Аркан Карив - Операция 'Кеннеди'

Машинально я запустил руку в карман армейской куртки, чтобы достать ключи от "фольксвагена", но пальцы не успели коснуться брелка...

— Не пугайтесь, господин Соболь! — прозвучал уверенный голос слева от меня и одновременно обе моих руки чуть повыше запястья оказались в железных тисках. Я медленно повел головой. Два огромных жлоба, возвышающихся над моими метром восмьюдесятью пятью, в одинаковых синих спортивных куртках ответили на мой молчаливый вопрос взглядом, не заставляющим сомневаться в серьезности их намерений. Тот, что справа, снял у меня с плеча М-16.

— И что же я должен делать? — спросил я как можно спокойнее.

— Ничего, — ответил тот, что слева. — Вы просто пройдете с нами вон к той машине, — он кивнул в сторону стоящего на паркинге фургона GMC, — и мы вас подвезем.

— Куда? Зачем?

— Это вам объяснят на месте.

— Хорошо, — я расслабил мышцы рук от плеча до кисти. — У меня, насколько я могу судить, выбора все равно нет. Пойдемте.

— Вот и отлично, — обрадовался мой конвоир и двинулся вперед. Я сделал вместе с ними три шага в направлении машины и неожиданно резко рванулся вперед, одновременно присев и опустив руки до земли...

Этому трюку меня выучили ровно пятнадцать лет назад в подпольной секции карате на предновогодней тренировке. После обычной разминки тренер собрал нас в круг и сказал: "Сейчас праздники, будет много милиции, много дружинников. А вы будете много выпивать. Научитесь уходить от околоточных, не калеча их".

...Инерция протащила их вперед, хватка ослабла. Я вырвался и, повернувшись, бросился бежать. Но мой бег продолжался недолго. На углу здания, приняв стойку и поигрывая желваками, как князь Андрей в голливудской постановке "Войны и мира", стоял еще один амбал, и тоже — в синей куртке. Они что, под баскетбольную команду маскируются?

Я перешел на шаг, поставил руки перед собой для боя и оглянулся. Те двое уже бежали ко мне. Я повернулся к парню на углу и сымитировал правой ногой "маваши". Он поставил блок обеими руками, пытаясь перехватить мою ногу, и раскрылся. Я ударил его кулаком в лицо, а затем опустил ногу и добавил ему под коленную чашечку. Этот поц был явно подготовлен хуже того араба из Назарета... Но мой триумф был недолгим. Я не успел еще развернуться, чтобы открыть второй фронт, как получил страшный удар в ухо и сразу за ним — по почкам. В кино герой после такого обычно крякает и становится злее. Крякнуть я крякнул, но согнулся в три погибели и начал хватать ртом воздух. Мой визави, успевший подняться на ноги, помог мне восстановить дыхание прямым в глаз. Я почувствовал, что моя голова превращается в ханукальный волчок. Кажется, я больше не контролировал ситуацию...

Я не очень мог идти, и они дотащили меня до фургона волоком. Двое сели со мной в салоне, а третий пошел в кабину. Я не разглядел, был ли там еще шофер или он сам сел за руль. Машина тронулась. Вся морда у меня была залита кровью, глаз и ухо саднило, почки поджаривались на сковородке.

Мы ехали минуты четыре, не больше, как вдруг фургон резко затормозил и через секунду с грохотом во что-то врезался. Судя по звуку — в другую машину. Послышался звон стекла. Из кабины раздался крик: "Ицик! Сами! На помощь!" Эти двое пулей выскочили из машины, оставив заднюю дверь распахнутой настежь. Я подобрался к выходу и осторожно выглянул наружу. С правой стороны от кабины водителя мои амбалы сцепились двое на двое с новыми персонажами этого сумасшедшего шоу. Еще один участник разборки лежал плашмя на асфальте, лицом вниз — видимо, наш шофер, не успевший дождаться подкрепления. "Вижу — и правда, отличная драка", как писал поэт. Нападающие явно желали прорваться к задней двери фургона. Я перебрался на другую сторону и проверил ситуацию с левого борта: никого. И левая дверь оказалась заперта только кнопкой.

