Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

Ливонас не спускал глаз с Крейга, стараясь приблизиться к стене, куда отлетел его пистолет. Неожиданно Хевит вскочил на стол и бросился в сторону Ливонаса, перепрыгивая с одного стола на другой. Эндрю отступил, прижавшись к шкафу. Теперь он совершенно был лишен возможности маневрировать. Хевит прыгнул на него, но, когда он был в воздухе, Ливонасу удалось ударить его стулом.

Две ножки стула обломались, и Ливонас остатками стула еще раз ударил Хевита в плечо. Бандит потерял равновесие и упал. Эндрю бросился на него. Секундой позже они покатились по полу.

Хевиту удалось заломить Ливонасу правую руку и прижать к полу. Затем он схватил Эндрю за волосы и слегка приподнял его голову. Ливонас почувствовал, как тонкий кожаный шнурок скользнул по лицу и начал стягивать шею.

Эндрю судорожно дернулся. Обеими руками он пытался схватиться за шнурок, но стал задыхаться, в глазах помутнело. Вытянув правую руку, он наткнулся на пистолет. С огромным трудом он вывернулся и сунул пистолет между собой и Хевитом.

В комнате прозвучал приглушенный выстрел. Шнурок, сжимавший шею, ослаб, и Ливонас смог вздохнуть. Он не сразу понял, что застрелил бандита.

Ливонас повернулся набок, и Хевит свалился на пол. Эндрю поднялся, его рубашка пропиталась кровью. Он посмотрел на бандита, лежавшего ничком на полу, затем взглянул в окно. С улицы раздавались крики. Толпа готовилась к штурму комплекса.

Эндрю бежал по коридору, не обращая внимания на боль в боку от ножевой раны. Десантники входили в здание через главный вход. Среди них он заметил полковника Карлсона и махнул ему рукой.

— Крекинговая башня, — на одном дыхании выговорил Ливонас. — Там наверху штурмовики Де Янга, они собираются стрелять по толпе.

Карлсон уставился на окровавленную рубашку Ливонаса.

— Кто, черт побери, вам это сказал?

— Человек Де Янга был в радиорубке, именно он всем здесь и заправлял.

Карлсон кивнул десантникам, и они выбежали из здания. С вышки прогремел одиночный выстрел, и пуля чиркнула по соседней стене.

Сержант Макатиэр сделал выстрел по башне из гранатомета. Остальные десантники открыли огонь из автоматов. На крыше башни полыхнуло пламя, и несколько человек, распластавшись в воздухе, полетели вниз.

В сотне метров от группы Ливонаса толпа остановилась. Демонстранты в замешательстве замолчали. «Видимо, до некоторых все же дошло, что их используют в качестве приманки в этой грязной игре», — подумал Ливонас.

Он подбежал к испуганному молодому человеку в белой куртке, сжимавшему в руке мегафон. Эндрю выхватил у него мегафон и повернулся лицом к толпе.

— Вам нужен комплекс? — прокричал он. — Ну и получайте его! Он теперь ваш! Солдаты отсюда отозваны, правительство передает его вам!

Передние ряды демонстрантов колыхнулись, люди вбежали на территорию комплекса, что-то выкрикивая. Ливонасу уже было безразлично, разнесут они теперь комплекс или нет. Одежда прилипла к телу, и бок ломило от боли.

Карлсон и десантники стояли рядом, наблюдая за тем, как мимо них пробегали демонстранты. Томпсон сидел на корточках, куря одну сигарету за другой. Его охраняли несколько десантников.

Ливонас подошел к нему, морщась от боли. Они захватят сейчас телеустановку, стоявшую на поросшем травой бугорке, и съезд получит-таки свое телешоу. С той лишь разницей, что в роли ведущего выступит он сам, а майор Томпсон и Нэш будут давать показания.

— Приходилось раньше выступать по телевидению, майор?

Томпсон оказался упрямым.

— Да будь я проклят, если…

— Не валяйте дурака, майор. Вы будете выступать. Поверьте мне.

«Но сначала мне надо вернуться в радиорубку, связаться с Бобом Уитменом и сообщить ему о том, что затея губернатора провалилась, что Де Янг наконец заплатил за Сту Ламберта и Гаса Фрэнкела, Гарри Палмера и Стивена Харта», — подумал Эндрю.

— Время Запада! Время Запада!

Губернатор дождался, пока овация стихла. Он был на трибуне уже более получаса, пот стекал по лицу, пальцы, с силой сжимавшие край трибуны, затекли. Делегаты приветствовали его, стуча по сиденьям своих складных стульев.

Он заметил, как губернатор Баррон, сидевший вместе с делегацией Аризоны рядах в шести от него, сложив ладони рупором, начал новое скандирование. Через мгновение это скандирование подхватил весь зал:

— «Отделение! Отделение! Отделение!»

Время наступило, делегаты были готовы…

Губернатор почувствовал, как кто-то дотронулся до его рукава. Он оглянулся и увидел, что подручный Шеферда Гриффин передает ему записку. По лицу Гриффина трудно было догадаться о содержании записки, что насторожило Де Янга.

Он развернул записку.

«Отключили телетрансляцию из Колорадо-Спрингс. Сообщений оттуда нет. С Хевитом должно быть все в порядке. Вот-вот ждем от него новостей. Тяните, Херб».

Тянуть дольше уже было нельзя, иначе можно было упустить момент. Сам факт получения им записки заинтриговал аудиторию. Все поняли, что произошло что-то важное, в зале притихли, ожидая сообщения. Это нужно было обыграть. Именно сейчас.

Тогда он решил, как ему следует поступить. Паники, охватившей его на миг, как не бывало. Хевит действовал со своими штурмовиками, и нет сомнения, что он сделает все как нужно, поскольку на него всегда можно положиться. Губернатор поднял голову, взглянул на пока еще безжизненный огромный экран за сценой. Он оживет, когда Хевит начнет трансляцию.

— Дорогие сограждане.

В голосе Де Янга в нужной мере сочеталось возмущение и негодование.

— Мы только что получили сообщение из Колорадо-Спрингс. Федеральные войска, охраняющие там экспериментальный химический комплекс, расстреляли демонстрантов, вышедших на улицы по случаю дня освобождения. Хладнокровно расстреляно более трехсот мирных граждан, участвовавших в демонстрации. Сообщают, что ранено еще несколько сотен человек.

По залу прокатились возгласы негодования. Поднялся крик, одни делегаты с побагровевшими лицами стали размахивать кулаками, другие начали всхлипывать. Делегаты из восточных штатов были перепуганы и встревожены.

«Вот он, этот момент», — самодовольно подумал губернатор.

Де Янг поднял руку, и в зале мгновенно воцарилась тишина. Он начал говорить, его слова эхом прокатились по залу.

— Когда в ходе исторического развития перед народом встает задача — разорвать политические узы, которыми он связан с другим сообществом… когда какая-либо форма управления становится ущербной, то народ имеет право отказаться от нее… Более двухсот лет тому назад история переживала подобный момент…

Он склонил голову и увидел, как делегатам передается его решимость.