Александр Макколл Смит - Отдел деликатных расследований [litres]

– Нет. Это не один из них. Или, по крайней мере, точно не бариста.

– Почему вы так уверены? – спросила Анна.

– Из-за того, как он мне об этом рассказывал, – ответил Блумквист. – Если бы он ей что-то сделал, он не стал бы со мной об этом болтать – по собственной инициативе. Он знает, что я служу в полиции, – я часто захожу туда в форме.

Блумквист немного подождал, чтобы до них дошла эта мысль, а потом продолжил:

– Если хотите знать мое мнение, эта девушка исчезла по собственной воле.

– Свалить вину на Бим? – подхватил Ульф. – Бим сообщила ее молодым людям, что она встречается с обоими. И Сигне решила ей отомстить.

– Но Бим тоже было за что ей мстить, – вмешалась Анна.

– Да, – сказал Блумквист. – Обе они с удовольствием устроили бы друг другу неприятности.

– Так кто из них это сделал? Бим или Сигне?

Блумквист потряс головой:

– Это все слишком плоско. В этом уравнении есть еще один фактор.

Анну он явно не убедил:

– И какой же?

– Линнеа, та девушка, которая сообщила в полицию.

Такого поворота Ульф не ожидал.

– А она-то тут при чем?

– При том, что бариста рассказал мне кое-что еще.

Ульф и Анна молча ждали, когда Блумквист продолжит свои откровения.

– Он сказал, что раньше встречался с Линнеа – до того как стал частью гарема Сигне. И у меня создалось впечатление, что Сигне увела его у Линнеа.

Ульф слушал его очень внимательно.

– И ей – Линнеа – это не понравилось?

– Надо думать, – ответил Блумквист. – А кому бы такое понравилось?

– Так, значит, у Линнеа был повод обижаться на Сигне, а Бим и Сигне были в обиде друг на друга?

Блумквист отпил еще глоток.

– Теперь уже немного остыл. Знаете, в один прекрасный день кто-нибудь обожжет себе язык и устроит тут светопреставление. – Он отпил еще кофе. – Обиды? Это уж точно.

Ульфу это стоило некоторых усилий, но ему нужно было знать, как поступил бы Блумквист:

– Так с кем нам нужно поговорить, Блумквист?

– С Линнеа, – ответил без колебаний полицейский. – Потому что это ей хочется, чтобы мы взяли Сигне в оборот, когда она объявится. Наверняка она надеется, что Сигне накажут за пустую трату времени полиции, за ее неисчезновение.

– Неисчезновение? – хором переспросили Ульф и Анна.

– Эта девчонка где-то поблизости, – сказал Блумквист. – Наверняка она сейчас живет у Линнеа, потому что она – Сигне – и не подозревает, что Линнеа на нее в обиде. Конечно, может быть, они обе наслаждаются спектаклем, наблюдая, как мы тягаем Бим на допросы. Schadenfreude [17] Schadenfreude ( нем .) – злорадство. , как называют это немцы.

– Так вы правда думаете, что Сигне сейчас у Линнеа? – спросила Анна. – Не слишком ли это предсказуемо?

Блумквист пожал плечами.

– При моей профессии, – сказал он, – быстро привыкаешь к тому, что все достаточно предсказуемо. Все, что я вижу – более или менее, – предсказуемо. Вы, может, на вашей работе этого и не замечаете. – Тут он поглядел на них с вызовом. – Но для меня это ясно как день.

Они стояли под дверью квартиры Линнеа в блоке, где жили в основном студенты. На кусочке картона, вставленного в рамку над звонком, было нацарапано: «Эк». Покосившись на коллег, Ульф позвонил в дверь. Ему, конечно, хотелось найти Сигне, но не благодаря же Блумквисту и добытой им информации.

– Думаю, мы зря тратим время, – сказал он. – Даже если птичка и была в гнезде, она давно уже упорхнула.