Я открыл ее, спрыгнул на землю и подбежал к кабине. Дверь водителя оказалась открытой, а мотор не заглох во время столкновения с другим точно таким же фургоном, стоящим поперек дороги. Ключи с увесистым пластиковым брелком в форме черепа болтались в зажигании. Я влез в кабину и огляделся: мы находились у въезда на старую автобусную станцию, не доезжая площади Колоний. Я врубил задний ход и выжал газ. Машина с ревом подалась назад. Притормозив, я переключился на первую передачу и вывернул руль влево до упора. Фургон тронулся наперерез движению. Водители проезжающих мимо машин, обалдев от безумной сцены, оглушительно гудели. Хор клаксонов, безусловно, добавлял всему происходящему колорита. В зеркало заднего вида — панорамическое зеркало, на ширину плеч, с электронными часами и обзором на сто восемьдесят градусов, мечта автоманьяка — я успел увидеть, как дерущиеся, прервав свою разборку, ошалело смотрят мне вслед. Впрочем, их замешательство длилось недолго: когда я взглянул в зеркало в следующий раз, они уже вернулись к оставленному занятию... Подрезав несколько машин, я перешел в левый ряд, развернулся на светофоре (хотя знак это, кажется, запрещал — черт бы драл эти тель-авивские развязки) и помчался обратно к зданию "Мевасера". Первым моим желанием было вернуться к своему "жучку", оставшемуся на месте избиения. Но я быстро отказался от этой мысли. Если эти ребята, кто б они ни были, на меня охотятся, то данные моего "фольксвагена" известны уже всем их людям от Метулы до Ашкелона. Я решил, что брошу GMC возле северной железнодорожной станции и возьму оттуда такси до Иерусалима. Дальнейшую тактику обдумаю по дороге.

Оглядывая меня, пока я со стонами пристегивал ремень безопасности, водитель такси явно пожалел, что не сделал этого раньше.

— Ты что, из Ливана вернулся? — пробурчал он с плохо скрываемым недовольством. — Или от военной полиции бежишь?

— От русской мафии спасаюсь, отец, — ответил я, тяжело дыша. — Если догонят — пришьют нас обоих. Так что, давай, жми в Иерусалим. Вот тебе горючее, в Иерусалиме получишь еще, — и я протянул ему двухсотшекелевую купюру. Это было уже на полтинник больше цены по счетчику. Хорошо, что банк отобрал у меня месяц назад кредитную карточку, и я был вынужден таскать с собой пачку наличных. Не было бы счастья...

Водила хмыкнул, с удовольствием принял деньги и с бесподобной наглостью израильских таксистов стал виртуозно подрезать все, что движется, уверенно пробираясь через заторы в сторону выезда из города. Через пять минут мы добрались до Аялона — широкой и относительно свободной автострады, ведущей в Иерусалим.

Я закурил и попытался расслабиться, насколько это позволяли полученные увечья и адреналиновый шок. То, что мне удалось от них уйти, было чудом, а чудеса имеют свойство случаться редко, поэтому я не могу теперь позволить себе даже малейшего прокола. Почти наверняка, ребята, которые меня взяли, были из БАМАДа, а те, что напали на них, — из ЯМа. Может быть, стоило подождать, пока ЯМ замочит БАМАД, и отдать себя под защиту одного из двух гигантов? Но даже если предположить, что в ЯМе я мог бы найти убежище, ведь неизвестно, чем закончилась драка возле площади Колоний. Так что, мое инстинктивное решение сделать ноги оказалось правильным. Теперь надо решить вопрос о том, где я могу отсидеться в ближайшие дни. Мне нужно такое место, в котором меня не станут искать хотя бы сегодня. А за сегодняшний день и вечер я попытаюсь себя обезопасить. Как? Сделать открытие Матвея достоянием гласности. Но кто мне поверит? Распечатка статьи и дискета остались у этого тихого подонка; о том, чтобы сунуться домой к своему компьютеру, не может быть даже речи: за домом уже, наверняка, следят. Копия есть только еще у Гарика. Как поведет себя шеф в этой ситуации? С одной стороны, он уже давно человек истеблишмента; с другой, вроде бы, своих до сих пор никогда не сдавал... Во всяком случае, надо попробовать...