Александр Макколл Смит - Отдел деликатных расследований [litres]

Когда они прибыли, Хампус играл на пианино. На танцполе были две пары – инструкторы и их ученики. Инструкторы были женщины; оба ученика – мужчины средних лет: один в мешковатом костюме, другой – в джинсах и полосатом ситцевом пиджаке. Хампус, который не заметил их прихода, сидел за инструментом на табурете, и его ножки болтались, не доставая ни до пола, ни до педалей; а руки у него были до того короткие, что ему приходилось то и дело изгибаться из стороны в сторону, чтобы достать до самых дальних клавиш.

Инструкторы заметили, как они вошли, но продолжали танцевать. Одна из них громко отсчитывала такт для своего ученика, демонстрируя ему шаги; другая на ходу показывала мужчине в ситцевом пиджаке правильное положение рук. Блумквист, сияя от удовольствия, наблюдал, как они танцуют, и даже постукивал ногой в такт музыке.

– Я просто обожаю танцевать, – сообщил он Ульфу громким шепотом. – Мы с женой ходим на танцы, когда только можем. Очень много танцуем.

Ульф кивнул.

– Да, – сказал он. Летта любила танцевать; он – не так уж.

– Наша дочка становится неплохой танцовщицей, – заметил меж тем Блумквист. – Но она занимается не бальными танцами – балетом.

Ульф улыбнулся.

– Это здорово, – сказал он.

– А вы знали, что там, в Стокгольме, есть балетная школа?

Ульф молча наблюдал за танцующими. Блумквист слишком любил поговорить; в самом деле, слишком. Разве так уж плохо просто помолчать?

– Да, я об этом слышал.

– Шведская королевская балетная школа. Кажется, они берут туда совсем еще детей. Мы, конечно, пока не можем послать туда Свеа – ей, знаете, всего восемь. Восемь – это чересчур рано, как вы думаете? Нельзя принимать решение о будущей карьере, а балет – это настоящая карьера, если тебе всего восемь.

Темп музыки нарастал; Хампусу теперь приходилось еще энергичнее изгибаться из стороны в сторону, чтоб дотянуться до нужных клавиш. Пол поскрипывал под ногами танцующих. Ульф смотрел, как их ноги взбивают тонкий слой талька, который лежал на досках.

– Я и сам брал уроки балета, когда был маленьким, – говорил меж тем Блумквист. – Всего год или два. Бросил, потому что меня начали дразнить.

Ульф покосился на него:

– Просто не могу себе этого представить, Блумквист.

Тот улыбнулся во весь рот.

– О, я лично считаю, что у меня неплохо получалось, господин Варг. Может, мне стоило бы продолжать. Кто знает, может, я стал бы профессиональным балеруном, а не полицейским. – Он немного помолчал, должно быть, пытаясь себе это вообразить. – Жизнь – странная штука, верно? Принимаешь решение, которое может определить всю твою жизнь, но в тот момент ты просто этого не знаешь, верно? Ты не знаешь.

– Нет, наверное, не знаешь.

– А вы никогда не занимались балетом, господин Варг?

– Нет, Блумквист. Балетом не приходилось.

– А у вас, наверное, неплохо бы получалось. Вы бы удивились, узнай, какие люди оказались просто созданы для балета.

Хампус меж тем уже почти дошел до конца пьесы. Прозвучали последние аккорды, а потом он со стуком захлопнул крышку. Мужчина в ситцевом пиджаке громко воскликнул «О!» – явно довольный тем, как у него получается. Инструктор потрепала его по плечу – сплясано было неплохо.

Хампус повернулся и заметил Ульфа и Блумквиста. Спрыгнув с табурета, он быстро подошел к ним и пожал Ульфу руку.

– Спасибо, что пришли, господин Варг, – сказал он. – Надеюсь, вам не пришлось слишком долго ждать.

– Мне приятно было понаблюдать, – ответил Ульф. – И вы – превосходный пианист, господин Йоханссон.

Хампус скромно отмахнулся:

– Нет, на самом деле это не так, господин Варг. Я играю чисто утилитарно.

– Я смотрю, вы не достаете до педалей, – заметил Блумквист. – Это, наверное, затрудняет дело.

Ульф покосился на Блумквиста. Хампус нахмурился, а потом потер руки, будто у него затекли пальцы.

– А вы не думали установить какое-нибудь устройство, чтобы нарастить педали? – продолжал Блумквист. – Какие-нибудь рычаги?

Хампус не сводил взгляда с пола:

– Не знаю. Может быть.

– Вы хотели меня повидать, – сказал Ульф.

– Да, – сказал Хампус. – Я собирался приехать к вам на работу. Не ожидал, что вы согласитесь приехать сюда, но господин Блумквист сказал, что вам особенно нечем заняться и вы не будете против.

Ульф снова покосился на Блумквиста, который отвел взгляд, старательно разглядывая неподвижный зеркальный шар под потолком.

– Понятно, – сказал Ульф. Снова глянув на Блумквиста, он не заметил ни малейших следов раскаяния. Непростое это было дело – проявлять терпимость к ближним, какой он всегда от себя требовал; но опять же, подумал Ульф, весь смысл идеалов в том, что они практически недостижимы. В конце концов, это нелегко – быть шведом, значит, нужно просто делать, что можешь, и надеяться, что у тебя получится не сбиться с пути и не стать в душе… ну, например, жителем Средиземноморья. Как это было бы просто, как соблазнительно – пожать плечами и начать вести себя так, как тебе диктуют непосредственные чувства. И как это было бы прекрасно – сидеть себе на солнышке и говорить, что мир будет вертеться и сам по себе и что проблемы решатся сами собой – завтра, а может быть, послезавтра.

Ульф принял деловой вид:

– Что ж, вот я и здесь, господин Йоханссон. В чем проблема? Господин Блумквист говорит, что вам не нравится, как все устроилось с общественными работами.

Хампус кивнул:

– Да, именно так. Совсем не нравится.

Ульф развел руками.

– Но в том-то и есть весь смысл судебного приговора, понимаете? Как правило, люди бывают не слишком довольны, когда его получают. Удовольствием тут и не пахнет.

– Так я ему и сказал, – вставил Блумквист.

Ульф спросил у Хампуса, куда именно его назначили на общественные работы.

– Я должен буду работать на военной базе, – ответил Хампус. – Мне было сказано, что у меня будут обязанности общего характера. Восемь часов в неделю.

Ульф сказал, что это звучит достаточно разумно.

– Знаете, приговоренным к общественным работам иногда достаются исключительно неприятные задачи.

И добавил, что обязанности общего характера на военной базе – это звучит не слишком затруднительно.

Хампус с вызовом поднял глаза на Ульфа:

– Это затруднительно. Очень.

– Так расскажите мне тогда, в чем дело, – сказал на это Ульф. – Что они там заставляют вас делать? Таскать тяжести? Чистить на кухне картошку?

– Картошку лучше есть нечищеной, – снова вмешался Блумквист. – В шкурке, знаете ли, содержится куча питательных веществ. Картошку чистить нельзя.

Ульф бросил на Блумквиста уничтожающий взгляд.

– Мне это известно, Блумквист, – сказал он. – Но как насчет нашей армии?

– Думаю, уж они-то знают, господин Варг. Армия просто обязана знать подобные вещи. Солдатам необходима сбалансированная диета – точно так же, как и всем остальным.