириной?..

В Каменогорск приехал уже вечером. Бабушка Фрося не обрадовала: встретив Григория, сообщила, что Ира так и не вернулась. Как-то заскочила, забрала наряды и уехала.

— Ничего не сказала? — спросил Парамошкин, все же надеясь услышать что-то более приятное.

— Сказала, что как приедешь, поговорить вам с ней надо.

— Это хорошо! — обрадовался Григорий.

— Еду разогревать?

— Нет-нет, приведу себя в порядок и к ней.

По дороге к Ирине Григорий думал: а что если ее нет дома или застанет их вместе с Рюминым? Ведь о его приезде они не знают. Как всегда, живо представлял разные сцены: себя в роли униженного, оскорбленного мужа, а жену и Рюмина испуганными, молящими о прощении. Но прощения жене-блуднице и ее любовнику не будет! Однако встреча с Ириной прошла совсем иначе. О таком варианте он даже и не предполагал.

Ирина была дома и одна. Это уже противоречило его планам. Жена довольно холодно поздоровалась и ушла в комнату. Постояв какое-то время в коридоре, Григорий напомнил о себе: