Игорь Сотников - Палиндром

На что сэр Рейнджер в умиротворении согласно кивнёт в ответ (даже если он уверен в том, что ты пьёшь помои – он из-за своего старческого маразма вместо чая заварил свои носки, о чём только что вспомнил, когда ногам стало холодно – хотя зная сэра Рейнджере, быть настолько уверенным в его забывчивости нельзя, наверняка всё специально, чтобы проверить, подстроил) и, сделав ещё один глоток, если он, конечно, не переборщил со своими носками, спрашивает Мюллера по существу вопроса (возможно догадался, что Мюллер лукавит насчёт того, что ему понравились эти помои).

– А вот вы на так, исходя от только вам известных ваших знаний, можете определить, что вы сейчас пили? – Что и говорить, а этот вопрос сэра Рейнджера не может не озадачить Мюллера, даже если он никак не связан с характером его отношений со своими носками, которые хоть и дают крепкую заварку, но всё же по вкусу, и всё по признанию сэра Рейнджера, как помои.

Где первое, что на ум Мюллера приходит, так это его осознание того, что он проявил не позволительное упущение и вёл себя не предусмотрительно по отношению к сэру Рейнджеру. Который мигом его на этом подловил и цианидом отравил. Что заставляет Мюллера прислушаться к своему организму, который только журчит в ответ, и вроде больше никаких призывов о помощи нет, кроме позывов в одно место, куда вечно его зовут последствия его сидячего образа жизни.

И хотя это мало успокаивает Мюллера, всё же у него нет достаточно веских, – как минимум пробило дно в его штанах, – оснований для обвинения сэра Рейнджера в желании его отравить, и он перенаправляет свой ход мысли на попробованный им напиток. О котором он ничего кроме как сказать, что это чай …ах да, зелёный, не может. И Мюллер ещё немного посомневался в себе и сказал что надумал:

– Это зелёный чай.

Ну, а судя по тому, что лицо сэра Рейнджера расплывается в улыбке, то он попал в точку. Правда из ответа сэра Рейнджера выяснится, что в точку с запятой. – А добавить ничего не хотите? – спрашивает сэр Рейнджер. На что Мюллер непонимающе смотрит на свою, ещё почти что полную чашку чая, и совсем не понимает этого вопроса сэра Рейнджера. Но здесь уже сам сэр Рейнджер виноват, раз он так двусмысленно выражает свои мысли (что поделать, издержки его профессии).

Но раз сэр Рейнджер так, хоть и запутанно сказал, то он всё равно будет выжимать из создавшейся ситуации по полной. И он начинает со всем вниманием к Мюллеру и его чашке выжидать его ответных действий. И Мюллер не растерялся. Так он подносит чашку ко рту, делает глоток, а когда в результате его действий в чашке образуется место для добавки, то он, поставив чашку на стол, сквозь зубы, которые теперь придётся пару дней отчищать самыми эффективными пастами от запаха помоев, говорит:

– А теперь можно добавить.

На что сэр Рейнджер расплывается в улыбке и только сейчас говорит о том, что Мюллер не совсем правильно его понял. – Я имел в виду чай. – Сказал сэр Рейнджер. – Что вы ещё можете о нём сказать. Как вы его ещё можете охарактеризовать.

И, наверное, лучшей характеристикой для этого чая было бы то, если бы Мюллер прямо сейчас же выплеснул его в лицо сэра Рейнджера. И не просто выплеснул, а с размаху, чтобы у сэра Рейнджера не оставалось и тени сомнения в том, как нравится этот чай Мюллеру. – Вот где я его вижу, козёл! – по окончании своего манёвра с чаем надев на голову сэра Рейнджера чашку, заявил бы Мюллер.

Но это только фантазии, возникающие в голове человека вынуждаемого к ответам. Которые так и остаются неосуществлёнными. Тогда как в осуществлённой реальности, той, которая не в голове, Мюллер после короткого раздумья даёт ответ.

– На мой вкус слишком терпкий. – Поморщившись, сказал Мюллер.

