Эван Хантер - Охота на сыщиков

— Вот как! А с Тедди уже поделился этими своими мыслями?

— С Тедди? Еще нет.

— Думаешь, она бы тебя поддержала?

— Тедди считает, что я никогда не ошибаюсь. — Карелла неловко усмехнулся.

— Похоже, чудесная девушка.

— Лучше всех. И мне бы надо идти, пока ее у меня не увели. — Карелла вновь посмотрел на часы.

— Конечно, — понимающе сказал Сэвидж. — А где она, кстати, живет?

— Риверхед.

— Теодора Фрэнклин из Риверхеда. Звучит! — Сэвидж протянул Карелле руку. — Спасибо, что рассказал о своих идеях.

Карелла поднялся.

— Но ни слова для печати, запомни, — еще раз предупредил он.

— Ни единого, — заверил Стива репортер.

— Спасибо за угощение. — Карелла кивнул на свою почти не тронутую рюмку.

Они коротко пожали друг другу руки. Сэвидж остался в кабине и заказал еще один коктейль. Кареллла поспешил домой принять душ и побриться перед свиданием с Тедди.

Тедди выглядела сногсшибательно. Она отступила на шаг от открытой двери, давая ему возможность полюбоваться своим сияющим великолепием. К свиданию она надела белый костюм из той блестящей шелковистой ткани, что так нравилась Стиву, и белые туфли; брошь с кроваво-красным камнем на лацкане жакета теплым лучистым светом соперничала с алыми овалами сережек, украшавших ее изящные аккуратные ушки.

— Вот невезуха! — огорченно воскликнул Стив, про себя побаиваясь, что его голос прозвучит слишком искренне. — А я-то надеялся застать тебя в одной комбинашке!

Тедди заулыбалась и потянулась расстегивать жакет.

— Эй, погоди! У нас столик заказан.

„Где?" — спросило ее подвижное лицо.

— „Ань Луньфан".

Лицо Тедди выразило восхищение.

— А ты еще и губы не красила!

Она энергично мотнула головой, бросилась ему на грудь и стала целовать его, обнимая так, словно через десять минут ему предстояло отбыть в Сибирь навсегда.

— Ну, все, — еле перевел дух Карелла. — Ступай краситься. Время, время!.

Она вышла в другую комнату, накрасила губы, еще раз осмотрела всю себя в зеркале и вернулась с маленькой красной сумочкой.

— Ага! Такие вот на той самой улице носят, — заявил Стив. — Символ профессии.

Тедди звучно шлепнула его пониже спины.

Китайский ресторан был знаменит великолепной кухней и экзотическим интерьером. Лично для Кареллы одной великолепной кухни было бы недостаточно. Когда он шел в китайский ресторан, он хотел, чтобы заведение и выглядело бы по-китайски и по атмосфере воспринималось бы как китайское, а не как увеличенная копия унылой казенной забегаловки где-нибудь на Кал-вер-авеню.

Они заказали овощной суп, и рулет из омара, и бараньи ребрышки на вертеле, и жареную курицу, и тушеную говядину, и свинину в кисло-сладком соусе. В супе похрустывали слегка недоваренные, как и положено, китайские овощи, сочный и сладкий белый горох, водяные орехи, грибы и множество других неведомых корешков, стебельков и листочков, которых они не знали даже по названиям. Сам бульон был неотразимо крепким, пряным и острым. Разговаривать им было некогда. Покончив с супом, они принялись за рулет, а потом за шипящие жирком ребрышки, исходящие немыслимым ароматом.

— Слышала этот анекдот насчет барашка, — попытался ради приличия завязать беседу Карелла, — насчет очкарика, который затеял диссертацию…

Тедди нетерпеливо кивнула головой и занялась ребрышками.

Румяная корочка на курице была столь восхитительной, что они вычистили тарелки до блеска. На говядину у них уже почти не осталось места, и Тедди с Кареллрй постарались сделать все, что в их силах, но когда Чарли — их официант — подошел убрать со стола, он окинул их укоризненным взглядом, полным неодобрения и упрека за то, что они оставили на тарелках несколько кусочков нежнейшего мяса.

На кухне Чарли разрезал для них ананас. Разрезал так, что его ершистая оболочка снималась целиком, обнажая желтую мякоть, рассеченную на длинные тонкие ломтики. Завершили они это невоздержанное пиршество, чаем, вдумчиво вникая в тонкости его терпкого букета и вкуса в полном душевном и телесном умиротворении.

— Ты к девятнадцатому августа как относишься? — промолвил наконец Карелла.

Тедди неопределенно пожала плечами.

— Это суббота. — Ты не против выйти замуж в субботу?

„Не против!" — вспыхнули радостью ее глаза.

Чарли принес им крошечные пирожки с запеченными в них предсказаниями судьбы и свежий чай.

Карелла разломал свой пирожок и достал узенький листочек тонкой бумаги, скатанный в тугую трубочку. Не разворачивая, спросил:.

— А вот это слышала, насчет одного мужика, который развернул записку с предсказанием в китайском ресторане?

Тедди покачала головой.

— Развернул, а там написано: „Не ешьте суп“. И подпись — „Друг".

Тедди залилась смехом и показала на его записку. Карелла развернул трубочку и прочитал вслух:

— „Вы счастливейший из людей. Скоро вам предстоит жениться на Теодоре Фрэнклин".

Глаза Тедди расширились в немом негодовании, и она выхватила записку из пальцев Стива. На листочке было напечатано: „Вы сильны в счете".

Тедди заулыбалась и раскрошила свой пирожок. Лицо ее сразу потускнело.

— Что там? — спросил Карелла.

Она затрясла головой.

— Дай-ка я посмотрю!

Тедди попыталась было скомкать записку, но он перехватил ее руку, осторожно освободил бумажный лоскуток из стиснутых пальцев и стал читать. Текст был лаконичен: „Лев взревет — весь сон уйдет".

Карелла уставился в изящно вычерченные буквы.

— Ни черта себе предсказание! Смысл-то в чем? — Он задумался и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: — Вон оно что! Так ведь Лев, Тедди. Лев! С двадцать второго июля по какое-то там августа, по-моему?

Тедди подтвердила кивком головы.

— Тогда все предельно ясно. Как только поженимся, черта с два ты у меня поспишь!

Он рассмеялся, и тревога в ее глазах растаяла. Она неуверенно улыбнулась, потянулась через стол и сжала его руку. Рядом с их переплетенными пальцами лежал разломанный пирожок, а около него — свернувшаяся в трубочку записка с предсказанием судьбы.

„Лев взревет — весь сон уйдет".

Нет, его звали не Лев.

Его звали Питер.

Полностью его звали Питер Барнс.

Но ревел он так, что куда там вашим львам!

— Так что это за чушь собачья, Карелла?

— Что именно?

— В сегодняшнем выпуске этой… этой… вонючей портянки? — Барнс грохнул кулаком по расстеленной на его столе газете. — Вот, полюбуйтесь… Четвертое августа!

„Лев! Вот оно, предсказание!" — мелькнуло в голове у Кареллы, а вслух он спросил:

— Что вы имеете в виду, лейтенант?

— Что я имею в виду? Я? Что я имею в виду?! — рявкнул Барнс. — Кто дал вам право молоть всякую чепуху этому идиоту Сэвиджу?