Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

С утра на следующий день толпы людей начали собираться на Парламентской площади. Небольшие группы быстро росли. Возмущенные голоса становились все громче. Дворцовая охрана сообщила о происходящем Вайатту. Бейнард, которого он послал посмотреть, в чем дело, приказал запереть большие ворота перед въездом на территорию дворца. Караулы у всех входов были усилены солдатами и добровольцами из Колчестера. Убедившись в том, что пока больше сделать ничего нельзя, Бейнард некоторое время наблюдал за толпой. Потом поспешил к Вайатту.

— Первая демонстрация, — доложил он почти без эмоций.

Вайатт тоже казался спокойным.

— Это — предохранительный клапан.

— Может быть, имеет смысл не воспринимать происходящее так, как оно выглядит: тысячи людей, прыгающие, подобно дервишам, с плакатами «Руки прочь от Родезии», «Смерть Вайатту».

Вайатт улыбнулся и подошел к окну. Казалось, его заинтересовали серые облака, нависшие над Темзой. Мимо проплыла баржа. Она направлялась к Вестминстерскому мосту. Вайатт повернулся к Бейнарду.

— Сколько у нас людей?

— Около двухсот тридцати.

— Хорошо.

Бейнард нахмурился. «Хорошо». Разве это могло что-нибудь значить в такой критический момент?

— А вдруг они начнут штурм?

— Ты знаешь приказ — дать предупредительные выстрелы, стрелять в воздух.

— А если это не остановит их?

— Это демонстрация, Гарри, а не контратака. Лейтенант ответил не по-военному спокойно:

— Лучше ты сам иди посмотри.

С этими словами Бейнард вышел из кабинета.

Зеленые газоны затоптаны. Стройные ряды кустарника и осенние цветы помяты. Протестующая толпа начала заполнять улицу, затрудняя в эти утренние часы «пик» движение транспорта. Самые отчаянные уже собрались у одного из дворцовых входов, поддразнивая караульных. Вайатт во избежание неприятностей приказал запереть и завалить мешками с песком вход. Он обратил внимание на то, что полиции на улице не было.

Из узла связи Вайатт позвонил Френчу в Тауэр. Цыган нервничал. «Это только демонстранты. Ведут себя довольно спокойно. Порядка не нарушают. Люди на своих местах. Беспокоиться нет оснований», — сказал ему Вайатт.

Через три часа должны были отправиться первые транспортные самолеты с войсками. Все было готово к их вылету в Лусаку.

А пока у Вестминстерского дворца гудела толпа. Родезийский премьер выступил по радио с обращением к стране и всему миру. Дрожащим голосом он заявил, что мобилизация завершена, пограничный контроль усилен и что Родезия будет сражаться до последнего против «агрессии, вдохновляемой чернокожими экстремистами».

«Мы хотим, чтобы английский народ знал, — заявил премьер, — что мы не боимся Вайатта, как, по-видимому, его испугались англичане. Возможно, мы будем сражаться и за их свободу и за свою».

Задиристая речь родезийского провокатора номер один. И удивительно — нет и намека на просьбу о переговорах. Эта речь, видимо, пришлась по вкусу тем лицам белой расы, которые считают себя чистейшими африканцами Европы. Однако иностранные обозреватели отметили, что в Солсбери выглядели радостными только те родезийцы, которые относились к числу африканских африканцев. Никто не просил их воевать против кого-нибудь.

И все же ничего не случилось, по крайней мере в Лондоне, центре событий. Толпа вела себя на редкость дисциплинированно. Самым драматическим эпизодом было появление депутации молодых консерваторов из Уимблдона. Эти идеалисты пришли в министерство обороны требовать отмены политики агрессии «во имя благоразумия». Депутации вручили короткий меморандум о том, что министерство этими вопросами больше не ведает. Протесты были направлены в ООН.

