Игорь Сотников - Палиндром

– Господин вице-президент, – с левой стороны до Шиллинга донёсся голос Ролекса, – посмотрите на свой боковой карман. – На что Шиллинг, сбитый с толку неточностью указания Ролексом кармана, не посмотрел, а рефлекторно рукой пощупал свой боковой карман костюма. Что, впрочем, никогда не бывает лишним, когда находишься в таком плотном окружении людей склонных залезть в чужой карман. Когда же Шиллинг обнаружил, что он на этот раз зря так осторожничал, и в карманах, как ничего не было, так пусто и осталось, то он замечает, что в отличие от этих его карманов, там, в одном из нарисованных карманов, торчат карманные часы. Что определённо не может не удивить Шиллинга, никогда не имевшего таких часов. С чем он и посмотрел на Мюллера, который не пренебрегает его взглядом, и высказывает своё понимание нахождения здесь этих часов.

– Возможно, что это прямое указание на вас. Мол, именно в ваших руках находится время решений. А если вы им пренебрежёте, то последствия не заставят себя ждать. – Сказал Мюллер. И хотя Мюллер не стал разъяснять Шиллингу, что это за последствия такие, которые ему могу грозить, все и без его слов поняли, что это такое. Что совсем не устраивает Шиллинга.

– Но часы не в моих руках. – Заявляет Шиллинг. – А как я понимаю, то каждая деталь рисунка и её расположение в пространстве, имеет своё символическое значение. И тогда получается, что ваша расшифровка этого послания в корне неверна. – И, пожалуй, с этим аргументом Шиллинга сложно спорить, в виду его очевидности. Но только не Мюллеру. Который для начала соглашается с Шиллингом: «Всё верно», – а затем, как только тот слегка успокаивается, заявляет. – Но тогда ещё хуже. Получается, что они контролируют ваше время, раз эти часы изображены в виде карманных часов. Вы, так сказать, у них в кармане.

– Да каким образом? – нервно перебил Мюллера Шиллинг, не сдержавшись. На что ответа не следует, а всё потому, что Мюллер перевёл своё внимание на рисунок, где и принялся искать ответы уже на этот вопрос. И они появились. И при этом не только у него, а практически у всех стоящих у стола господ.

– А не это ли есть ответ на этот вопрос? – так, для проформы, многие задались этим вопросом, уже не вдруг заметив выглядывающую из внутреннего кармана нарисованного Шиллинга какую-то свёрнутую в маленький рулончик бумагу, о важности которой говорила печать на её краю. Ну а те из немногих, числом в единицу конгрессмена Альцгеймера, на этом не остановились и пошли дальше – они заглянули прямо в голову Шиллинга. И если насчёт хода или образа жизни мысли вице-президента, так и не удалось ничего узнать, то вот то, что было обнаружено на голове Шиллинга, заставило крепко задуматься Альцгеймера.

А всё дело в том, что он вроде как единственный заметил на голове Шиллинга маленькие рожки. Что и привело его в некоторую растерянность, с непременным желанием, воочию убедиться в наличии или отсутствии этого рудимента на голове Шиллинга. Что он тут же незаметно и сделал. Но полная волос шевелюра Шиллинга, не позволила Альцгеймеру подтвердить или опровергнуть свои подозрения насчёт рогоносности Шиллинга. И Альцгеймер, вернувшись к рисунку, решил с помощью аналитики попробовать найти ответ на этот вопрос.

Ну а только стоило ему сложить воедино все обнаруженные предметы – данное Шиллингу время, бумага с печатью и рожки на его голове – то Альцгеймер сразу всё понял. – Это определённо шантаж. – Решил Альцгеймер. – Они дали ему на принятие нужного им решения своё время. И если Шиллинг не примет их предложения, то они направят его супруге Ханне, на чьём иждивении он находится, компрометирующие его документы, указывающие какой он всё-таки козёл. – Альцгеймер немного подумал и для объективности своего расследования решил добавить ещё одну версию. – Или же они угрожают ему тем, что сообщат всем средствам информации о его существующем подкаблучном домашнем положении, где он, из-за своего зависимого положения вынужден мириться с постоянными изменами своей супруги Ханны. А если вы, господин вице-президент, даже не можете управиться со своей распоясавшейся супругой, то о каком вашем политическом будущем может идти речь. – А вот эта мысль Альцгеймеру показалась куда как живее и интересней. Что поделать, любил он такого рода сердечные дела, где без своей интриги скучно.

Между тем самый наблюдательный из всех этих господ, прокурор Мюллер, окромя всего того, что все тут обнаружили и не обнаружили, включая и Альцгеймера, – пририсованный хвост советнику Болтану, кольца на пальцах пана Паника, заплатки на штанах Ролекса и слишком болтливые уши Альцгеймера, – заметил на рисунке наиболее интересную и важную для себя деталь. А именно отсутствие своего изображения там. Что с одной стороны не может не радовать Мюллера, – он вне подозрений той стороны, – но с другой стороны, как на это посмотрят эти господа вокруг, для которых состояние паранойи обычное дело. И им их здравомыслие не указ, когда кто-то, как оказывается, вне подозрений. – Но только не для меня. – Выразит сомнение в таком общем подходе к человеку вне подозрений любой из этих господ.

– А это может вызвать не нужные вопросы. – Подумал Мюллер, окинув взглядом затылки этих господ. – А как появятся вопросы, то жди и всего остального. – Мюллер решает, что на этом надо заканчивать. Но как это сделать, чтобы и это не вызвало всё тех же не нужных вопросов. И тогда Мюллер пускает в ход свою большую, чем у этих господ сообразительность и приметливость.

– Господа! – Мюллер своим громким обращением переводит общее внимание к себе. – Мне кажется, что на этом достаточно. Мы всё, что нужно увидели, – откуда у кого хвост, а у кого уши растут, кто на чём стоит, а кто сидит, – и этого нам хватит для составления общей картины. – Здесь Мюллер бесцеремонно берёт рисунок со стола и на глазах у всех начинает его сворачивать. Когда же рисунок свёрнут, Мюллер, обойдя своим вниманием всех вокруг, останавливает свой взгляд на вице-президенте, и со словами: «Господин вице-президент, спрячьте его понадёжней», – протягивает ему этот свёрток.

И на этот раз Шиллинг даже не раздумывает над тем, взять ему этот свёрток или не взять. Конечно, взять этот ценный документ, который в будущем, при внимательном изучении, ему позволит в нужном свете разглядеть лица своего окружения. Шиллинг, как впрочем, и все вокруг догадался, с чем была связана эта поспешность Мюллера с рисунком. Его содержание было такого деликатного и конфиденциального рода, что изучать его лучше наедине с собой и самыми проверенными людьми. Коих здесь кроме Мюллера не наблюдалось. И наверное поэтому, каждый из здесь находящихся людей пожалел о том, что этот рисунок будет находится в руках Шиллинга, а не в их.