Йорн Хорст - Гончие псы

Франк Рубекк всю жизнь прожил в Клеппакере. Когда они оба только начинали работать в полиции, он жил там со своими родителями. Теперь, когда они уже покинули этот мир, Франк жил в доме один, но хозяйством не занимался.

Вистинг припарковался на пустыре в конце длинной березовой аллеи. Хозяйство состояло из почти пяти гектаров возделываемой земли и прилегающих пастбищ. Как Франк однажды рассказал Вистингу, он сдавал их в аренду, что давало ему неплохой доход в дополнение к скромной пенсии по инвалидности.

На другой стороне от распаханной черной земли, в доме, возведенном на отдельном участке, жил его старший брат Альф. Именно оттуда пропала Эллен Рубекк за год до исчезновения Сесилии.

Двор был покрыл мертвой липкой листвой. Порыв ветра принес запах костра. Полосы серого дыма поднимались вертикально вверх из-за старого хлева. Взяв с собой газету, Вистинг пошел за угол. Франк Рубекк стоял, опершись на деревянную палку, с сигаретой во рту и смотрел на пламя, тухнущее в ржавой бочке. Мелкие хлопья пепла висели в воздухе.

Вистингу пришлось подойти к Рубекку вплотную, чтобы тот его заметил. Рубекк вздрогнул, будто был погружен в собственные мысли.

Вистинг поприветствовал его кивком.

– Ты один пришел? – спросил Рубекк и заглянул за плечо Вистинга.

Вистинг снова кивнул.

Рубекк подошел и сунул палку в бочку, чтобы расшевелить огонь. Искры на метр взмыли в воздух, прежде чем все снова улеглось.

– Что тебя привело сюда? – спросил он и бросил в огонь окурок.

– Я ищу ответы.

Рубекк достал пакет из кармана куртки и вытащил оттуда пару пастилок, как делал всегда в тщетной попытке скрыть запах табака.

– Кто не ищет? – прокомментировал он и снова сунул палку в огонь. В этот раз он ворошил углу чуть энергичней.

– Ты читал газеты? – спросил Вистинг и достал последний выпуск «Верденс Ганг».

– Не сегодня, но я знаю, что там пишут про ДНК-профиль Рудольфа Хаглунна.

– Ты тогда слышал что-нибудь об этом? – хотел знать Вистинг. – Кто-нибудь о таком говорил?

– Никогда, – ответил Рубекк. – Я не верю в это. Я не верю, что парни могли даже подумать о таком.

– И все-таки кто-то это сделал.

– А других объяснений нет? – спросил старый следователь. – Что если один из окурков возле перекрестка Гюмсеред действительно принадлежал Хаглунну, а остальные были брошены там раньше?

– Он курил «Тидеманн Гюль».

– Я тоже курю этот табак, но если его не будет в магазине, я могу взять другой.

Вистинг понял, что спорить бесполезно. Все можно объяснить или опровергнуть, если кто-то не хочет верить, что в полиции подделали улику.

– К тому же это могло быть сделано более убедительно, – продолжил Рубекк. – Если кто-то из следователей хотел быть уверен в том, что Хаглунна посадят, можно было лучше сфальсифицировать улики. Подкинуть в дом Хаглунна волос Сесилии, например. Что-то, что доказало бы прямую связь между жертвой и преступником.

Дым повалил прямо на них. Они перемещались вокруг бочки, но независимо от того, где они стояли, кислый дым шел им в лицо. Рубекк снял очки с толстыми стеклами и потер глаза. Сколько Вистинг его помнил, он носил одну и ту же оправу. Перемычка оставила вмятину на его переносице. Без очков он выглядел совершенно незнакомо.

Вистинг протянул ему газету.

– Страницы восемь и девять, – сказал он.

Франк Рубекк взял газету и снова надел очки. Они увеличили его глаза.

– Там интервью со свидетелем, который звонил в участок. Он мог обеспечить Хаглунну алиби, – пояснил Вистинг.

– Хм, – протянул Рубекк, развернув газету. – Это я, – сказал он и показал на архивное фото.

