Инна Тронина - Прощённые долги

Но Озирский всё же успел разглядеть брюнета в респираторе, держащего в вытянутой руке серебристый баллончик с красными латинскими буквами. Потом из глаз хлынули слёзы, и свет померк для Андрея. Грудь разодрал болезненный, надсадный кашель, и сознание окончательно пропало.

Забытье длилось минут десять-пятнадцать – по крайней мере, так показалось Озирскому. Глаза под закрытыми веками всё ещё резало, в мозгу стоял плотный туман. Но постепенно он начал кое-что соображать и попробовал пошевелиться. Тут же к лицу прикоснулась мягкая влажная ткань – кто-то умело, привычно обтирал лоб и щёки. Потом уже другой тампон проехался от наружного угла правого глаза к внутреннему; то же самое проделали и с левым. Резь быстро прошла, и Андрей наконец-то смог разомкнуть веки.

То, что он увидел, было поистине прекрасно. Над ним склонилась рафаэлевская Мадонна, вся в белом, с нежной улыбкой на устах. Именно она вытирала лицо, промывала глаза и вообще дежурила рядом с беспамятным Андреем, которому почему-то было очень холодно и неудобно. Пошевелиться он так и не смог, сколько ни пытался. И вовсе не потому, что члены ему не повиновались.

– Кажется, всё в порядке! – Красавица отбросила тампон назад. – Я всегда говорила, что тебя надолго не выключить. Давно мечтала с тобой познакомиться, и вот дождалась. Конечно, не думала, что это случится при таких обстоятельствах. Меня зовут Нора. Элеонора Келль.

Озирский видел уже ясно, и потому мог изучить каждую чёрточку на этом безупречном лице. Значит, вот она какая, племянница Ювелира, фактически его дочь и наследница. Костюм сестры милосердия ничуть не убавлял её очарования. Напротив, подчёркивал все достоинства. Несмотря на свои совершенные черты, Элеонора пользовалась косметикой, но накладывала её умело, профессионально, гармонично сочетания тона. Светло-фиолетовые тени на выпуклых веках, чёрная французская тушь на ресницах, сухие, вишнёвого цвета, румяна, лиловая перламутровая помада дополняли этот бесподобный портрет, который можно было увидеть только в раю.

Но в следующую минуту Озирский окончательно пришёл в себя и понял, что попал в ад. Он лежал на панцирной сетки кровати с никелированными спинками, без белья и матраса. Руки и ноги его были привязаны к кровати сверхпрочным шпагатом, продетым сквозь отверстия в сетке. Обе руки, кроме того, вывернутые ладонями кверху, лежали на занозистых деревянных брусках, приделанных к металлическому ободу панциря. Абсолютно голый и беспомощный, Андрей лежал под яркой лампой в позе распятого, и, возможно, этим особенно наслаждалась Элеонора.

– А ты пикантно накачан! – заметила она, без малейшего смущения изучая его с головы до ног. – Как раз так, чтобы произвести впечатление и в бою, и в любви. Не люблю дутое мясо, как у Шварценеггера. И шрамов у тебя достаточно для того, чтобы свести с ума даже очень опытную женщину. Не каждый может похвастаться таким иконостасом. – Элеонора ещё раз повела глазами туда-сюда, и Озирский почувствовал себя разрезанной лягушкой под микроскопом. – Ты уж прости, что так получилось. Мы просто приняли необходимые меры безопасности, зная твой горячий нрав.

Элеонора достала пачку «Мальборо», вставила сигарету в нефритовый мундштук и села на стул рядом с кроватью, элегантно обернув белый халат вокруг бёдер.

– Ни мой дядя, ни я сама, ни Али ни хотим тебе зла, малыш, – пренебрежительно обратилась к Озирскому его ровесница.

Но он решил не реагировать на пустяки и принялся жадно вдыхать дым сигареты, потому что очень хотел курить, как всегда случалось волнения.

