Александр Романенко - О классовой сущности сионизма

Полнота власти над людьми, над их жизнью и смертью давала возможность арендаторам, управляющим, откупщикам хищнически грабить крестьян. С. Я. Боровой показал, что в исследуемое им время еврейские социальные низы на Украине находились в большой зави­симости от эксплуататорской верхушки иудейских религиозных общин. Кагальная аристократия «безраздельно владычествовала в еврейских официальных общинных организациях»[190].

Еврейские кагалы, «корнями своими уходящие в глубь истории еврейства»,— пишет С. Я. Боровой,— почти полностью изолировались от окружающей среды, по воле их руководителей самоизоляция общин здесь достигла «наиболее полного развития»[191]. Еврейская общинная организация отличалась давно сложившейся жесткой системой подчинения ее членов органам ее власти. С 1580 года существовал так называемый «Ваад четырех стран» как верховный центральный орган само­управления общин — подобие правительственного учреждения. В перерывах между сессиями «Ваада четырех стран» роль высшего органа власти еврейской верхушки над евреями выполняли центральные органы «Ваада» в лице президента («парнеса»), казначея и секретариата. На сессиях «Ваада» избирался трибунал, действовавший как верховное учреждение юридического характера.

Строгая дисциплина, жесткая власть были свойственны и низовым ячейкам еврейских общин. Управляли ими три — пять «голов», роль юридического органа выполняла группа «тувов» — знатных, богатых людей[192].

За неповиновение еврей мог быть изгнан из общины, и тогда он превращался в нищего («кабцана»). Строптивых кагал душил налогами, применял к ним большой арсенал средств подчинения и наказания. «Каждый член общины чувствовал на себе длинную и цепкую руку кагала. Кагал следил за его поведением, контролировал его деятельность, всячески опекал каждый его шаг и в значительной мере определял его ма­териальное благополучие»[193].

Самоизоляция еврейских общин и засилье в них эксплуататорской верхушки приводили к крайней обособ­ленности евреев от окружающего населения[194].

В условиях безраздельного господства кагальной знати социальные низы общин подчинялись воле руководителей, являлись их орудием, подобно тому, как солдаты польского оккупационного войска исполняли роль орудия эксплуатации украинского народа. «"Еврейская автономия" приковывала еврейские народные массы к той колеснице, которой руководили эксплуататорские верхушки еврейства»,— делает С. Я. Боровой обоснованный вывод[195].

«Еврейские крупные арендаторы, откупщики и т. п., этот сравнительно небольшой по численности, но очень заметный по своей социальной и политической роли слой евреев не стоит изолированно внутри еврейского общества: он обрастает значительным кругом своих единоплеменников — субарендаторов, мелких откупщиков, управляющих, приказчиков. Последние находятся в полной экономической и социальной зависимости от своих более знатных и богатых единоплеменников,— подчеркивает С. Я. Боровой.— В отношении же крестьян (украинцев, русских, белорусов) вся эта масса евреев, зависимых от главного еврея-арендатора, выступает в роли панских пособников»[196].

Аналогичное положение было и в городах Украины, которые в их значительной части также были владениями арендаторов-евреев. Даже автор «еврейской хроники» (то есть описания событий их непосредственным очевидцем-евреем) некий Натан-Нот Ганновер вынужден был признать, что, например, еврей Захарий «арендовал... город у пана, подобно всем евреям на Руси, которые таким образом стали там повсеместно управляющими и хозяевами. Это и явилось причиною страшного бедствия»[197]. Весьма красноречивое откровение прямого сви­детеля событий. Совершенно очевидно, что эти очень редкие проявления объективности в писаниях апологетов еврейской эксплуататорской верхушки отнюдь не характерны для их «хроник» в целом, ибо их общая направленность — идейное обеспечение интересов своих хозяев.

Ганновер сделал ряд подобных заявлений. «Во всех православных поселениях,— констатировал он,— у евреев были также свои шпионы, и евреи сообщали панам, своим господам, все собранные сведения. Из одной общины в другую с верховыми гонцами посылались ежедневно письма, в которых сообщались новости, интересующие евреев и панов. Поэтому паны очень сбли­зились с евреями — стали один союз, одна душа»[198]...

О многостороннем союзе польских панов с еврейством свидетельствуют многие факты и документы.

Таким образом, не мистическая и необъяснимая вражда угнетенных народных масс Украины к евреям, не внеклассовый «антисемитизм» «хлопов», а совершенно естественная ненависть эксплуатируемого, доведенного гнетом до отчаяния украинского народа к угнетателям — польским панам и к соучастникам угнетения — евреям-арендаторам и их окружению явилась подлинным источником последовавшего разгрома восставшим народом иноземного панского воинства и его союзника — ка­галов. Для украинского крестьянства, казачества, для всего украинского народа борьба с польскими феодалами и их наемниками, сообщниками была и национально-освободительной войной, войной за воссоединение с братским русским народом. К сожалению, некоторые авторы, рассказывая об этой войне, полностью умалчивают о рассмотренных нами серьезных трудностях борьбы украинского народа за освобождение, о наличии у шляхты такого союзника, как кагальная верхушка и покорная ей паства. Такое отступление от принципа ис­торизма безусловно неоправданно.

Следует подчеркнуть, что С. Я. Боровой строго соблюдает принцип классового подхода к оценке еврейства в событиях на Украине в 1648—1654 годах. Он скрупулезно собрал все факты участия представителей еврейского плебса в борьбе против эксплуататоров-евреев и против польских панов. Установлено, что в 1649 году дубенский магистрат осудил и приговорил к смертной казни двух евреев, которые после пыток «добровольно признались» на следствии в участии в убийстве еврея-арендатора Мейера. «Некоторые детали,— указывает С. Я. Боровой,— занесенные в судебные книги, заслуживают особого внимания. Подсудимые показали, что во время захвата города казаками многие евреи (в том числе и они) были окрещены; но, продолжая считать себя евреями, они просили, чтобы им дали возможность умереть евреями»[199]. Историк констатирует, что акт крещения не всегда связан с переходом на сторону повстанцев, крещение использовалось евреями нередко лишь для того, чтобы сохранить жизнь[200]. Существовали и факты возвращения евреев в иудейство, когда опасность миновала.

Установлены случаи перехода евреев на сторону повстанцев целыми группами[201], как, впрочем, и факты обратного перехода[202]. Бесспорно и то, что существуют «факты участия евреев в войне на стороне поляков»[203].