– Ты что-нибудь слышал об этом раньше? – спросил Вистинг. – Кто-нибудь звонил и рассказывал о том, что видел Хаглунна на рыбалке?

Франк Рубекк не ответил. Он прочел всю статью и только затем поднял глаза и покачал головой.

– Я бы запомнил, – сказал он. – К тому же все звонки записывались: каждому присваивался входящий номер. Дальше информация передавалась тебе на рассмотрение. – Рубекк снова покачал головой. – Вы его проверили? – спросил он и протянул газету Вистингу. – Может, Хаглунн познакомился с ним в тюрьме и попросил вас обмануть?

Вистинг махнул рукой.

– Этим пусть занимается комиссия по пересмотру дела.

Вокруг них сгустилась тишина. Лишь в бочке потрескивал огонь, постепенно угасая.

– Я был там сегодня, – сказал Вистинг. – У летнего дома Линде. Они не живут там с тех самых пор. Дом совершенно заброшен.

– Я знаю, – кивнул Рубекк. – Я был там летом.

– Зачем?

– Просто захотелось. Я бывал там несколько раз. Ходил по тропинкам, по которым бегала Сесилия.

– Ты бывал там и до того, как все произошло, – вспомнил Вистинг. – В связи со взломом.

Рубекк не ответил. Снова сунул палку в бочку и поворошил горящие угли.

– Ты ее видел когда-нибудь? – поинтересовался Вистинг. – Я имею в виду живой.

– Она была там, – подтвердил бывший коллега.

– Ты говорил с ней?

Рубекк снова отрицательно покачал головой.

– Нет. Она как раз возвращалась с пробежки, когда я уезжал. Это было за две недели до того, как она пропала.

Снова наступила напряженная тишина. Пламя в бочке почти угасло. Холодный порыв ветра пригладил поле вокруг, и Вистинг плотнее запахнул на шее куртку.

Франк Рубекк подошел к сараю и поставил к стене палку, которой ворошил угли.

– Так чего ты хочешь? – спросил он, смахнув со свитера хлопья пепла. – Если ты пришел поговорить о старых днях, мы вполне можем зайти внутрь и выпить по чашечке кофе.

Огонь в камине почти угас. Лине сидела, поглощенная материалами следствия, но все-таки встала, подошла к камину и подкинула последнее полено из дровяной корзины.

Она была поражена тем, насколько основательную работу провела полиция. Насколько тщательно велось расследование. Документы были организованы так четко и понятно, что в них было легко ориентироваться, тем более что к ним прикладывался алфавитный список всех связанных с делом лиц.

Всего было проведено семьсот девяносто два допроса. Каждый свидетель рассказывал, где был, что делал, описывал свою внешность и одежду, прежде чем перейти непосредственно к своим наблюдениям. Таким образом, было зафиксировано каждое движение. Самые главные сведения были отмечены на карте при помощи разных цветовых кодов. Лине развернула карту и понесла ее к стене, на которой висели фотографии Сесилии Линде, Рудольфа Хаглунна и группы следователей. Повесила карту сверху и замерла, разглядывая ее.

Лине чувствовала гордость от мысли, что ее отец руководил этой сложной работой.

Однако результат в общем оказался недостаточно хорошим.

Она продолжила читать и через какое-то время поняла, что в проделанной работе были пробелы и недочеты. Следователи зависели от побуждения людей, находившихся в том самом месте в тот самый день, связаться и сообщить что-то полиции. Наверняка были и люди, желавшие что-то скрыть. Многие свидетели видели на боковой дороге красную машину. Ее описывали как идеально отполированный спортивный автомобиль. Один свидетель считал, что это была «Тойота МР2». Некоторые свидетели видели эту машину в окрестностях и раньше, однако ни одному из владельцев домов поблизости машина не принадлежала. Свидетельства о том, один или два человека находились в машине, расходились. Водителя описывали как высокого и темноволосого мужчину, но Лине не смогла отыскать его среди тех, кто пришел в участок.