Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке

Мисс Харрис побледнела при упоминании туалетной комнаты, но кивнула.

— А почему вы так уверены, что это был один и тот же человек? А, мисс Харрис?

— Ну… потому… потому, что я слышала их голоса, когда они входили в следующую комнату, а затем голос лорда Роберта уже на этаже, а затем… затем произошло вот это. Мне как раз и показалось, что это тот же человек.

Аллен нагнулся к ней.

— Внутренняя дверь, — сказал он, — застеклена наполовину. Вы не могли увидеть входившего?

— А освещение! — воскликнула мисс Харрис. — Там почти темно, уверяю вас. Мне неприятно говорить, но я забыла выключить за собой свет. И вошел тот.

— Стало быть, вы могли видеть хотя бы контуры вошедшего, пусть и неясно, пусть через дымчатое стекло.

— Да… на пару секунд. Прежде чем он вышел. Мне кажется, он, наверное, чувствовал себя нехорошо.

— Был пьян?

— Нет-нет. Конечно, нет. Совсем в другом смысле. Казалось, что он как бы потрясен.

— Почему?

— Он… ну, по очертаниям… закрыл руками лицо, его шатнуло к стеклянной перегородке, и на миг он даже прислонился к ней. Слава Богу, — с горячностью произнесла мисс Харрис, — я заперла дверь.

— Когда он оказался ближе к двери, не был ли его силуэт отчетливее, резче?

— Наверное. Да, был.

— И он вам по-прежнему незнаком?

— Нет. Даже на миг.

— Предположим — только предположим, — что это был либо сэр Герберт Каррадос, или капитан Уитерс, или официант, дежуривший на этаже, или мистер Доналд Поттер, или Димитрий, поставщик. На кого из них он более всего похож?

— Не знаю. Возможно, на Димитрия… Не знаю.

— Крупный?

— Средний.

— Ладно. Что произошло дальше?

— Он убрал руки от лица. Повернулся к стеклянной двери спиной. У меня… у меня даже возникло ощущение, что он внезапно понял, где он находится. Затем его изображение отодвинулось, стало совершенно неясным и пропало. Я услышала, как закрылась внешняя дверь.

— И вы наконец смогли выйти?

— Сколько-то секунд я переждала.

Мисс Харрис внимательно посмотрела на Аллена и, наверное, прочла в его глазах, что, в сущности, в ее рассказе не содержалось ничего ужасного.

— Это было опасно, не так ли? — спросила она. — Если честно?

— Честно, — сказал Аллен, — было опасно.

— Стало быть, ваша идея, — говорил Фокс, когда они вновь направлялись к Белгрэйв-Скуэр, — состоит в том, что этот малый, зашедший в клозет, и есть убийца?

— Да, Фокс, это и есть моя идея. Не вижу никаких причин, почему бы ни в чем не виновному человеку не признаться в том, что он прервал чей-то телефонный разговор, между тем в этом никто не признается. Боюсь, нам придется вновь пройти через всю эту толчею, через гостей, слуг, сделать все, чтобы придать нашим доводам больше убедительности. Для этого нам предстоит расспросить каждого, имею в виду из мужчин, не переступал ли он через порог убежища мисс Харрис. Каждого из мужчин. Благодарение Богу, нет нужды этого делать в отношении женщин, хотя из всего, что я знаю о своей племяннице Саре, вряд ли среди дебютанток мы бы встретили многих, кто сгорал бы от смущения или прятал глаза. Если никто не сознается в недоразумении с телефоном или в пребывании в одном из соседних помещений, что ж, тогда заменим один из узлов в нашей схеме. Сейчас мы можем быть уверены, по крайней мере, в одном: человек, которого мы ищем, подслушал телефонный разговор Банчи со мной, вошел на фразе «а работает он с…», дождался в зеленой гостиной, пока Банчи уйдет, и вторгся по ошибке в дамскую туалетную.

— Но для чего он это сделал? — спросил Фокс. — Подумал ли он и впрямь, что это мужской туалет, или пытался избежать встречи с кем-то? Что еще?

— Любопытная картинка, а? Темная фигура сквозь толстое стекло. Даже при своей патологической стыдливости мисс Харрис заметила, что он был как бы взволнован. Лицо, зажатое руками, на момент он прислонился к двери. А затем он вдруг приходит в себя и исчезает. Он выглядел, сказала мисс Харрис, как если бы был потрясен. Если это тот, кого мы ищем, он и в самом деле был потрясен. Он только что перехватил телефонный звонок в Скотланд-Ярд от человека, который, по-видимому, знал все, что следовало знать относительно его шантажа. Наверное, он почувствовал, что должен войти в первую попавшуюся дверь и хотя бы на мгновение побыть одному, чтобы собраться с силами.

— Да, — согласился Фокс, — это возможно. Хотя в качестве объяснения я был бы не против чего-нибудь более определенного.

— Уверяю вас, я тоже! Нет ничего хуже, чем строить догадки. Терпеть их не могу!

— Мисс Харрис нисколько не продвинула нас относительно событий в холле.

— Но поводу ухода гостей? Нет, не продвинула. Только подтвердила то, что нам уже сообщали.

— Она довольно-таки наблюдательная дамочка, правда? — сказал Фокс.

— Да, Фокс, она неглупа, при всех своих сомнениях. А теперь нам предстоит восхитительная работенка. Нам предстоит одурачить, умаслить или запугать миссис Хэлкет-Хэккет, заставив ее выдать нам своего молодого человека. Увлекательное занятие.

— Мы ведь увидим и генерала? Думаю, нам это следует сделать. Вряд ли кто еще за него возьмется. Я ведь распорядился не касаться тех, с кем мы имеем дело.

— Совершенно верно, — сказал со вздохом Аллен. — Повидаем и генерала. А вот и Хэлкин-стрит. Хэлкет-Хэккеты с Хэлкин-стрит! Целый набор придыхательных и взрывных согласных. Полагаю, сначала — генерал.

Генерал уже дожидался их. Они пересекли холл, у которого хоть и нет языка, но который тем не менее красноречиво свидетельствовал о работе в доме самого модного и дорогостоящего декоратора в Лондоне. Их провели в кабинет, где пахло кожей и сигарами и где по стенам были развешаны очаровательные гравюры последнего заезда в стипль-чезе. Аллен представил себе генерала с его кавалерийской саблей, стоящим на пороге кабинета и предлагающим модному декоратору начать работать, а затем проверяющим, что у того получилось. А возможно, это миссис Хэлкет-Хэккет со всем своим американским темпераментом придала кабинету своего супруга столь агрессивную британскость. Ждать Аллену и Фоксу пришлось минут пять, когда послышалась тяжелая поступь и громкий кашель. В кабинет вошел генерал Хэлкет-Хэккет.

— Хэлло! Вечер! Что-о? — закричал он.

Лицо его было красно-коричневого оттенка, с чудовищного размера усами и синими глазами. Он был настоящим солдафоном из высшего комсостава, предметом извечных армейских шуточек — когда добродушных, а когда язвительных. Невозможно было поверить, что человек, у которого мозги столь же незамутненные, как и лицо, способен в чем бы то ни было признаться. Он принадлежал к такому типу людей, которые показались бы нереальными, плоскими фигурами, словно сошедшими с цветных карикатур с изображением полкового обеда, если бы не привлекало исходившее от них ощущение надежности и по-детски неизменной преданности. «М-да, вот он-то и в самом деле простой солдат», — подумал Аллен.