Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

А в-третьих, стоит ему там высунуться, хоть немного привлечь к себе внимание, как наши майоры Пронины немедленно вышлют своим заграничным коллегам категоричное требование: задержать означенного Николая Николова, обвиняемого на родине в мошенничестве, и выдать его российским властям. А он не оппозиционер какой-нибудь: в митингах не участвовал, свободную прессу не поддерживал – ну и так далее. Вообще никогда политикой не занимался и ею не интересовался. Единственный раз в этом году вступил в контакт с государством, договорился о сотрудничестве – и вот что из этого вышло. Значит, у европейских властей не будет никаких веских причин не выполнить требование наших следователей.

Нет, путь в Европу ему заказан. Однако и оставаться в Белгороде дальше нельзя. Это Николай тоже понимал. Хотя он часто менял телефоны, но звонков делал довольно много, и его могли засечь. Да и его верный помощник Василий подозрительно часто мотается в сторону Белгорода, останавливается в придорожной гостинице на границе двух областей. Если сыщики обратят внимание на это обстоятельство и возьмутся за Василия всерьез – он рано или поздно расскажет, зачем ездил в эту гостиницу, с кем у него проходили там встречи.

Да, настало время менять дислокацию. Причем на этот раз новое место не должно быть связано ни с кем из его прежних помощников – чтобы по ним его не вычислили. Конечно, сотники у него имелись в каждом более или менее крупном российском городе. Но лишь немногие знали Николова лично. Вот и надо поехать туда, где нет таких людей – лично его знающих.

Несколько дней Николай провел в раздумьях. Затем решение было принято, город, в котором он найдет убежище, выбран. Василию он ничего говорить не стал. А вот бросить Веру, не попрощавшись с ней, не мог. Дождался очередного свидания и объявил, что уезжает. Только и здесь проявил осторожность: сказал, что поедет в соседнюю Украину – мол, там его российская полиция не достанет.

Вера, выслушав его, вздохнула, покачала головой.

– Я это знала, – тихо произнесла она. – Давно знала. Ты не думай: я тебя удерживать не буду. Решение ты принял верное, долго у нас тебе нельзя оставаться. И обещаний с тебя никаких брать не стану. Если выйдешь из этих передряг, будет у тебя все нормально – дай знать. Я к тебе тогда приеду. Пусть на время, но приеду. Если, наоборот, случится худшее – тоже дай знать. Я и тогда приеду. Тогда, наверно, даже нужнее буду.

– Хорошо, я дам знать, – пообещал Николай.

Проводив Веру, быстро собрался и покинул свою «конспиративную квартиру». На соседней улице взял такси, договорился с водителем отвезти его в Октябрьский – на самой границе с Украиной. У водителя должно было сложиться впечатление, что пассажир хочет податься на ту сторону, но скрывает это. Если сыщики его найдут и будут расспрашивать, он эту версию и озвучит. На самом деле, дождавшись, пока такси уедет, Николов вышел на трассу и начал голосовать. Спустя двадцать минут его подсадил водитель грузовика, идущего в Курск.

Так, пересаживаясь с попуток на такси, а с них на электрички и снова на такси, создатель финансовых пирамид добрался сначала до Курска, затем до Липецка. Здесь взял такси до Новомосковска – у тех, кто будет идти по его следу, должно создаться впечатление, что беглец намеревается добраться до Москвы. На самом деле в Новомосковске он повернул на восток. Минуя Тамбов, добрался до Саратовской области и на третий день, уставший от бесконечных пересадок, вылез из попутной машины на окраине Саратова.

Здесь у него никого не было, его никто не знал. Это вполне устраивало создателя «НННН». Купив в ближайшем киоске газету с объявлениями, он отыскал телефон-автомат и начал звонить по найденным в газете адресам. Уже четвертый звонок дал нужный результат. Владелец однокомнатной квартиры – не в центре, но и не совсем на окраине – паспортом постояльца вовсе не интересовался, его занятиями тоже. Волновало его только одно – деньги, причем вперед. Николов обещал заплатить сразу за два месяца, и они договорились.

Спустя час Николай Николов, отсчитав хозяину квартиры четырнадцать тысяч рублей – для провинции неплохие деньги, а для Москвы – пыль, труха, – остался один в квартире, расположенной за железнодорожным вокзалом. У него едва хватило сил закрыть дверь, принять душ и кое-как разложить диван. Он даже простыни стелить не стал – повалился и сразу уснул. За окном стучали поезда, время от времени раздавались гудки локомотивов, но человеку, на которого была устроена облава по всей стране, это не мешало.

Александр Салтанов был не вполне удовлетворен результатами встречи с Первым лицом по поводу «тарасовского скандала». Он ожидал от Президента более радикальных решений. Это касалось и заговорщиков, группировавшихся вокруг Безбородова, и министра Белозерского, и в первую очередь – вице-премьера Тарасова. По планам главы кремлевской администрации, всех их следовало отправить в отставку.

Что касается безбородовской группы, то такое решение было бы оправдано тем, что в ней собрались люди старого склада, неспособные к новому, продуктивному мышлению. (Салтанов пользовался именно таким определением – «продуктивный», вместо старого и привычного «прогрессивный», которое считал бессмысленным.) Такое мышление членов кружка проявлялось не в том, что они стремились к восстановлению имперского величия страны, которую по старинке мыслили как СССР, – Александр Салтанов и сам хотел бы вернуть это величие. Старое мышление проявлялось в том, что заговорщики Безбородова, да и он сам, мыслили устаревшими категориями: «друзья», «враги», «агенты», «шпионы», «мошенники» и так далее. Между тем, как считал глава кремлевской администрации, в современном мире у страны нет и быть не может никаких врагов, а есть страны, чьи интересы идут вразрез с интересами российскими. Как сказал кто-то из английских государственных деятелей: «У Англии нет постоянных врагов, есть лишь постоянные интересы». Очень умно сказано. И уж тем более не может быть у страны никаких друзей. Сегодня кто-то тебе друг, а завтра в глотку вцепится.

Ну и словечко «мошенники» – куда оно годится? Каждый человек стремится к успеху, и в этом стремлении он рискует и порой нарушает закон. А что тут такого? Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Такой человек обречен до конца жизни влачить оглобли, в которые его впрягли еще в юности. В душе глава администрации вовсе не осуждал Николая Николова. Наоборот: считал его умным, энергичным человеком. Немного бесшабашным, авантюрного склада, но дельным. Сейчас, правда, так сложилось, что государственные интересы (а значит, и интересы самого Александра Салтанова, в известной степени олицетворявшего российское государство) требовали поймать этого энергичного финансиста и на длительный срок отправить его в места лишения свободы. Но тут уж ничего не попишешь – каждому свое.