– Вы так считаете? – почему-то удивился сэр Рейнджер, заинтересованно посмотрев на свою, а затем на чашку чая Мюллера. Трудно было понять о чём размышлял сэр Рейнджер, – о консистенции своих носков, а может о более реальных вещах, например о том, а не ошибся он с заваркой, заварив вместо ослабляющей внимание мяты, укрепляющей сознание полыни, – но это не столь важно, когда сэр Рейнджер человек сам себе на уме. И сэр Рейнджер возвратившись к Мюллеру, с хитрицой в глазу посмотрев на него, обращается к нему. – Терпкий это хорошо, но я хотел бы, чтобы вы дали ответ по другому, по политическому существу. – И тут Мюллер сразу и не понял, что имеет в виду сэр Рейнджер, но потом всё же сумел сообразить и через вопрос ответил на этот его вопрос.

– Вы хотите знать страну происхождения этого чая? – прищурившись в ответ, спросил Мюллер.

– Было бы интересно узнать. – Сэр Рейнджер вслух поинтересовался об одном, а про себя через этот же вопрос о другом. – Попробуй отгадать, чьи на мне носки. – Усмехнулся про себя сэр Рейнджер, вдруг неожиданно для себя сообразив, что и сам неуверен в стране изготовителе своих носков. – А ведь сейчас отечественного трикотажа и не найти. Он ведь весь импортируется. Но тогда откуда? – задаваясь последним вопросом, сэр Рейнджер похолодел внутри себя, подспудно уже даже не догадываясь, а зная страну изготовителя своих носков. – Оттуда, откуда и чай. – Сделал вывод сэр Рейнджер.

Что же касается Мюллера, то он находясь вне ведении таких возможных маразмических закидонов сэра Рейнджера со своими носками, что позволяло ему сохранять чистоту и здравость мысли, без того налёта грязи, который обволок мысли сэра Рейнджера, мог и подошёл с большей объективностью к рассмотрению этого вопроса (несмотря даже на разящий смрад из его рта и крепкое желание калёным железом выведать у сэра Рейнджера, что он там такое отвратное заварил, что аж зубы сводит и искривляет прикус).

– Могу только предположить. – Сказал Мюллер.

– Предполагайте. – Следует ответ сэра Рейнджера.

– Страна поднебесного дракона. – Так замысловато отвечает Мюллер. И видимо такой ответ понравился заулыбавшемуся сэру Рейнджеру.

– А вот теперь предположите, что могут предположить наши оппоненты из глубинного государства, если Мистер президент организует чайную церемонию, где всё символично, не по прежним стандартным лекалам, по-английски, с использованием чая с молоком, а например, он по совету своих наблюдающих за ним врачей, для снятия нагрузки на сердце и лишнего веса, приобщится к чаю из страны поднебесного дракона. Как вам такой сигнал? – уже с более чем серьёзным лицом спросил Мюллера сэр Рейнджер. На что Мюллер и не знает что ответить. Но этого сейчас от него и не требуется, а сэр Рейнджер продолжает нагнетать атмосферу напряжения в голове Мюллера и тех людей, кому в будущем придётся поломать свою голову над значением этого президентского посыла (только ментально).

– Но ладно если только так. А не получится ли так, что эти господа из глубинного государства, своим отказом на предложение Мистера президента, доведут его до того, что он прислушается к другому совету своих врачей, и захочет укрепить своё здоровье чаем с лимоном. А что это значит, не мне вам объяснять. – Многозначительно сказал сэр Рейнджер. И Мюллеру этого не нужно объяснять. А раз так, то на этом можно подвести итог встречи и сэр Рейнджер умело выпроваживает Мюллера, на дорожку дав понять ему и через него тем людям, кому Мюллер сообщит об этом предложении сэра Рейнджера, к чему нужно быть готовым в случае их недоговороспособности. – А следующим шагом будет встреча без галстуков. Вы, надеюсь, понимаете, о ком идёт речь?