Питер Аспе - Дети Хроноса

– Когда он умер, доктор? – спросил Ван-Ин.

Де-Ягер заставил задать ему этот вопрос дважды, прежде чем он нехотя сформулировал ответ:

– В данном конкретном случае я могу сказать довольно официально, комиссар. Предположительно мужчина был убит сегодня между тремя и четырьмя часами утра.

Ван-Ин записал время. У него не было желания входить в клинч с Де-Ягером. Но как же это, собственно говоря, было: официально или предположительно?

– Причина смерти?

Де-Ягер возмущенно посмотрел на Ван-Ина. Он считал комиссара пешкой в игре, в которой он являлся королем. Пришло время, когда им в полиции надо было бы научиться уважать элементарные правила вежливости.

– Отчего он умер, доктор? – настаивал Ван-Ин.

Это был идиотский вопрос. Маленький ребенок мог увидеть, что Провост задохнулся. Но официально это должно быть подтверждено судмедэкспертом.

– Удушье, комиссар.

Ван-Ин записал причину смерти рядом с временем убийства. Остальное он позднее прочитает в отчете о вскрытии. Внезапно он почувствовал у себя на руке ледяную ладонь.

– Питер, можешь принести мне стакан воды?

Ханнелоре выглядела утомленной и расстроенной. Ее голос охрип.

Ван-Ин испугался и заботливо обнял ее.

– Что с тобой? Ты такая бледная. Давай я?…

Он указал на Де-Ягера. Ханнелоре резко мотнула головой, и Ван-Ин был этому рад. Он даже подумать не мог о том, чтобы этот шарлатан пальцем до нее дотронулся.

– Стакана воды и немного свежего воздуха будет достаточно, – прошептала она хрипло.

Ван-Ин довел Ханнелоре до двери. От свежего воздуха в коридоре ей стало легче. Она улыбнулась и ущипнула его за руку.

– Спасибо, Питер. Не волнуйся. Все в порядке.

– Точно?

– Точно, – успокоила она.

Не позднее чем через три секунды из соседней комнаты появилась госпожа Калмейн. Все это время она терпеливо стояла на посту.

– У вас не найдется стакана воды? Госпожа заместитель прокурора неважно себя чувствует.

Госпожа Калмейн не стала задавать лишних вопросов. Она поспешила на кухню. «Как это, скажите на милость, возможно взвалить дело об убийстве на такую молодую женщину? – горько подумала она. – О времена, о нравы!»

Ханнелоре выпила воды, и у нее на щеках появился румянец. Ван-Ин упорно продолжал держать ее за руку.

– Я сегодня утром не позавтракала, – оправдалась Ханнелоре.

Ёдокси Калмейн неодобрительно покачала головой.

– Пойдем, деточка, – сказала она вдруг очень фамильярно. – На кухне есть еще немного сэндвичей с сыром. Я вижу, немного калорий тебе не помешает.

Ван-Ин удивленно поднял брови, когда Ханнелоре благодарно приняла предложение госпожи Калмейн. Труп его уже мало впечатлял, но он не мог сказать, что у него от этого пробудился аппетит.

В то время как Ёдокси Калмейн поставила на стол кофейник со свежим кофе, Ханнелоре жадно набросилась на еду. Ван-Ин мог поспорить на месячную зарплату, что она поглощала завтрак, предназначенный покойному Иву Провосту. Ёдокси время от времени поворачивалась. В ее глазах блестела сублимированная форма материнского инстинкта, который в последние сорок лет она сознательно подавляла. «Знала бы она, что эта хрупкая девушка рядом с ней была самоуверенной женщиной, которая обеспечила бессонные ночи уже не одному адвокату, тогда она, возможно, взглянула бы на нее по-другому», – подумал Ван-Ин с некоторым злорадством.

– Вкусно?

– Восхитительно, – ответила Ханнелоре с наслаждением. – У вас, случайно, нет дома корнишонов?