– Я могла бы тебя угостить, – угадала его мысли Нора. – Но знаю, что тебе сейчас будет неудобно. Ничего, если мы договоримся, ты получишь не только сигарету, но и жизнь. Мы, как и все злодеи, предлагаем эти блага именно в такой последовательности. Так что знай – на кону стоит очень многое, если не всё. Али захотел, чтобы с тобой предварительно побеседовала женщина. Такой мачо должен быть вежлив со мной. А? Или ты другого мнения? – Элеонора рассмеялась, но глаза её были пустыми. – Не бойся, мы тебя не ограбили. Нам этот хлам ни к чему – даже «шестёркам». Одежда будет тебе возвращена, причём не с пустыми карманами. Просто Али хочет, чтобы ты всё быстрее понял и особенно не упрямился…

Нора всё-таки не сдержалась и погладила пленника по груди и животу, потрогала его плечи и голени. Видимо, она осталась довольна, потому что вдруг захихикала, и тут же перестала быть похожей на Мадонну. Андрей же поспешно заставил себя не реагировать на эти прикосновения и ужимки, чтобы раньше времени не сорваться. Он научился владеть собой – особенно за последний год.

– Ты, конечно, знаешь, кто мой дядя. Вы с ним давно воюете, но пока ещё не встречались лицом к лицу. Семён Ильич очень богат. Кроме того, он умеет ценить добро и никогда не остаётся в долгу. Ты только не думай, что нам нужна твоя смерть. Ты слишком редкостный экземпляр, чтобы тебя вот так просто можно было прикончить. Другое дело – твой приятель у стеклотары, два юнца-наркомана, ещё один бандит, который работал вместе с ними. Таких-то навалом, а вместо этих бабы быстро других нарожают. Кстати, твоя бывшая жена Наталья тебя любила до последнего. Она очень хотела тебя спасти, даже бегала на Литейный. К сожалению, ребятам не удалось развязать ей язык и узнать, что она говорила Грачёву. Она выкинулась с балкона, обезумев от ужаса, и тайну унесла с собой. Я вижу, что ты об этом ничего не знаешь. Так вот, я тебе сообщаю. Впрочем, ради такого мужчины можно и с жизнью расстаться…

– Наталья? С балкона?.. – Андрей непроизвольно разжал губы, хотя вначале решил молчать до последнего.

– Да, царствие ей небесное, проститутке вонючей! – охотно подтвердила Нора. – Из-за этой её выходки наши ребята еле ноги унесли. Правда, я посоветовала Али как следует с них спросить за провал операции. Теперь мы ничего про эту суку не знаем. Была Фея агентшей ментовской, или только ради тебя голову в пекло сунула? Они должны были действовать более грамотно и не допустить такой развязки. Зато у «стекляшки» наши сработали на славу. Твоего кента завалили, как в тире.

– Что ты сказала?! – Андрей закусил губу от бессилия. Он попробовал напрячь мышцы, чтобы хоть немного ослабить шпагат, но сказывалась слабость после дозы нервнопаралитического газа. – Калинин убит? Аркадий?..

– Да, да, пришлось, к сожалению, сделать это. – Нора вздохнула с притворной печалью. – Он запомнил номер машины. ЗИЛ плох тем, что номер малюют ещё и на фургоне, и поэтому его лишний раз не сменишь. Так что нет у тебя теперь ни бывшей супруги, ни друга верного. И тех, с кем ты встречался на улице Декабристов в подвале, прошлой ночью закопали здесь, неподалёку. Видишь, я всё знаю! – Элеонора округлила глаза, словно рассказывая страшную сказку. – Но и это ещё не всё. Сейчас ты услышишь самое интересное. Але – гоп! Итак, Антон Аверин давно мёртв, с того самого тридцатого августа. Его насмерть пырнул ножом племянник Макара, цыганского барона с Некрасовского рынка. Наши люди действительно нашли его у речки, но не раненого, а мёртвого. Тогда и достали из его куртки бумажник, предварительно обчищенный цыганами…