Игорь Сотников - Палиндром

– Сделал, как и договаривались. И ваше послание было доставлено строго в руки нашему клиенту. – Сказал Мюллер. Но сэра Рейнджера такой ответ совсем не устроил и он задал уточняющий вопрос. – И что Шиллинг?

– Как вы и предполагали. Места себе не находит. – А вот этот ответ Мюллера был уже ближе к той сути, которую от него желал услышать рассмеявшийся сэр Рейнджер.

– И как он это делает? – через искренний смех спросил Мюллера сэр Рейнджер. И видимо Мюллер и сам заразился желанием искрить смехом, раз он начал давать такие, прямо не могу, а сводит лицо в улыбке ответы.

– Его всё время тянет присесть, а не можется. Ваш рисунок стоит перед его глазами и не даёт ему совершить ему эту непоправимую глупость по отношению… Ну вы сами знаете, к чему. – Сказал Мюллер, уже и сам не подпадающий под описание серьёзного человека. Отчего сэра Рейнджера развезло по всему дивану от смеха. Да с такими перебоями в дыхании, что можно было подумать, что господин Мюллер не так прост, и он применил против сэра Рейнджера секретное оружие, которое пока его не убьёт имеет свои побочные эффекты, как эпилепсивные судороги лица, с большим выделением воды из всех его поверхностей, и многократное сокращение живота до скручивания в узел сэра Рейнджера. Который после такого применения смехотропного или смехотворного оружия, либо помрёт от обезвоживания организма, либо от заворота кишок, или от стыда за то, что от смеха впал в детство и наделал в штаны.

Что возможно пришло в голову и самому Мюллеру, при виде на последнем издыхании сэра Рейнджера, перехватывающего время от времени кислорода из внешних пределов. А как только пришло это всё в голову, то он оказался в некотором затруднении насчёт продолжения этого разговора. Продолжать ему шутить или нет. А если нет, то после того как сэру Рейнджеру захочется поскорее отжить своё, то забыть о правилах оказания первой помощи, или же сразу же покинуть пределы этой комнаты. – Нет, я ему делать дыхание рот в рот ни за какие богатства мира не буду. – С еле скрываемым отвращением посмотрев на сэра Рейнджера, Мюллер решил если что, то сразу бросать здесь сэра Рейнджера одного.

Между тем сэр Рейнджер немного пришёл в себя, после чего обратно занял сидячую позицию, откуда и спросил Мюллера. – Так что он теперь, никогда присесть не сможет?

А такой вопрос определённо подразумевал под собой психотропный ответ со стороны Мюллера. Который без труда нашёлся бы что ответить такого смеховзрывного, но сэр Рейнджер при таком близком расстоянии как-то по особенному теперь пугающе для Мюллера выглядит, – не буду я ему делать искусственное дыхание, не сдаётся Мюллер, – и это несколько смягчает ответ Мюллера.

– Наверное, может. – С долей задумчивости сказал Мюллер. – Но никто из нас там находящихся этого не видел. – Здесь Мюллер замолчал. Но потом видимо не выдержал и добавил то, что не смог сдержать в себе. – И я его понимаю, – теперь уже с долей невероятной серьёзности сказал Мюллер, – ему теперь без оглядки, вы понимаете о чём я, не сесть. Вот и приходится придерживать одного, стоячего положения. – И не успел Мюллер закончить эти свои понимания новой жизни Шиллинга, как сэр Рейнджер уже замахал руками от распирающего его смеха, в который погрузило его не по возрасту разухабистое воображение.

И опять господин Мюллер вынужден переживать за себя, глядя на сэра Рейнджера, борющегося со смехом, а точнее за свою жизнь. – Ой, уморил! – держать за сердце, через облитое весёлыми слюнями лицо проговорил сэр Рейнджер, поднимаясь. – Чуть не помер со смеху. – Вытирая лицо платком, сказал сэр Рейнджер. Но тут он вдруг на половине своего лица останавливается, в один момент становится серьёзным и, посмотрев не скрытым под платком глазом на Мюллера, спрашивает его. – А ты случаем, не этого добивался?

И хотя сэр Рейнджер не был окончательно точным в своём вопросе, помертвевший в лице Мюллер всё отлично понял, что он имел в виду. А вот как скрыть это своё понимание сэра Рейнджера, то вот с этим вышли сложности – он своим бледным видом себя во всём выдал. Но видимо сэр Рейнджер так шутит, и он, похлопав Мюллера по коленке, успокаивает его.

– Ничего, всегда успеешь. – Говорит сэр Рейнджер, возвращаясь в себя прежнего, весёлого господина. Ну а такое возвращение требует для своего поддержания новых порций радостных известий. Правда господин Мюллер не так как сэр Рейнджер скор на такие перемены настроения и желание жизни, и поэтому сэр Рейнджер сам берёт слово.

– Я бы дал один весьма существенный совет нашему вице-президенту. – С глубокомысленным видом сказал сэр Рейнджер. – Надеюсь, вы не опередили меня с этим советом. – Сделал оговорку сэр Рейнджер, серьёзно посмотрев на Мюллера. После чего говорит этот свой совет. – Никогда не клади все яйца в одну корзину, а иначе потом и присесть не сможешь. – Но видимо начальный темп был сбит, и на этот раз эти господа ограничились лишь лёгкими смешками.

Когда же Мюллер и сэр Рейнджер порадовались за такую предусмотрительность людей банкирского склада ума, сэр Рейнджер опять хлопает в ладоши и говорит: «А теперь серьёзно». – Здесь следует небольшая пауза, длившаяся столько, сколько понадобилось упасть на стол выбитой из ладоней сэра Рейнджера пыли. – Вот же фокусник. – Подумал Мюллер, удивлённо наблюдая за падающими в свете лампы ошмётками и не пойми чего. – Наверное, в переходном в другое измерение возрасте начинаешь отдавать взятую во временное пользование свою материальность, и постепенно растворяться в окружающем мире, так сказать, начинаешь быть ближе к истокам, к земле. – Так обосновал про себя эту видимость Мюллер.

Сэр Рейнджер между тем заводит свой серьёзный разговор, который выглядит как продолжение прежнего разговора. Но только для людей не сведущих, тогда как для господина Мюллера это не так. – Теперь, когда сигнальный старт для фальстарта прозвучал, только от господина вице-президента зависит, кем ему быть. Курочкой несущей золотые яички или же тем, кто так не бережлив с собой. Интересно, а сколько человек может стоять на своих ногах, не садясь отдохнуть? – вдруг перепрыгнув с одного на другое, задался вопросом сэр Рейнджер. О чём никто их них видимо никогда не задумывался, и чего скорей всего никто из них не знал. Так что то, что они об этом прямо сразу задумались, было ожидаемо. Как и то, что их мысли крутились вокруг Шиллинга, который в их воображении почему-то переминаясь с ноги на ногу, ходил из стороны в сторону по периметру своего кабинета, а когда ему это опротивело, то он начал ходить вокруг да около своего, так на него призывно смотрящего кресла.

– Присесть, не присесть? – задавался вопросом Шиллинг, глядя на мягкую поверхность своего кресла, видя перед собой рисунок сэра Рейнджера.