Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы

Говорил в основном Кристинин. Он приехал на вокзал под вечер вместе с Губенко и был какой-то особенно возбужденный и отчаянно насмешливый.

— …Ездил в поликлинику на прогревание, Интересно. Две сестрички. О чем-то говорят, говорят… Подходит моя очередь, ложусь, одна из них направляет аппарат мне на поясницу. «На спину, — говорю, — девушка, выше!» Охотно переставляет выше. «Как фамилия?» — «Кристинин». И снова шу-шу-шу… Минут через пять освобождается соседнее ложе. Слышу, приглашают: «Кристинин!» — «Я здесь!» Успокаиваются. «А Кристинин кто?» — через минуту…

— Я бы их научил работать, — мстительно сказал Губенко. — Уж я не перенес бы воспаление легких на ногах…

— Все! Все! Не к тому речь! — Кристинин взял Денисова за руку. — Как с твоим кошмарным преступлением?

— Кое-что есть. В день кражи, девятого июля, из этого зала преступник мог выйти только через багажный двор. У входа в зал рядом с киоском как раз стоял командир отделения, и постовой ему крикнул про кражу. Понимаете?

— Понимаю.

— …Но и через двор он не выходил. Туда побежала потерпевшая, а за нею милиционер, тот, что крикнул командиру. Они бы вора обязательно увидели. Далеко он с красным чемоданом уйти не мог.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Губенко.

— У меня такое мнение: из зала вор с чемоданом не выходил.

— Значит, он все еще здесь?! — Губенко издал короткий смешок.

— Нет. Вор прошел к автоматическим камерам хранения: у него не было другого выхода. Его искали на улице, а он был здесь, — Денисов кивнул на прямоугольник стальных ящиков в средине зала, — а потом, когда все улеглось, ушел…

— Разве никто здесь не дежурит?

— Дежурный мог быть в глубине помещения. Здесь решали секунды.

Все помолчали.

— Не так давно прочитал я книгу Штрома, — сказал Кристинин, натягивая перчатки, — исследователь устанавливает факты двухсотлетней давности. Он использовал документы, о которых не всякий следователь вспомнит. Знаете, чем, например, он доказывает присутствие Радищева в Москве на казни Пугачева? Требованиями Радищева на выдачу подвод и лошадей. Оказывается, все это можно найти, было бы желание… Описания личных библиотек, семейная переписка… Нужно искать документы, старик! Не знаю, правда, есть ли архивы у этих ящиков. Ну что-то должно же быть?! Начни с работников камеры хранения, там сидят очень симпатичные люди. А главное, необычайно расположенные к сотрудникам транспортной милиции.

Особой расположенности к себе со стороны работников камеры хранения Денисов не почувствовал, тем не менее ему вежливо ответили на все его вопросы. Потом, запахнув на себе широкое пальто, заведующая камерой хранения повела Денисова на склад, где лежали невостребованные вещи. У заведующей были пышные волосы, делавшие ее веснушчатое, без бровей лицо почти квадратным. С Денисовым она разговаривала, не размыкая рта.

— Можете проверять.

На длинных деревянных стеллажах лежали вещи, сбоку, прямо на полу, — документация. Денисову и в голову не приходило, что на вокзале скапливается такое количество утерянных вещей. Кроме сумочек, часов, фотоаппаратов, здесь были предметы, которые, казалось бы, вовсе трудно потерять, — велосипеды, аккордеоны и даже стол новый, полированный, с густой сеткой черных прожилок.

— Неужели это все забытые?

— Других здесь не бывает. — Заведующая видела в Денисове дотошного несимпатичного ревизора.

В окончательном виде версия Денисова выглядела весьма логично: обложенный со всех сторон, преступник забежал в автоматическую камеру хранения и, положив чемодан в одну из свободных ячеек, скрылся. Через несколько дней, когда все успокоилось, он спокойно унес чемодан домой.

В этом случае его должны были видеть.

В камере хранения всегда стоят несколько пассажиров, которые забыли номер своей ячейки, рассуждал Денисов, или набранный шифр. Они пишут заявления и ждут, пока дежурные откроют им ячейки ключом. Эти люди могли обратить внимание на вбежавшего человека с красным чемоданом, может, даже запомнить его. Оставалось только установить, кто обращался в этот летний день к дежурным по автокамере.

Такова была первая версия.

Теперь, глядя на все это оставленное владельцами богатство, Денисов подумал, что преступник мог тоже забыть избранный в спешке шифр, а потом не рискнуть прийти с заявлением. Тогда вещи потерпевшей должны быть здесь же, на стеллажах.

Обрисовав приметы чемодана, Денисов шагнул к полкам.

Заведующая предупредила:

— Майор Блохин уже искал, между прочим. Он оставил нам приметы. Вот, под стеклом…

Денисов смутился.

— Тогда я посмотрю заявления о затребовании вещей за девятое июля прошлого года.

Заявлений было восемнадцать, все они начинались с отпечатанной жирным шрифтом фразы: «Прошу выдать вещи». В конце шла стандартная типографская приписка: «Вещи получил сполна». Денисов аккуратно переписал фамилии заявителей, подумал, на всякий случай записал номера и серии паспортов. Потом вышел на платформу.

В привычной вокзальной суете Денисов чувствовал себя свободнее, и она уже не казалась ему беспорядочной и бессмысленной, как в первые месяцы работы. На восьмой путь осаживали фирменный скорый, с другого конца станции к нему уже тащился электрокар с длинным хвостом почтовых контейнеров. За ним должны были подать другой — поменьше — для вагона-ресторана.

К отправлявшейся электричке быстро, по морозцу, спешили женщины с обувной фабрики. Бойко перекликались мороженщицы.

Майор Блохин сидел у себя и что-то писал мелким неровным почерком, часто царапая бумагу. Увидев Денисова, он поднял авторучку.

— Ну, как дела? Рассказывай…

— Надо написать запросы пассажирам, которые обращались к дежурным по камере хранения. Может, кто-нибудь видел его…

— Не уловил. — Майор Блохин протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел Денисову в глаза.

Денисов стал излагать свою версию как можно короче и объективнее, чтобы старший инспектор не подумал, что Денисов сам замечает все ее слабые стороны. Блохин понял все сразу, но перебивать не стал, хотя оставленный листок с маленькими угловатыми буковками ежеминутно напоминал о себе. Бумагу требовалось к утру направить по инстанциям. Терпение Блохина иссякло.

— Дальше не надо — я понял. Теперь ты убедился, Денисов, что раскрыть преступление во много раз труднее, чем его не допустить? Согласен? Если каждый милиционер будет всегда об этом помнить, знаешь, как будет?! А запросы… — Блохин усмехнулся. — Клал ли преступник вещи в автокамеру?! Заходил ли он туда? Это же только догадки! А если клал?! Ты думаешь, кто-нибудь через полгода вспомнит, кого он видел в этой толчее?

— Но попытаться можем?!