Йорн Хорст - Гончие псы

Для Вистинга это стало новостью. Он не помнил, чтобы слышал о том, что Рудольф Хаглунн был болен раком, но шрам казался старым, да и данные о здоровье обычно не проверялись при расследовании уголовного дела.

Там были и фотографии, по всей видимости, пробные – нужные, чтобы проверить свет, на них были следователи, которые привели Рудольфа Хаглунна на врачебный осмотр. Нильс Хаммер и Франк Рубекк. Вспышка отразилась в одной из линз очков Рубекка, но Вистингу показалось, что он все равно видит в его взгляде пустоту. Пустоту, которая потом не дала ему продолжить работу в полиции. Нильс Хаммер выглядел иначе, он практически ликовал. Он обнажил зубы в улыбке, а глаза его сияли как у натренированной гончей, возвращающейся с добычей к хозяину.

– Бери, если они тебе понадобятся, – сказал Хабер.

Вистинг положил фотографии обратно, закрыл коробку и взял ее под мышку.

Финн Хабер проводил Вистинга до машины. Хотя погода прояснилась, чуть похолодало.

За рулем Вистинг подумал о Сюзанне. Он чувствовал, что непреднамеренно поставил ее в неловкое положение и что ему следовало поговорить с ней об этом, вывести ее на откровенность, спросить, что она думает о нем, чему верит. В то же время он понимал, что именно сейчас разговаривать не хочет.

Он поехал в направлении Брекке и нашел съезд на Ругланнстранд и летний дом семьи Линде. Последний отрезок пути к дому был закрыт воротами. Вистингу пришлось оставить машину на общей парковке и пройтись пешком.

Он приезжал сюда каждый день в первые недели после исчезновения Сесилии, только чтобы рассказать, что новостей нет. Казалось, здесь стало еще пустынней и тише, будто тяжелый от дождя воздух приглушал все звуки.

Дервенское имение семьи Линде состояло из нескольких зданий. Главный дом был двухэтажным, крашенным в белый цвет красавцем с зелеными ставнями, вальмовой крышей, выступающими мансардными окнами и огненно-красной черепицей. Вверх по стенам карабкались роза и дикий плющ.

Стая ворон поднялась с одного из деревьев поблизости, птицы загалдели, когда Вистинг приблизился к дому. Подъездная дорожка заросла сорняками. То, что когда-то было садом, превратилось в осенне-коричневое поле травы. Круглый стол с террасы лежал вверх ногами, окруженный метровой крапивой. В центре двора стоял флагшток с ошметками голубого флага наверху. Канат ритмично бился на ветру о флагшток. На синем фоне можно было с трудом разглядеть букву С в названии компании Canes. Остальное было стерто дождем и ветром.

Когда-то прекрасный летний дом не просто стоял пустым, он был совершенно заброшен. Семья Линде больше не могла здесь находиться после того лета, случившегося семнадцать лет назад.

Вистинг подошел к одному из грязных окон и приложил к нему руки. Подоконник был затянут паутиной и завален мертвыми мухами, лежащими крыльями вниз, ножками вверх. Поблекшие занавески были задернуты, но через щель он увидел прошлое: тяжелую мебель из массива сосны, обтянутую плотно сотканной обивкой с яркими традиционными узорами. Стены, до середины облицованные панелями, а дальше покрашенные под красное дерево.

Комната Сесилии была у торцевой восточной стены. Вистинг мог видеть на подоконнике повреждения после взлома. Было удивительно, что с тех самых пор дом стоял нетронутый ворами.

И здесь была щель между занавесками. Широкая кровать была заправлена в изножье розовым покрывалом. На комоде стоял большой кассетный магнитофон. На полках выше – музыкальные кассеты Сесилии, украшения, маленькие игрушечные мишки и другие вещи, которые она собирала.

Вистинг поднялся на террасу, обращенную на юг, с широким видом на море. Он долго стоял, смотрел на него и слушал тяжелый грохот волн, которые перекатывались в бухте внизу.

Внизу на пляже мужчина выгуливал черного лабрадора, который бежал рядом с ним без поводка. Когда он увидел Вистинга на террасе дома, то подозвал собаку и взял ее на поводок.

Мужчина двинулся по тропинке, ведущей к дому. Что-то в нем было знакомым. Он прошел половину пути, прежде чем Вистинг узнал его: Дэнни Флом. Фотограф, возлюбленный Сесилии. Он по-прежнему выглядел богемно: дырявые джинсы, черная водолазка и потертая ветровка. Его ясные карие глаза отдыхали в тени жесткого козырька старомодной кепки.

– Давненько я не видел здесь людей, – сказал он и протянул Вистингу руку.

– Давненько я здесь не бывал, – ответил тот и пожал руку. – Семнадцать лет, если быть точным.

– Вы меня узнали? – спросил мужчина и назвал свое имя. – Я в основном имел дело с другим следователем. Хаммер. Он еще работает с вами?

Вистинг подтвердил, что помнит молодого человека Сесилии и что Нильс Хаммер по-прежнему работает в участке.

Черная собака обнюхала его лодыжки. Он наклонился и почесал ее за ухом.

– Я здесь часто бываю, – сказал Дэнни Флом. – Не совсем здесь, где жила семья Линде. У меня летний дом по другую сторону мыса.

Он ткнул в сторону, откуда пришел.

– Мы купили его четыре года назад. Даже несмотря на все то, что произошло, когда Сесилия пропала, я всегда скучал по этому месту. Моя жизнь повернулась тем летом совсем не так, как я ожидал, но я справился. Устремился выше и дальше.

– «Фломлюс», – прокомментировал Вистинг.

Дэнни Флом посмотрел на него. Он был изумлен, почти испуган тем, что Вистингу известно название его компании.

– Я читал о вас в газете несколько лет назад, – объяснил Вистинг. – После того, как вы выиграли какую-то награду или что-то вроде того.

– Вполне может быть. «Фломлюс» был нашей общей идеей, моей и Сесилии. Она была хороша перед камерой, но еще лучше позади нее. Я все равно это сделал. Просто все заняло больше времени, и партнером стал приятель, а не она.

Флом присел на корточки и отцепил поводок от ошейника собаки. Она уткнулась носом в землю и потрусила к большим стеклянным дверям главного дома. Вверх по стенам полз девичий виноград, кое-где уже начиная закрывать треснувшие окна.

– Я тоже читал о вас в газете, – сказал Флом и проводил собаку взглядом.

Вистинг не ответил. Он приблизился к перилам, покрытым засохшим птичьим пометом.

– Мне все равно, как вы его задержали, – продолжил Дэнни Флом. – Я просто рад, что вы это сделали. И Хаммеру я тогда говорил то же самое. Просто посадите его. Мне больно только, что он снова на свободе. Он навсегда забрал у нас Сесилию, но сейчас он на свободе и имеет наглость утверждать, что невиновен.

Вистинг сунул руки в карманы. Он вспомнил, почему Дэнни Флом стал центральной фигурой отдельной версии, за которую отвечал Нильс Хаммер. Сложное финансовое положение молодого человека и его напряженные отношения с отцом Сесилии заставляли полицию до самого последнего момента всерьез рассматривать теорию о том, что похищение было организовано самими влюбленными.