В секретариате Вайатта работа продолжалась в атмосфере осады. Приказав Бейнарду усилить позиции вдоль набережной, Вайатт отправился на заседание совета. На этом заседании рассматривались предложения комиссии по выработке проекта конституции, обсуждался вопрос о сокращении числа судов, обсуждалась политика цен и налогообложения, было принято решение о немедленном расследовании деятельности нелегальных страховых обществ, но ни слова не было сказано о Родезии. Проблема состояла только в выполнении приказа — подчинится командование ВВС или откажется выполнить приказ; согласится командование армии с решением военного комитета ООН или послушается совета «Дейли компресс», призывавшей «отказаться принять на свои плечи груз, который должен нести сам Вайатт».

Вайатт с таким жаром отстаивал свои предложения но каждому пункту повестки дня, будто других проблем не существовало. В шесть минут первого он получил информацию, которой ждали все: войска беспрепятственно отправились в путь. В глазах Вайатта вспыхнули огоньки радости, когда он услышал бурную реакцию обрадованных коллег и представителей министерств.

— Теперь, — сказал он спокойно, — пусть делают что хотят.

В час дня Вайатт узнал от Бейнарда, что толпа постепенно рассеялась из-за непогоды. Дождь и холодный норд-ост отбили у людей всякую охоту к демонстрации. К тому же наступило время обеда.

Бейнард напомнил Вайатту, что его ждут в студии звукозаписи. Пока Вайатт вносил последние исправления в текст своей речи, операторы разговаривали с Дженнингсом, рассказывали о толпе перед дворцом и о том, как им удалось пройти.

— Очень легко, — признались они. — Достаточно сказать, что ты из Би-Би-Си, и все сразу рассыпаются в стороны.

Из речи Вайатта, переданной всеми радиостанциями Би-Би-Си в тот же вечер.

«История Родезии — это история непрерывной эксплуатации ее народа, ее ресурсов, а теперь и ее потенциальных возможностей как полигона для испытания идей господства белой расы. Сегодня Родезия в руках грязного расистского меньшинства, охваченного параноической верой в важность цвета кожи. Расизм является одним из действительных преступлений против человечества.

Мы снова перед критическим выбором. Либо, бездействуя, мы покажем себя сторонниками тех, кто не может жить без социальных козлов отпущения, что позволяет оправдать, свое существование, либо продемонстрируем, что цивилизация в нашем представлении — это не просто холодильники, радиоприемники и центральное отопление.

Самое важное — уважать других. Этот вопрос никто из нас не может, не имеет права игнорировать. Как же жить тогда в мире и дружбе? Мир слишком мал, слишком сложен, чтобы быть разделенным преступной глупостью расовой, классовой или религиозной розни. Земля — это не пять континентов, а один мир. И то, что затрагивает думы и чаяния одного человека, рано или поздно затронет всех нас».

Все доклады и сообщения проходили через руки Вайатта. Вот подробный отчет о трудовом лагере на острове: двести пятьдесят человек уже переселяют в благоустроенные дома. План Вайатта реализуется. Никаких беспорядков или вспышек насилия. Эти люди нашли цель в жизни. Улучшаются условия содержания еще пятисот заключенных, готовящихся к отбытию на остров. А вот доклад о ходе жилищного строительства, подробные сведения о количестве уголовных преступлений и дорожных авариях. И те и другие цифры резко сокращаются. За первую неделю водительские права были отобраны у шести тысяч граждан, а за истекшую неделю имело место только девяносто четыре таких случая. А вот сведения о промышленном производстве. Уровень производства намного вырос. Вырос и экспорт. Среди документов — план создания центров здоровья, которые должны компенсировать недостаток в домах отдыха и санаториях. Министерство здравоохранения принимает меры к ускоренному строительству этих лечебных учреждений. Не выпущены из виду и вопросы образования. В учебных заведениях намечено ввести новые дисциплины: философию, сравнительную религию, элементарную логику. Эти меры имеют цель дать детям и молодым людям навыки самостоятельного мышления. Таков диапазон документов, которые во всех подробностях изучал Вайатт. Это была его отличительная черта — во всем разбираться до конца. Он упускал очень немногое и постоянно требовал от окружающих его людей работать так же, как он. Он утверждал, что самое большое дело можно провалить, упустив детали.