Йорн Хорст - Гончие псы

Отец кашлянул, как обычно делал, когда хотел выиграть время.

– Что ты имеешь в виду?

– Написано, что тебя отстранили от должности.

– Это делается автоматически, – подтвердил отец. – Как только им показалось, что я сфабриковал улики, они должны были отстранить меня от должности.

– Как они могут так думать?

– Я видел новые результаты анализа образцов, – объяснил отец и рассказал об основании для ходатайства о повторном рассмотрении дела. – Так что вопрос не в том, были ли сфабрикованы улики, а в том, кто это сделал.

– Но почему они подозревают тебя?

– Я отвечал за расследование тогда и должен отвечать сейчас.

Лине покачала головой.

– Что с новым свидетелем? – спросила она. – С тем, который мог обеспечить Хаглунну алиби. Ты что-нибудь о нем знаешь?

– Нет, но я думаю, он скоро понадобится. У Сигурда Хендена вроде бы есть план, как поддерживать у прессы интерес к делу, он будет дозировать информацию.

Лине кивнула. Это была известная медиастратегия. Вовсе не обязательно давать журналистам больше, чем нужно для заголовка. Детали вполне могуть быть раскрыты в последующих статьях.

– А что ты сейчас делаешь? – поинтересовалась она.

– Пытаюсь выяснить, в чем тут дело.

– Как же?

Отец снова кашлянул.

– Перед тем, как уехать с работы, я был в архиве, – ответил он.

– Работаешь над делом?

– Пытаюсь посмотреть на него свежим взглядом.

Лине встала и подошла к окну.

– Думаешь, он невиновен? – спросил она.

– Я не нашел ничего, что могло бы убедить меня в обратном, – ответил отец.

Серая погода за окном наполнила комнату мрачным светом. Лине посмотрела на записи по делу, над которым работала. Оно вдруг показалось ей неважным.

– Я могу приехать и помочь, – предложила она. Это не стало бы проблемой. Она могла бы взять больничный. Ее бы никто не упрекнул. – Это мне может быть полезно, – добавила она. – Полезно посмотреть, как работает полиция.

Отец молчал, как будто оценивал предложение.

– Дай мне подумать, – сказал он. – А у тебя как дела? Ты по-прежнему занимаешься фредрикстадским делом?

– Я тут останусь еще на день-другой.

– Кого-то задержали?

Лине понимала, что отец не следил за новостями, и могла его понять.

– Нет, и я думаю, что поймают не сразу, – ответила она. – А ты где вообще?

– В летнем доме сижу.

Она повернулась спиной к пейзажу за окном, села на подоконник и подобрала под себя ноги. Представила себе красный домик возле моря и затосковала по шуму бегущих волн и крикам чаек.

– Ты уверен, что мне не нужно приехать?

– Я справлюсь, – уверил ее отец. – Но я всегда буду рад тебя видеть.

Лине уже определилась. Она сделает то, что должна, а потом возьмет несколько дней отпуска.

– А кого убили? – спросил отец.

– По всей видимости, мужчину по имени Юнас Равнеберг. Довольно анонимный дядя. Ни семьи, ни работы. Я сейчас еду поговорить с человеком, который его знал, так что у нас будет статья, когда его имя обнародуют.

– Одна?

– С фотографом, – успокоила его Лине, понимая при этом опасения отца. Неизвестный преступник был на свободе и вероятность того, что он был одним из близких убитого, была высока.

Фотограф уже угостился кофе из автомата в лобби. Лине наполнила картонный стаканчик для себя и тоже была готова. После того как они пересекли Гломму, девушка следовала указаниям навигатора. Дорога вела на восток. Дома появлялись все реже, и вскоре их окружили поля с черными распаханными бороздами и желтыми стогами. Эрик Фьелль поднял фотоаппарат и сфотографировал бесхозный старый трактор. Через пятнадцать минут перед ними, справа и чуть вниз от дороги, появилось большое озеро, сразу за ним навигатор попросил их свернуть.

Узкая гравийка извивалась между сопками и горками.

– Какие тебе нужны фотографии? – спросил фотограф и протер объектив.

– Крупным планом, – ответила Лине. – Близкие и интимные, чтобы было видно, что он знал жертву.

Потом она подумала, что сказал о своем погибшем приятеле Торгейр Роксруд: что у того была тайна. Что-то его мучило.

– И темные, – добавила она. – Темные, побольше теней.

Дорога в конце концов привела к низкому, облицованному коричневой доской дому с белыми подоконниками и зеленой кровлей, окруженному мокрым от дождя еловым лесом. Ржавые водосточные трубы были покрыты мхом и свисали со стрехи с одной стороны дома. Во дворе были старый автопогрузчик, уложенные друг на друга старые автомобильные покрышки и деревянная палета с мотором и автозапчастями.

Лине объехала большую лужу и припарковалась перед самодельным открытым гаражом с покрытием из пластика.

– Nice [18] Мило ( англ .). , – ухмыльнулся Эрик Фьелль. – Темные, побольше теней – нет проблем.

Они вышли из машины. Воздух был сырым, пахло илом и гнилыми листьями.

Лине подошла к дому и постучала в дверь. Ответа не было. Она попробовала снова, сильнее: реакции по-прежнему не было.

На ближнем окне висели цветастые занавески. Лине приставила к стене дома стул и встала на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Внутри была кухня, на первый взгляд оборудованная только самым необходимым, там стояли шкаф, кухонная мебель, плита и холодильник. На столе возле кружки с кофе лежала свернутая газета. Девушка постучала в окно и выкрикнула имя жившего там мужчины, но никто не подал и звука.

Она слезла и повернулась к фотографу. Позади него по тропинке из леса выходила большая черная собака. Она остановилась на прогалине и стояла, навострив уши, опустив голову и хвост.

Лине замерла, только бросила взгляд на машину. Эрик Фьелль обернулся, посмотрел в том же направлении, сделал несколько осторожных шагов назад.

Собака стояла в двадцати шагах, не отрывая от них глаз. Они молчали. Почти минуту они стояли, пока не услышали резкий свист. Собака завиляла хвостом и дружелюбно подошла к ним. Из леса вышел мужчина в черной куртке, мешковатых штанах и в широкополой шляпе на голове.

Эрик Фьелль поднял фотоаппарат и сделал снимок.

– Вот и вы, – сказал мужчина и протянул руку, подойдя к ним.

Собака обнюхала Лине и облизала ее руку, потом поприветствовала фотографа.

Торгейр Роксруд позвал их за собой, посадив собаку на привязь на углу дома.

– Проходите, – сказал он и зашел первым.

Мужчина провел их в гостиную и попросил располагаться на диване, потом снял с себя дождевик и повесил его на кресло. Комната напоминала скорее мастерскую, чем место для отдыха. Было тесно. Поставленные друг на друга картонные коробки стояли вдоль стен, а большая часть мебели использовалась для хранения инструментов и автозапчастей.

– Хотите чего-нибудь? – спросил он. – Кофе?

Оба покачали головами.