Анна Богстам - Очевидец

– Это же нелогично, потому что, если бы он был здесь, то позвонил бы. Согласись, – продолжает Харриет.

Эушен замирает.

– Да, ты права. Я, наверное, перепутал. Он так часто здесь бывал, практически каждое лето, что я просто привык. Без него как-то пусто. Наверное, в этом всё дело. Но я рад, что ты приехала, – добавляет он.

Харриет улыбается, но не может стряхнуть с себя тягостное ощущение. Когда она откладывает мобильный на кухонный стол, чтобы достать нож для чистки картофеля, то замечает, что на экране два пропущенных вызова. Телефон был в беззвучном режиме, и она не заметила, что ей звонили. Оба звонка от Маргареты. Значок доступа к сети 4G погас.

– Папа, я должна позвонить на работу. Моя начальница звонила несколько раз. Я опять вне зоны доступа, так что возьму велосипед, доеду до Большого отеля, где есть роуминг, и позвоню ей оттуда, – торопливо говорит Харриет.

– Вот что значит жить за холмом. Со всеми нынешними технологиями они всё равно не изобрели такую радиомачту, которая покрывала бы сигналом наш Лервикен. – Отец смеётся. – У меня же есть стационарный телефон, с которого ты можешь позвонить.

– Спасибо, но я хочу поговорить без помех. – Она не знает, чего хочет Маргарета, но два пропущенных звонка могут означать что-то срочное. Харриет подозревает, что это связано с Кеннетом и вниманием массмедиа. Если её начальница злится на неё, то она не хочет, чтобы Эушен это слышал, что неизбежно, если она будет разговаривать из его гостиной.

– Поезжай, ужин будет готов через час, – отвечает он.

Харриет жмёт на педали с таким напряжением, что во рту появляется привкус крови. Седло для неё слишком высокое, но она уж как-нибудь это переживёт. Может быть, это Пол пользовался старым велосипедом Эушена и подогнал седло под свой рост. Она не может припомнить, что когда-нибудь видела Эушена на велосипеде. В блейзере цвета морской волны и белой рубашке, склонившимся над письменным столом, – таким она привыкла видеть своего отца. А не верхом на велосипеде. Переднее колесо болтается, и Харриет несколько раз чуть не теряет равновесие. Странно и непривычно, но ведь она на самом деле не ездила на велосипеде с тех пор, как окончила школу. Когда она пытается проехать прямо по кочкам травы, растущим посреди тропинки, колесо велосипеда вдруг резко виляет, руль тоже, и она падает на землю.

Сильная боль отдаёт от бедра к колену, и Харриет приходится прикусить губу, чтобы не закричать прямо у обочины дороги, где она упала, а сверху на неё ещё и свалился велосипед.

– Проклятие…

Левая нога, принявшая на себя удар, дрожит, когда она встаёт и поправляет платье. Когда она поднимает велосипед, то видит, что руль погнулся. Переднее колесо отвалилось, а болтов, на которых оно должно держаться, нет. Неужели она так виляла во время езды, что растеряла болты по дороге? Её бы не удивило, если бы кто-то из непослушных детей Пола игрался с велосипедом и сломал что-нибудь важное. Надо было проверить, всё ли в порядке, прежде чем брать велосипед. Больше никогда в жизни, думает она и проходит несколько метров обратно. Никаких болтов не видно ни на гравии, ни на обочине.

Харриет оставляет велосипед в кустах и идёт дальше пешком. Каждый шаг отдаётся болью в бедре и ягодице. Без велосипеда она чувствует себя какой-то уязвимой. Все тягостные ощущения, испытанные в последние дни, возвращаются с новой силой. Лервикен изменился. После этого кошмарного убийства ей кажется, что угроза подползает к ней всё ближе, кажется, что за ней следят. Кто-то стоял рядом с ней в темноте, когда она нашла Дугласа. Лия позвонила именно ей. Потом Кеннет, который бродил вокруг, когда она сидела у Ивонн в саду, всего за несколько часов до того, как его убили.

Она пытается стряхнуть с себя неприятные ощущения, такие мысли ни к чему не приведут.

На мобильном появился значок «в сети», как только она поднялась на холм, но она повременит со звонком Маргарете, пока не дойдёт до бара в отеле. У неё начинает сосать под ложечкой, когда она смотрит на телефон. Два пропущенных звонка могут означать, что Маргарета рассердилась, и, насколько Харриет знает, разозлить её могла только одна вещь. Сюжет по телевизору. Если ещё журналистка сказала Маргарете, что разговаривала с Харриет, то всё пропало. Ей надо было сразу положить трубку, вместо того чтобы пытаться помочь. Теперь ей достанется по полной программе, хотя утечка информации произошла вовсе не от неё.

Небо над проливом всё ещё голубое, хоть на часах уже семь, когда она входит в отель. Диваны в честерфилдском стиле и тёмная стойка бара красного дерева уводят её мысли в Шотландию или в позднюю осень. В фальшь-камине дрова потрескивают почти как настоящие. Харриет практически одна, если не считать женщины за стойкой ресепшн и бармена. Странно, разве отель не должен быть загруженным по самую крышу после того, что случилось? Бармен и сегодня одет в рубашку с бордовым жилетом. В руке у него белое полотенце, которым он как раз собирается протирать бокалы, когда входит Харриет.

– Добрый день, – говорит он и кивает, узнавая её.

– Большой бокал красного, пожалуйста, – говорит Харриет и улыбается ему. Вытаскивает свою банковскую карту Visa и протягивает ему. Бармен ставит перед ней бокал и наливает вино. Харриет даёт своим глазам отдохнуть на цвете вина, которое почти совпадает с оттенком бордового жилета бармена. Он налил вина почти до самого края бокала.

– Девяносто восемь крон, – говорит он и берёт её банковскую карту. Долго её рассматривает.

– Что-то не так с моей картой? – спрашивает Харриет.

– Нет, ничего. – Мужчина качает головой, улыбается и вставляет карту в считыватель.

– Не проходит оплата? – продолжает Харриет и смеётся несколько заискивающе. Хоть она уже давно взрослая, имеет постоянную работу и нормальную зарплату, ей всё равно иногда кажется, что на счету не хватает денег. Это ощущение застряло со студенческих времён, когда им приходилось экономить каждую крону, ей и Лизе. Как только деньги поступали на счёт, Харриет покупала на всю сумму чёрт знает какую еду, типа гамбургеров, и одежду, которая ей совсем не шла, тогда как Лизе удавалось прекрасно выглядеть совершенно независимо от того, были деньги или нет.

– Нет-нет, не в этом дело. – Бармен откашливается. – Я просто обратил внимание на вашу фамилию, Вестерберг. Заметил ещё в первый раз, когда вы были здесь. У вас случайно нет родственника, который обычно у нас бывает? Знаете, у нас не так уж много клиентов, так что тех, кто бывает часто, я запоминаю, – говорит он и загадочно улыбается.

– Мой отец живёт в Лервикене, совсем рядом.

Бармен отрицательно качает головой.

– Я думаю про парня, которого зовут Пол, но он никак не может быть вам отцом, – говорит он смеясь.