Камилла Гребе - Спящий агент

Наверное, таким и должен быть идеальный биржевой игрок. Робот. Блистательный аналитик, и этим исчерпывается все богатство натуры. Единственные разы, когда Оссиан выказывал какие-то чувства, – на ежегодных собеседованиях о распределении бонусов и повышении зарплат.

Неужели он и сам стал таким? Даже не заметив, когда это произошло?

– Давай, – коротко сказал он.

Клерк просиял.

– Yes! – воскликнул он. – Я этого ждал. Идеальный тайминг. Самое время зафиксировать выигрыш! – Он слово в слово повторил выражение Тома Бликсена: – Best return of investment ever !

«Легко сказать, – подумал Леннарт. – Впрочем, откуда тебе знать… возможно, я сам подписал свой смертный приговор. Одна надежда на этого полупенсионера из СЭПО – сдержит ли он слово, как обещал? Обеспечат ли они безопасность моей семье?»

– Получил подтверждение? Теперь купим их же опционы, только на покупку .

– Ага! – Оссиан улыбнулся еще шире. – Значит, вы думаете, «Свекрафт» достиг самого дна и теперь начнет всплывать? Логично, логично… после такого краха должны начать всплывать. Хотя бывает… думаешь, вот оно, дно, а снизу постучат – не радуйся, приятель, до дна еще ого-го.

Леннарту порядком надоел жаргон биржевых игроков. Он по образованию национал-эконом. Его задача – отслеживать тенденции в макроэкономике, а не играть в покер. Все эти всплытия, погружения… примитивная терминология игроков. Их прогнозы поверхностны и сиюминутны.

– Мы должны еще кое-что сделать, – сказал он вслух. – Надо дать банку поручение на перевод денег на счет в Панаму. Я имею в виду деньги, вырученные от продажи опционов. Один миллиард восемьсот миллионов.

Он положил перед дисплеем записку с распечаткой номера счета и необходимых реквизитов.

– Значит, деньги возвращаются к инвесторам? – Оссиан был к тому же, на вкус Леннарта, чрезмерно любопытен. – А как же наш гонорар? Двадцать процентов выигрыша?

Прямо дрожит от нетерпения узнать, сколько придется на его долю.

– Об этом я позабочусь. Твое дело – дать банку инструкции. Я позвоню контактному лицу и подтвержу перевод.

Он закрыл за собой дверь и быстрыми шагами пошел в свой кабинет.

Кости брошены. Завтра Скорпион получит деньги, которые они на сегодняшний день заработали, – это должно его успокоить.

Надо надеяться, Том Бликсен тоже сидит у компьютера – замечательно. Он сразу увидит: свою часть договоренности Леннарт выполнил.

А Скорпион? Он тоже следит за биржей?

Я разоблачу тебя как шпиона, нанесшего непоправимый вред Швеции. Я устрою тебе такую жизнь, что ты будешь мечтать подохнуть так же мгновенно, как Кирилл…

Он нашел в списке контактов Лену и нажал кнопку вызова. Ему надо услышать ее голос.

У нее все пока складывалось неплохо. После практики в Англии ей предложили место в лаборатории на одном из ведущих фармацевтических предприятий. Приезжала на Рождество и Новый год, но почти сразу уехала. Сидели вместе у камина, пили глёгг [30] Шведский вариант глинтвейна. Пьют из маленьких чашечек с миндалем и изюмом. и смотрели на замерзший, налитый холодным перламутровым сиянием фьорд…

Леннарт не помнил, когда ему было так хорошо и покойно, как в эти часы в загородном доме…

Лена ответила сразу.

– Чем занимаешься, девочка?

– Поставила эксперимент, но результат будет только через несколько дней… так обидно – сидеть и ждать… Сам знаешь, свербит: удалось – не удалось. На бумаге одно, в лаборатории – другое. От этого так много зависит. Даже судьбы каких-то людей. Наверняка. Сидят и ждут: успеем мы или не успеем с новым препаратом.

Судьбы многих людей… а сколько судеб зависит от атомной станции?

– Послушай, Лена… я знаю, это звучит странно… но… не могла бы ты взять пару дней и уехать куда-нибудь? Только чтобы никто не знал, где ты… куда-нибудь в глухую деревню.

– Уехать? Да ты что, папа? Я же совсем новенькая здесь… скажут, ну и фря – не успела начать работать и уже просит отгулы.

– Я тебя очень прошу, Лена. Сегодня четверг. Отпросись на пятницу, а там суббота. А в воскресенье вечером поговорим. Пожалуйста, ради меня, это важно.

– Ну что ты меня пугаешь? Что-то случилось? У тебя такой странный голос… как тогда, летом. Помнишь?

Еще бы ему не помнить. Скорпион вынырнул словно из-под земли, и пришел конец размеренной, спокойной жизни, которой он жил последние годы. Размеренной, спокойной, счастливой жизни.

– Сделаешь, как я сказал?

– Но почему? Я не понимаю…

– Лена, дорогая, я сейчас не могу объяснить. Потом обязательно расскажу. Договорились? Попроси свободный день. Если неудобно, возьми больничный.

– Ты серьезно?

– Никогда не был серьезнее. Лена, я должен знать: ты сделаешь, как я прошу.

– Ну хорошо, – тихо ответила она после долгой паузы. – Только все это очень… weird [31] Странно, непонятно ( англ .). .

Уже начала путать языки от волнения…

– Спасибо. Я тебя очень люблю.

– А я тебя.

Теперь осталось только ждать. Чтобы чем-то заняться, он решил еще раз проверить предстоящее выступление в дебатах на конференции.

Несколько черных лимузинов один за другим подкатили к подъезду Торгового института. Событие нешуточное – ежегодная экономическая конференция Евросоюза. Приехали министры, директора научных групп, нобелевские лауреаты. Том влился в толпу и медленно поднимался по широкой лестнице, ведущей к массивному порталу главного инкубатора ключевых фигур шведского бизнеса и промышленности. Колыбель столпов бизнеса.

Том относился к этой колыбели неоднозначно – даже не к самой колыбели, а к тем, кого в ней нянчат. Наверное, скептицизм его не обоснован – хоть эти ребята и раздуваются от гордости, что окончили самое престижное высшее учебное заведение Швеции, среди них много толковых и энергичных. Они очень быстро занимают места в экономической элите страны. В парадной гостиной, куда Тому пришлось пробиваться долгие годы.

И, честно говоря, так и не пробился. Не надо было ему лезть с разоблачениями финансовых фокусов ведущего шведского производителя оружия, Swedish Aerospace . Кнут Сведберг все же взял его на работу, наплевал на советы умных и понаторевших в политике бонз, но истеблишмент Тома не простил – он слыл ненадежным и опасным болтуном. «Знаешь, как про тебя говорят? – рассказывал Кнут. – Один раз стукач – всегда стукач, – это про тебя, Том!» – и забавно, заразительно смеялся: «У-ух-ха-ха, у-ух-ха-ха» – на три четверти, будто аккомпанировал вальсу Штрауса.

Том невольно затесался в группу итальянцев, и ему пришлось долго ждать, пока они шарят по всем карманам в поисках паспорта и по пять раз проходят через магнитную рамку – все время у них что-то звенит. То зажигалка, то брелок – «подарок мамы», то золотой портсигар – «подарок папы».