Но Блумквист сомнений явно не испытывал.

– Вряд ли, – отозвался он.

Они услышали, как кто-то отодвигает засов, и дверь открылась. На пороге стояла Линнеа, облаченная в кимоно и тапочки из овчины. Увидев, кто стоит за дверью, она изменилась в лице.

– Господин Варг. И… и…

– Мы – коллеги господина Варга. Следственное управление Мальмё.

– И полиция, – добавил Блумквист.

Линнеа взяла себя в руки.

– Простите, – сказала она. – Сейчас не очень удобно. Приходите, пожалуйста, в другой раз.

Ульф покачал головой:

– В другой раз будет неудобно нам. Прошу прощения.

Линнеа сердито посмотрела на него:

– Сейчас для меня уж точно неудобно. Исключительно неудачное время. Поверьте.

– Учитесь? – спросила Анна. – Уж это-то, конечно, может потерпеть. Много времени мы у вас не займем.

Линнеа повернулась к ней:

– Нет. Я не учусь. Я же вам сказала: время неудачное.

– Вам придется объясниться, – вмешался Блумквист. – Скажите нам, почему мы не можем войти.

Линнеа сделала глубокий вдох.

– Ладно же, – прошипела она. – Если вы так хотите знать, я вам расскажу. Я занималась сексом, вот почему.

Все трое опешили, но первым пришел в себя Блумквист.

– Неужели? – спросил он. – В тапочках?

Линнеа сощурилась:

– А что, нельзя? Это же… Это же просто мещанство.

Ульф рассмеялся.

– Ваше поколение полагает, будто это вы изобрели секс, – сказал он.

И тут Блумквист без всякого предупреждения отодвинул Линнеа в сторону, вошел в квартиру и направился по коридору в гостиную.

– Блумквист, у нас нет ордера на обыск, – крикнул ему вслед Ульф.

Но было уже слишком поздно. Линнеа, повернувшись, бросилась следом, и Анна с Ульфом тоже прошли внутрь. Оказавшись в гостиной, они увидели там в кресле еще одного человека, полностью одетого – и порядком смущенного.

– Ну-ну, – сказал Ульф. – А вот и вы, Сигне.

Блумквист повернулся к Линнеа:

– Ваш партнер по сексу, надо полагать.

От смущения Линнеа приобрела малиновый оттенок.

– Я просто шутила, – ответила она. – Я не лесбиянка.

– Кто сказал, что ты – лесбиянка? – спросила Сигне. – Чего хотят эти люди?

– Мы хотим с вами поговорить, – ответил Ульф.

Удивление Сигне выглядело достаточно искренним.

– Почему? Я вроде ничего плохого не сделала?

– Где вы были? – спросил Ульф.

– Здесь.

– Все это время?

Сигне пожала плечами.

– Последние несколько дней. С неделю, наверное. – Тут она взглянула на Линнеа. – Неделя ведь уже прошла, да, Линнеа?

Та ничего не ответила.

– С тех пор как вы разошлись со своим молодым человеком? То есть с обоими? – спросила Анна.

Сигне уставилась в пол.

– Да, – промямлила она. – Я решила, что мне… нужно самоустраниться.

– Потому что вы рассердились? – настаивала Анна.

Сигне ответила не сразу:

– Да, можно сказать и так. Но может быть, и потому, что я не могла смотреть им в глаза. Мне было так стыдно.

Ульф повернулся к Линнеа:

– Вы говорили с Сигне о том, чтобы подать заявление в полицию?

Не успела Линнеа произнести эти слова, как у Сигне вырвалось:

– В полицию? Насчет чего?

– Насчет вашего исчезновения, – ответил Ульф.

Сигне отреагировала немедленно:

– Я? Я исчезла? – воскликнула она. – Да я все это время была здесь. Никуда я не исчезала.

Тут они все повернулись к Линнеа, которая тяжело села на диван и закрыла лицо руками.