Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

На мгновение королева остановилась на пороге дома. Лицо ее было бледным.

Историки все еще гадают, почему Вайатт созвал пресс-конференцию раньше, чем выступил с обращением к стране. По их мнению, ни один уважающий себя революционер не стал бы подвергать себя натиску журналистов до тех пор, пока не нашел бы должного объяснения своим действиям, приведшим к захвату власти в стране.

Письмо, датированное 7 июля 19… года, писателю Полю Моррисону, одному из главных заговорщиков:

«Конечно, это рискованная игра. Но что случится, если корреспонденты все-таки зададут один из тысячи коварных вопросов, до которого может додуматься только один из миллиона простых людей? Пострадает ли наше дело? Мы либо добьемся признания сразу, либо не добьемся его совсем. Никаких полумер. Коварные вопросы не смогут остановить смелых людей. Конечно, я объясню наши намерения, но не в форме заявления. Извините меня, но ваше предложение неправильно. Любая попытка оправдать нашу позицию будет похожа на партийное политическое заявление.

Еще на совещании на Розетта-стрит я говорил, что народу надоели всевозможные политические обещания. И поэтому нет смысла таким путем искать симпатии. Что же касается тысячи коварных вопросов, то весь фокус состоит в том, чтобы иметь тысячу и один ответ на них.

В течение ближайших двух недель я буду в Йоркшире и воспользуюсь случаем, чтобы познакомиться с нашей группой в Лидсе. Их руководитель, кажется, чем-то напуган…»

Палату общин заполнили репортеры. Задолго до начала пресс-конференции здесь собрались представители центральных и местных газет, лондонские корреспонденты всех иностранных агентств печати. Кондиционная установка в зале не работала из-за забастовки обслуживающего персонала, и поэтому было очень душно. Несколько корреспонденток от духоты даже почувствовали недомогание. Особенно стало тяжело дышать в зале после того, как включили осветительные лампы телевизионных установок.

Возбужденно обмениваясь догадками, собравшиеся с любопытством ждали начала пресс-конференции. Лишь немногие были, в состоянии представить себе, что они приглашены сюда никому не известным похитителем на похороны монархии и правительства.

— Сегодня в четыре часа дня, — начал свое выступление Вайатт, — революционный совет принял некоторые меры, признанные необходимыми для спасения страны от неизбежной катастрофы.

Мы не собираемся оправдываться. Наши действия не нуждаются в оправданиях. Я изложу обстановку, расскажу о наших планах и намерениях и не допущу никакого другого судьи наших действий, кроме воли народа. Тем, кто нас обвиняет, я скажу: от имени народа я публично обвиняю правящие группировки в преступной халатности при управлении страной. Эти люди потеряло доверие страны. Они неправильно использовали ее ресурсы, обманывали избирателей ложными обещаниями, из-за своей трусости не предприняли нужных действий и привели страну к катастрофе.

Сегодня Англия — страна без цели, без надежды, без собственной воли. Повинна в этом существовавшая политическая система.

Целей у нас немного: ликвидировать монархию, создать республику, тщательно пересмотреть внешнюю политику и ввести конституцию, одобренную большинством граждан, конституцию, гарантирующую подлинно демократическое представительство вместо наспех выработанной, отличающейся незаконностью системы законов, которую мы отменяем.

Вайатт не увидел, а скорее почувствовал ироническое отношение к его словам со стороны некоторых присутствующих.

— Мы считаем, что английская церковь накопила достаточно капитала и имеет многие прямые и косвенные источники дохода. Государственная религия. Уже самое понятие — богохульство. Мы подумаем, как исправить положение.

— И это после трех веков… — послышалась реплика.

— Пусть прошла бы тысяча лет. Английская церковь была учреждена росчерком пера и может быть ликвидирована таким же образом. Если вам хочется протестовать, найдите что-нибудь более достойное, чем это порождение кровавой тюдорской тирании. А теперь прошу задавать вопросы.

Для Вайатта и его сподвижников наступил последний опасный момент — момент испытания. На этом кончалась подготовленная часть, и начинался экспромт.

Вопросы посыпались как из рога изобилия. В этом потоке уже трудно было различить, кто задавал тот или иной вопрос. Первое обвинение, замаскированное под вопрос, было высказано представителем газеты «Таймс»:

— Вы не коснулись одной проблемы. Как бы вы ни обвиняли руководителей той или иной партии в преступной халатности, вы все равно узурпатор. Факт остается фактом: они избраны народом, а вы нет.

Последовало долгое, как многим показалось, слишком долгое молчание. Было такое чувство, что Вайатт, столкнувшись с обвинением в коварстве, потерял контроль над собой. Но вот Вайатт заговорил снова. Заговорил так тихо, что многим пришлось наклониться вперед, чтобы услышать его слова:

— Я признаю себя узурпатором, но это не имеет значения, поскольку при нашей системе все, начиная от властительницы Букингемского дворца до шестисот политических крикунов, занимавших места в этом зале, являлись узурпаторами, каким нет равных на земле.

Вайатт сделал паузу, выжидая, пока улягутся страсти. Затем продолжил:

— Позвольте мне задать представителю газеты «Таймс» несколько вопросов. Первый: что такое демократическое правительство?

— Правительство, избираемое народом и действующее в интересах народа. Другого ответа быть не может.

— Конечно нет. А было ли у нас такое правительство?

— Да.

— Ерунда. Кто правит страной?

— Премьер…

— Это не так. Королева и парламент, вот кто.

— Строго говоря, правильно.

— То есть королева, палата лордов и палата общин.

— Правильно.

— А монарха выбирают?

— Нет, трон переходит по наследству.

— По закону?

— Да, так.

— Этот закон принят кучкой привилегированных землевладельцев. Он ни разу не пересматривался и не ставился под сомнение.

— А зачем?

— Если монарх является постоянным третьим лицом в подлинно демократическом выборном правительстве, то и он должен избираться. Но престол всегда передается по наследству. Монарха не выбирают, и с народом по этому вопросу не советуются. Люди оказываются во власти человека, у которого не больше прав управлять ими, чем…

— Но королева не управляет страной, она лишь…

— Она лишь получает полмиллиона фунтов стерлингов в год за то, что иногда подписывает кое-какие бумаги… Этого достаточно, чтобы охарактеризовать первую аномалию — так называемого демократического монарха, живущего за счет народа.

— Ну а конституция?

— Присутствие двух тысяч почетных гостей, которые не щадя глоток кричат «Vivat Regina!», нельзя назвать выборами. Повторяю еще раз: королева является королевой вовсе не по желанию народа. Народ об этом никогда не спрашивают.