Николай Леонов - Проклятая усадьба

– Ну да, судя по тому, что Игорь Арсеньевич доверил ему знание кода сейфа, – заметил Гуров. – Об этом мне рассказал водитель. Ему хозяин не доверил, а Михаилу Степановичу доверил.

– А что здесь такого? – насторожился управляющий. – Я, кажется, ничем не поколебал это доверие…

– Нет-нет, я ничего особенного не хотел сказать, – заверил его Гуров, отодвигая от себя тарелку. – Ну вот, подкрепился, можно снова заняться расследованием.

– И где вы собираетесь им заниматься? – спросил Андрей. – Здесь, в доме, или поедете в город?

– А вот и не угадал, – отвечал сыщик. – Буду вести следствие в парке.

Произнося эту фразу, вроде бы шуточную, Гуров взглянул на Ирину Васильевну и постарался поймать ее взгляд. Это ему удалось. Хозяйка дома внимательно взглянула на сыщика и чуть заметно кивнула. Сыщик отметил, что биржевик Сургучев заметил этот обмен взглядами между ним и хозяйкой. «Ладно, пускай, беседа не отменяется», – решил Гуров.

Он вышел из дома и отправился бродить по парку. Он не собирался ждать Ирину Васильевну на каком-то определенном месте, не старался угадать, куда она пойдет. Он верил, что они встретятся; чуть раньше или чуть позже – это не имело значения.

Он дошел до «зеленого грота», обошел вокруг пруда, полюбовался на вековые ели, окружавшие зеркало воды и отражавшиеся в нем, пошел дальше. Прошел мимо розария, прошел по мостику, перекинутому через маленький искусственный водопад. Здесь ему внезапно показалось, что чьи-то внимательные глаза наблюдают за ним из-за кустов. Он быстро шагнул в ту сторону, но там никого не было. «Черт, подозрительность разыгралась, – подумал сыщик. – Кому тут за мной следить? Совершенно некому».

Он прошел аллею великолепных тисов и тут услышал позади шаги. Теперь это было не подозрение, не мнительность: кто-то догонял его, кто-то хотел с ним поговорить. Однако, судя по звуку тяжелых шагов, это была не хозяйка дома.

И вот человек показался из-за поворота. Это и правда была не Ирина Вдовина. Это был садовник Петр Леонидович. Увидев, что Гуров остановился и ждет его, он умерил шаг и, тяжело дыша, подошел и остановился рядом с сыщиком.

– Фу, черт, совсем задохнулся, – пожаловался он. – Нельзя мне быстро ходить. А уж бегать – тем более. Сердце подводит. У меня ведь три года назад инфаркт был, так что приходится беречься…

– Зачем же вы так спешили? – спросил Гуров. – Наверно, не затем, чтобы составить мне компанию во время прогулки?

– Нет, не затем, совсем не затем, – согласился Петр Леонидович. – Я хотел… Вы во время прошлой нашей беседы подчеркивали, что вам важна каждая подробность, каждая деталь, что вам надо знать все об отношениях людей, которые здесь живут… И я решил… Решил, что я должен рассказать…

Видно было, что это решение что-то рассказать дается садовнику с трудом. Все его существо восставало против такого рассказа; ведь он с детства привык относиться к подобным сообщениям как к сплетням. Гуров пришел ему на помощь.

– Вы хотите рассказать об отношениях каких-то людей, живущих в усадьбе? – спросил он. – Об… очень близких отношениях?

– Да, вот именно! – воскликнул Петр Леонидович. – Речь идет… Мы с вами утром разговаривали, и я упомянул Татьяну Михайловну. Ну, вдову Аркадия Ильича. И заметил, что она не такая уж несчастная. Вы тогда начали меня расспрашивать, да тут Андрей вернулся, и наша беседа прервалась. Так вот, я хотел к ней вернуться. Дело в том, что я… я ведь почти все время нахожусь в парке и вижу многое, что здесь происходит. Люди сюда приходят, думают, что их здесь никто не увидит… Я не подглядываю, ни в коем случае, это не в моем характере! Просто иногда я сижу где-нибудь в кустах, занимаюсь обрезкой или подкормкой. Меня не видно, люди думают, что тут никого нет. Подходят, и… А мне уже неудобно появляться или шуметь. Иногда удается тихо уйти, а иногда нет.

– Хорошо, Петр Леонидович, я уже понял, что вы специально не подглядывали и не подслушивали, – терпеливо сказал Гуров. – Но при этом кое-что видели и слышали. Расскажите, что? Речь идет о Татьяне?

– Ну да! Это еще неделю… Да какое неделю – две недели назад было. Я находился как раз здесь, где мы сейчас стоим, в этой аллее, вырезал сухие ветки у тисов. У них, знаете, иногда ветки сохнут, и это портит все впечатление. С дорожки меня не было видно. И тут я услышал голоса. Я их сразу узнал. Это была Татьяна Михайловна и…

– А, вот вы где! – Этот громкий возглас прервал рассказ садовника. На дорожке показалась хозяйка усадьбы Ирина Васильевна.

– Я вас искала по всему парку, а вы… Простите, но я, кажется, помешала? – спросила она, только теперь заметив садовника.

– Нет-нет, что вы, Ирина Васильевна, вы нисколько не помешали! – тут же воскликнул Петр Леонидович. – Как вы могли помешать? Мы тут с Львом Ивановичем… Я ему про тую рассказывал, про астильбу… Но мне уже пора, работать надо, газон еще не подстригал… Я пошел!

И он повернулся и быстро, насколько позволяло больное сердце, удалился.

– Нет, кажется, я все-таки помешала, – сказала Ирина Васильевна. – Неудобно получилось.

– Думаю, ничего страшного, – отвечал Гуров. – Мы закончим нашу беседу с Петром Леонидовичем чуть позже. Я рад, что вы меня поняли и пришли сюда. У меня возникли новые вопросы, и мне хотелось поговорить с вами наедине, без посторонних ушей. Правда, Петр Леонидович только что сказал мне, что парк – не самое подходящее место для секретных бесед: часто здесь вас могут подслушать. Но мы примем меры, чтобы этого не случилось. Давайте пройдем чуть дальше, вон до той лужайки. Там открытое место, никакой любитель чужих секретов не сможет где-то спрятаться и нас подслушать.

– Давайте, – согласилась хозяйка.

Они вышли из аллеи, окруженной темно-зелеными тисами, и оказались на открытой лужайке. Правда, тут они сразу попали под жаркие лучи солнца, и пришлось переместиться в тень раскидистого старого дуба. Здесь они остановились, и Гуров сказал:

– Мне хотелось, чтобы вы чуть подробнее рассказали мне о нашей вдове, Татьяне Михайловне. Что она за человек? Что собой представляет? Ведь вы часто встречались и должны были неплохо ее изучить. А вы, Ирина Васильевна, как я успел заметить, человек весьма наблюдательный.

– А почему вас вдруг заинтересовала Татьяна? – спросила Вдовина.

– Я же уже говорил: меня интересуют все, кто был в усадьбе в момент убийства, все участники и свидетели этой драмы. Какова роль каждого в ней, это мне еще предстоит определить. Но для этого я должен хорошенько всех изучить. Итак, что вы можете сказать о Татьяне Кононовой?

– Хорошо, я расскажу, что знаю, – согласилась Ирина Васильевна. – Правда, это не доставит мне удовольствия – как не доставляло его и общение с несчастной вдовой.