Ёдокси подозрительно оглядела Ханнелоре с головы до пят. Ван-Ин догадался, что госпожа Калмейн заподозрила. Но для того чтобы увидеть большой живот Ханнелоре, надо было еще немного запастись терпением.

– Господин Провост жил здесь один? – спросил он, когда Ёдокси поставила на стол тарелочку с маленькими корнишонами.

– Господин Ив живет в Кнокке, – ответила она в настоящем времени. – На вилле своих родителей.

Она налила кофе и села рядом с ними.

– Он остается здесь переночевать, только если в суде много дел, – колко предвосхитила она следующий вопрос Ван-Ина. Никто не должен был знать, что господин Ив ездил в Кнокке только на выходные. Он делал это исключительно для детей.

Ван-Ин положил себе в кофе два кусочка сахара и осторожно размешивал его серебряной ложечкой, которую приготовила для него Ёдокси.

– У вас тоже есть ключ от дома, госпожа Калмейн?

Опытная секретарша не позволила сбить себя с толку этим вопросом.

– Конечно есть, – сказала она с поднятой головой. – Как господин Гаетан, так и господин Ив мне полностью доверяли.

– Гаетан Провост – отец Ива, – пояснила Ханнелоре и откусила еще кусочек. – Этот мужчина был памятником. Его фотография все еще висит в здании суда.

Ёдокси одобрительно улыбнулась. Девушка ей чем дальше, тем больше нравилась.

– То есть было вполне понятно, что вы найдете господина Ива, – сказал Ван-Ин.

Ёдокси сделала глоток кофе и нервно высморкалась. Отвратительная картина, словно гравюра, врезалась в ее память.

– Официально я начинаю работать только в девять часов, – сказала она с комком в горле. – Но обычно я приезжаю сюда около восьми часов.

– Потому что вы готовите завтрак для господина Ива, – приветливо улыбнулся Ван-Ин.

– Да, разумеется, – ответила она не задумываясь. – Я имею в виду, не всегда. Я так делаю, только когда господин Ив остается здесь на ночь.

Госпожа Калмейн попалась, как ребенок, и она тоже это осознавала. Ханнелоре опустила глаза. К счастью, Ван-Ин не стал углубляться в эту тему. Ведь он знал то, что должен был знать.

– Господин Ив всегда начинает работать очень рано.

Госпожа Калмейн предприняла похвальную попытку спасти ситуацию.

– Когда сегодня в полдевятого утра я ничего не услышала, я пошла в его кабинет. Я постучала. Он не ответил, и я…

Ее голос оборвался. Она взяла камчатную салфетку и промокнула глаза. Бедная секретарша действительно скорбела о своем начальнике. Ханнелоре прекратила свой волчий завтрак. Пожилая женщина старалась держаться молодцом, но не стала протестовать, когда Ханнелоре положила свою руку ей на плечо.

– Я могу себе представить, как ужасно вы напуганы, госпожа Калмейн, – произнесла она ласково. – Я даже подумать не могу, что со мной может случиться нечто подобное.

– И не говори, деточка. У меня это все еще в голове не укладывается. В какое время мы живем?

Она громко зарыдала, спрятав лицо за решеткой костлявых пальцев. Это был момент, когда госпожа Калмейн осознала, что Ив Провост умер. Ван-Ин посчитал, что будет лучше оставить обеих женщин наедине.

Тем временем доктор Де-Ягер закончил в кабинете свой осмотр. Два криминалиста суетились, изучая следы преступления, – занятие, которое Ван-Ин терпеть не мог. Для него атмосфера на месте преступления и реакции причастных лиц были важнее, чем разбрызгивание спрея для обнаружения отпечатков пальцев и систематического обследования места преступления. Вещественные доказательства были необходимы для того, чтобы осудить преступника, который отказывался сознаться. Но прежде, чем дело дойдет до этого, преступника еще надо разыскать, и этот аспект борьбы с преступностью увлекал его больше всего.