Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

Ну что ж, в паре так в паре. Этого Мечников тоже не боялся. Сталкивался он уже с принципиальными (зверь редкий, но встречается), знал к ним подход. Тут главное – ни в коем случае не высказать ни малейшего пренебрежения, какой-то насмешки, они этого не терпят. Наоборот – надо всячески подчеркивать свое уважение к собеседнику, указывать на особый характер выполняемой совместной работы. В общем, штука не такая уж сложная.

Мечников выяснил, где находится высокопринципиальный следователь. Думал, он где-то в Сибири, где вовсю развернул свою деятельность создатель «ННН». Оказалось – нет, в Москве. Как сообщил Мечникову информированный человек в МВД, Ермолаев вызван к начальству для того, чтобы сдать дело Николова.

Мечников был озадачен. Переспросил своего собеседника: на самом деле сдать? Ермолаевым недовольны? Хотят заменить на другого следователя?

Информатор объяснил: дело в другом. О замене речь не идет. Просто с самого верха полицейской пирамиды, от самого министра Белозерского поступила команда: дело против Николова закрыть. Вот начальник Ермолаева это указание и выполняет.

Мечников поблагодарил информатора, положил трубку, прошелся по кабинету. Дело оказывалось более сложным и интригующим, чем казалось с первого взгляда. Политическое, можно сказать, было дело. Вокруг Николова, его денег, созданного на эти деньги фонда, столкнулись интересы очень высокопоставленных лиц. Тут была игра, был риск!

Теперь Мечников испытывал не просто подъем, как обычно в начале расследования, а настоящее возбуждение. Ставки в этой игре были очень высоки! Если угадаешь, куда дует ветер, – можешь сразу вознестись на несколько ступенек карьерной лестницы. Если твой выбор окажется неверным – задвинут куда подальше, а то и вообще из Комитета вытурят.

Не то чтобы Андрей Юрьевич мечтал сделать блестящую карьеру, занять высокий пост или страшился наказания – нет. Но он совершенно не хотел оказаться в числе проигравших. Проигравшие вызывают жалость, иногда сочувствие. Но оба эти чувства были совершенно чужды следователю Мечникову. Он, как писал поэт-фронтовик Семен Гудзенко, сам никого не жалел и не хотел, чтобы его самого жалели (Мечников любил цитировать эти строчки, слегка их перевирая). Его привлекала удача – удача сама по себе.

Итак, прежде чем начинать какие-то действия, следовало пораскинуть мозгами. Что мы имеем, каков расклад? С одной стороны, вице-премьер Тарасов и, видимо, министр внутренних дел Белозерский. Возможно, у них есть и другие союзники. Чего они добиваются? Проще всего предположить, что банального обогащения. Метод подходящий: договориться с мошенником Николовым, дать ему «зеленый свет», а он за это будет платить своим покровителям, перечисляя деньги на специально созданный счет.

Версия привлекательная, но, возможно, неправильная. О Тарасове имеется мнение, будто он, что называется, «не берет». Живет он, конечно, не только на заплату – широко живет. Но ведь вице-премьер для этого имеет и другие законные источники дохода, помимо зарплаты: то и дело разные бонусы получает, премии. Кроме того, у него, насколько известно, имеются законно приобретенные акции. Так что он может и в самом деле не нуждаться в деньгах в банальном смысле слова.

Однако совсем не нуждаться в средствах даже такой человек не может. Ему ведь надо осуществлять различные проекты, поддерживать нужных ему людей… Вот, скажем, про Тарасова говорят, что он дружит с некоторыми деятелями несистемной оппозиции и финансирует их акции, а также ряд оппозиционных изданий. Так сказать, не держит все яйца в одной корзине. Пошатнется существующая власть – а у него и на другой стороне друзья имеются, и снова Тарасов окажется при деле. Так вот на эту помощь, на политику деньги-то нужны? Нужны. И деньги немалые. Поддержка одной какой-нибудь газеты стоит несколько миллионов в год.

А что касается Белозерского, то к нему можно применить те же самые рассуждения. Он тоже вроде бы деньги в конвертах ни от кого не получает, но может нуждаться в средствах для реализации различных планов, для поддержки нужных людей. И потом, Тарасов мог привлечь его к своей «игре в оппозиционеров».

А что мы знаем про противоположный лагерь? Тут все яснее и понятнее. Глава Следственного комитета Павел Федорович Быстров и Генеральный прокурор Геннадий Илларионович Петров относились к типу людей, составлявших большинство в нынешней власти. Свои должности они рассматривали как разновидность коммерческого предприятия – ну, скажем, нефтяной или газовой компании или торговой сети – и делали все для того, чтобы это предприятие приносило как можно больший доход. И в силу этого положения они, с одной стороны, были антагонистами, поскольку паслись на одном поле, и прибавка у одного означала убыток у другого. Ведь, как известно, Комитет не так давно был выделен из прокуратуры и тем самым существенно уменьшил доходы Генерального прокурора. Но, с другой стороны, они крайне негативно относились ко всякого рода либералам и высоколобым интеллектуалам, к числу которых принадлежал и Тарасов. Эти интеллектуалы, дай им волю, могли существенно уменьшить размер поступлений в их семейный бюджет. А потому их было необходимо устранить.

И снова вставал вопрос: на чьей стороне будет победа? Кто одержит верх? Ответ такой: на чью сторону встанет Сам. А глава государства (как понимал его линию следователь Мечников) стремился поддерживать в своем окружении баланс, чтобы приближенные постоянно грызлись и интриговали друг против друга – разумеется, не переходя при этом определенную черту. Но в конечном счете он был на стороне людей, подобных мечниковскому начальнику. Он ведь и сам был такой же. Так что его симпатии в этом конфликте были ясны. И, возможно, игра, затеянная против Тарасова, была начата с его молчаливого согласия. А раз так, то и думать больше нечего.

Придя к такому выводу, Андрей Юрьевич набрал телефон своего коллеги Ермолаева. А когда тот откликнулся, произнес:

– Олег Николаевич! Добрый день! С вами говорит следователь Следственного комитета Мечников Андрей Юрьевич. Мне тут поручили вести дело одного чиновника. Он обвиняется в том, что создал фонд, в который поступали деньги из средств, собранных Николовым у населения. То есть налицо преступный сговор. А вы, как мне сообщили, расследуете дело Николова. Вот я подумал, что нам надо бы координировать свои усилия и работать вместе.

– Конечно! – горячо поддержал его собеседник. – Это очень хорошо, что вы этого мошенника задержали. Если вам будут нужны какие-то сведения о деятельности Николова, я вам их обязательно дам. Но тут, понимаете, такое положение… само дело Николова, кажется, будет закрыто. Мне это прямо не говорят, но работать фактически не дают. Дело Николова у меня забрали, из Москвы не отпускают…