Инна Тронина - Прощённые долги

– Аркадий, вот тебе ключи от машины. – Озирский вытащил из кармана брелок. – Я думаю, что тебя сейчас не остановят. Поезжай в гостиницу и жди меня там…

Андрей говорил всё это вполголоса, засовывая ключи в карман Калинина. Тот скользнул взглядом по номеру грузовика, и от Али Мамедова это не укрылось. Но он так и продолжал доброжелательно улыбаться, чуть прищурив свои глаза-цветы.

Озирский, подтянувшись на руках, вскочил на пол фургона, потом поднялся и Али. Мамедов включил фонарь, и Андрей заметил в углу фургона смятые ватники, болотные сапоги, несколько картонных коробок и два мотка кабельного шнура. Али указал на противоположную стену, рядом с которой были брошены две автомобильные камеры, покрытые сверху толстым слоем войлока.

– Пожалуйста, садитесь. Не ахти, конечно, какое удобство, но уж чем богаты… Ехать недолго, – успокоил Мамедов и уселся первый.

– Где конкретно его держат? – Озирский устроился рядом с Али и рывком расстегнул куртку.

– Я же сказал – в Белоострове. Сейчас по Приморскому быстренько выедем – так будет ближе.

Что-то не понравилось Озирскому в словах Мамедова, царапнуло по сердцу, хотя слова казались совершенно невинными. То ли мешали духота и резкий запах бензина, то ли начинающаяся боль в позвоночнике, но Андрей так и не смог уловить ничего криминального в словах южного красавца. Он вытер пот со лба и закрыл глаза.

Когда грузовик, рыча и раскачиваясь, начал разворачиваться в пересохшей луже, Озирский приказал себе успокоиться и делать, что должно. Какими бы подозрительными ни казались нынешние его визави, он не имеет права отступать. Если Антон при смерти, а при ломках такое бывает, Али постарается избавиться от него побыстрее – чтобы скончался уже дома.

Калинин проводил взглядом грузовик, уехавший по Ланскому шоссе в сторону Чёрной речки, нащупал в кармане куртки связку ключей и пошёл в тот двор, где осталась машина. Номер грузовика он запомнил, и сейчас сожалел о недопустимой беспечности Андрея, который поехал невесть куда с такими уркаганами. Надо бы сейчас, не теряя времени, обратиться в ближайшее отделение милиции, передать координаты этого фургона. Сейчас на Омскую заедем – это ближе всего…

Аркадий ускорил шаг, но потом остановился. В бездонном тёмном небе с редкими белесоватыми тучками и россыпью звёзд горели красные огни телебашни, поднимающейся над городом. Отсюда её было особенно хорошо видно, потому что здания кинотеатра и Торжковского рынка не закрывали обзор.

Калинин не заметил, как из-за угла павильона вышел полный низкорослый человек в длинном макинтоше, достал пистолет, не спеша взвёл курок. Потом проверил, плотно ли навинчен глушитель, прищурил один глаз и выстрелил навскидку, целясь Калинину под левую лопатку. Аркадия вдруг сильно толкнуло вперёд, а после спину обожгло, словно издали бросили раскалённый в костре камень. Он зашатался, пытаясь устоять на ногах, обернуться назад, но это у него не получилось.

Огни вышки рванулись вверх, весело закружились, как в хороводе, побежали под ногами, как живые. Пожелтевший куст с белыми ягодами и сломанный деревянный ящик взвились вверх и улетели в космос. Калинин уже обо всём догадалась, но исправить ничего не смог.

– Хорошо, что цыгане парня с собой не утащили! – оживлённо говорил Али Мамедов, пытаясь перекричать шум мотора. Грузовик как раз проезжал мимо Лахтинского разлива. – Вы же понимаете, сунут в табор к своим родственникам – и ни с какой милицией не найдёшь. Пиши пропало, как говорится! Ромалы сами хотели за него башли содрать, да парень сбежать попытался. Его догнали, схватили, потащили назад. Ну, и поранили в драке. Раненого у себя держать не захотели, бросили на улице. А мы подобрали – человек же живой. Антон давно с племянником Макара, цыганского барона, враждовал из-за «сена». Всё казалось, что их с Беном надувают. А Макар таких вещей не любит, вот и решил отомстить. Пришлось мне с ним не очень вежливо побеседовать после того, как Антона нашли у речки. Так скажите, пожалуйста, неужели нам ничего не причитается за спасение мальчишки? Отец его, думаю, не станет особенно возражать…

Озирский почувствовал, как пахнуло заливом. Значит, проехали Лахту, и сейчас будет Ольгино. Ничего не отвечая Мамедову, Андрей взглянул на часы – половина одиннадцатого. Интересно, догадается Аркадий скинуть номер машины на посты ГАИ, чтобы, в случае чего, имели в виду? Конечно, он это сделает, и можно не беспокоиться. Кроме того, у Мамедова явно нет намерений убивать своего спутника – иначе зачем столько ждать?.

– Я вижу, вы мне до конца не доверяете, – с сожалением сказал Али. Андрей старался не смотреть в такое знакомое и в то же время совершенно чужое лицо. – Видите? – Красавчик опустил руку в карман пальто и достал оттуда бумажник крокодиловой кожи. – Это – портмоне Антона Аверина. Возьмите.

– Зачем? – устало спросил Андрей. Спина его болела всё сильнее, потому что сидеть на камере было неудобно.

– Чтобы не оставалось сомнений. Откройте его. Там есть фотография. Антон позволил мне взять эту вещицу, чтобы доказать наше с ним знакомство. Жаль, что здесь нет профессора – он без труда опознал бы портмоне.

Али опять включил фонарь, осветил внутренность кошелька. За прозрачной стенкой с внутренней стороны была вставлена цветная фотография. На которой действительно были изображены мать, сестры и племянники Антона. Озирский закрыл портмоне, молча вернул его Мамедову и снова опустил веки. Вместо того чтобы успокоиться, он, напротив, насторожился, потому что верил Мамедову теперь ещё меньше, чем прежде.

Грузовик ехал уже не по ровному покрытию шоссе, а по размытой дождями просёлочной дороге; его мотало из стороны в сторону. Вдалеке прогудела электричка, а совсем рядом протарахтел мотоцикл. Али поднялся с камеры, дошёл до дверцы фургона, толкнул её и выглянул наружу.

– Всё, подъезжаем. Без десяти одиннадцать. Отлично! А так бы мы ещё даже не встретились. Зачем терять время? Жизнь так коротка!..

ЗИЛ остановился, и Али жестом пригласил Андрея на выход. Сам он тотчас же выпрыгнул наружу и быстро пошёл к калитке. Озирский лишь успел увидеть забор из облупленных реек и за ним – дом среди сиреневых и рябиновых кустов. Сквозь листву уютно светилось одно окошко на втором этаже – на подоконнике стояла лампочка под хрустальным абажуром.

Сосредоточив всё внимание на Мамедове, Озирский не заметил, как из-за груды ватников и сапог выбралась тёмная фигура. Открывая калитку, Али уронил надетое на забор цинковое ведро, и оно с грохотом покатилось в канаву, заглушив все остальные звуки, которые могли бы заставить Андрея оглянуться и помешать противнику. Он лишь почувствовал укол в шею, и дыхание перехватило от резкого, тошнотворного запаха. Тело мгновенно потеряло чувствительность, и ноги подогнулись в коленях.