Анна Богстам - Очевидец

Карин поднимает глаза.

– Подожди, я тебе покажу, – говорит она и встает со стула. – Или давай пойдем со мной.

Карин выходит в комнату смежную с кухней, и Харриет медленно идет следом.

– Это была комната Кеннета, – говорит мать. – Может и не слишком хорошо смотрится, но он хотел, чтобы было именно так.

Харриет осматривается. Стены покрашены голубым цветом, мебели мало. Кровать, письменный стол и книжная полка. На ткани гардин, висящих на окне, детские мотивы, но на стенах постеры фильмов, которые отнюдь не относятся к тем, которые разрешают смотреть детям. Проткнутое булавками лицо Пинхеда из фильма ужасов "Восставший из ада" упирается взглядом в Харриет с одной стены, а на гардеробной двери приклеена афиша хоррора "Психо".

– Ему нравились фильмы ужасов? – спрашивает Харриет.

Карин кивает.

– Он мог закрыться на несколько дней и смотреть фильмы. Круглыми сутками. Я в это особо не вмешивалась. Он хотел быть режиссером, но я всегда думала, что этой мечте не суждено исполниться. Он ведь был чудаковатым. Почти не говорил. Писал только в своих записных книжках.

Она показывает на книжную полку. Та заполнена записными книжками разных цветов форматом со страницу для пишущей машинки. Харриет приближается на несколько шагов и проводит пальцем по папкам.

– У меня таких сколько угодно еще на чердаке, – говорит она. – Вся жизнь Кеннета, хотя там трудно что-то разобрать. Вот эти только за этот год, – добавляет Карин и вытаскивает небесно-голубую, протягивая ее Харриет.

– Это самая последняя? – спрашивает Харриет.

– Да, посмотри и увидишь. Я, наверное, должна была отдать записные книжки твоим коллегам, когда они были здесь, но я подумала, что никакого толку от этого все равно не будет. Даже я не понимаю, что там написано.

Харриет осторожно открывает книжку. Страницы вздыбились под яростным нажимом ручки, которой изрисованы большинство страниц – черными рисунками, цифрами и странными завитушками. Записаны годы, бессмысленные фразы и даты.

– Он что, интересовался историей? – спрашивает Харриет, когда ее взгляд застревает на дате, которую она вроде бы помнит еще по школе.

– Да, военной историей. С самых малых лет это было его настоящей манией. Когда он не смотрел эти странные фильмы, то читал про торую мировую войну.

Харриет скользит взглядом по ряду книг на самой нижней полке. Тома британского историка Э́нтони Би́вора, автора книг XX века, в частности о Второй мировой войне, такие названия, как Сталинград, Берлин, "Взлёт и падение Третьего рейха" Уильяма Ширера. У Эушена эта книга тоже стоит на полке. На письменном столе лежат груды книг о войне. Одна так и лежит открытая, как будто Кеннета прервали во время чтения.

– "Один в Берлине", – говорит Карин. – Он очень любил эту книгу. Получил ее от меня на день рождения. Это было единственным пунктом в списке желанных подарков. Вот он обрадовался, – глаза ее заблестели от нахлынувших воспоминаний.

– Как здорово, – говорит Харриет. Ей неловко от ощущения приватности, когда она стоит в комнате Кеннета вместе с его матерью. Она толком не знает, что сказать, и продолжает листать записную книжку. Внизу на каждой странице есть маленький рисунок, похожий на какую-то единицу измерения количества. Буквы такие мелкие, что Харриет прищуривается. Почерк неряшливый, но все же кажется, что Кеннет записал даты, время суток и какие-то величины. И инициалы. Харриет кажется, что она различает инициалы Т.Х на нескольких страницах. Это должен быть Тони Хессельгрен. А цифры должны быть временем суток и датами встреч с людьми.

Она листает книжку. Рядом с некоторыми датами встречаются инициалы Н.Э, но похоже, что именно с Т.Х. Кеннет встречался регулярно. Почти всегда вечером. Она пролистывает до 25 августа. Ночь, когда убили Лауру. Судя по записям, Кеннет встречался с Т.Х и 25 августа тоже. В остальном здесь пусто, кроме одной фразы в правом углу на самом верху страницы. Cirkusen cirkulerar Lerviken. Old gcgdu 0dxud .

– Цирк циркулирует по Лервикену. Old – это старый… – Харриет шепчет слова вслух, читая фразу.

– Он все время так пишет, – говорит Карин. – Я не думаю, что это что-то значит. Он ведь был ребенком с особенностями.

Харриет поднимает глаза от страницы.

– Карин, можно я возьму записные книжки на время, если я пообещаю, что верну их вам? – она должна забрать книжку в участок. Даже если написанное невозможно понять, она все равно хочет показать это остальным.

– Можно. А теперь я хочу побыть одна, – вырывается у Карин. – У меня больше нет сил.

– Я понимаю, я возьму с собой этот блокнот и, если мне в голову придет что-нибудь еще, я вам позвоню, – отвечает Харриет. Она чувствует себя дурой, оставляя Карин в комнате Кеннета, и в то же время, она не может там оставаться против ее воли.

Харриет прижимает голубую записную книжку к груди и торопится к Саабу. Она жалеет, что с ней нет Элиаса. Не надо было так настаивать на том, чтобы ехать сюда в одиночестве. Она быстро берет мобильный и шлет ему смс. Можно тебе позвонить? Ответ приходит быстро: Конечно, но я в машине с Ракель. Знай. Харриет перечитывает сообщение. Он предупреждает ее, что он не один, как будто бы между ними существует тайная договоренность. Ей это нравится.

Она звонит ему, как только садится в машину.

– Я только что была у мамы Кеннета, – Харриет кладет блокнот на пассажирское место, прижимает мобильник ухом к плечу и заводит мотор. – Я видела его комнату.

– Хорошо. Нам не удалось там задержаться особенно долго, – он что-то бормочет и Харриет слышит голос Ракель. – Мы были в Лервикене и возвращаемся обратно в участок. И как прошло?

– Было интересно. Тебе надо было бы посмотреть на его комнату, он был с особенностями развития, – машина выкатилась на дорогу, посыпанную гравием и уводящую от серого дома Карин пятидесятых годов.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Элиас.

– Очень интересовался второй мировой войной и фильмами ужасов. Вел дневник или, скорее, делал записи. Со мной тот, в котором самые поздние из них. Последняя запись датирована тем днем, когда была убита Лаура.

Элиас на секунду замолкает.

– И что там написано?

– Цирк циркулирует в Лервикене, а потом буквы, из которых мне ничего внятного сложить не удается.

– Странно, и больше ничего?

– Он отмечал людей, с которыми встречался, время встреч и еще что-то, что мне кажется единицами измерения. В ночь, когда была убита Лаура, есть запись, что он встретился с кем-то, у кого инициалы Т.Х.

– Тони Хессельгрен?

– Именно так я и подумала. Полагаю, что речь идет о покупке наркотиков. Но точно я не знаю. С этим Т.Х. он вроде бы виделся довольно регулярно. Несколько раз попадаются инициалы Н.Э. – Харриет выруливает на шоссе, давит на газ и опускает солнцезащитный козырек. Небо синее, солнце светит со стороны полей, и лучи колют ей глаза.