Виктор Зернов - Кузьмич

БУДНИ. НЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ, А РАБОТА. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО.

В субботу поспали подольше: ни школы, ни работы, а когда зашевелились дети, мы поднялись и за завтраком обсудили, куда отправимся за впечатлениями. Жена даром времени не теряла и уже имела представление об окружающей нас Вене от соседок по дому и из ранее прочитанного. Дети были готовы на всё, но и у них были разногласия. Женя предпочитал аттракционы в Пратере, а Оле интереснее были достопримечательности и природа. Пришлось за них решать. Вернее решение принимала Люда, а я делал вид, что обязательно учту все пожелания. Вышли на улицу, полюбовались французским посольством, радуясь ничегонеделанию, повернули налево и вышли на Карлсплац, которая получила своё название в честь Карлскирхе, собора, находящегося на этой площади. Собор назван в память об итальянском священнике Карле Борромео, который во время чумы, несмотря на свой высокий церковный ранг, помогал больным и лично совершал обряды над умирающими. Когда эпидемия чумы в Австрии иссякла, Карлу, которого к тому времени канонизировали, посвятили построенный по обету Карла 4-го Габсбурга храм. Все, кто его видели в первый раз, удивлялись смешению различных стилей. Мы осмотрели собор, фасад Венского технического университета, павильоны, один из которых оказался входом в метро, и поспешили к Венской опере на угол центральной улицы Вены Кертнерштрассе и Опернринг (круговая улица Вены, вроде нашего Садового кольца). Потом мы пошли по Рингу к дворцовому комплексу Хофбург, договорившись, что сегодня будем всё осматривать снаружи, потому что хорошая для начала декабря погода, и мы ещё не превратились в закалённых туристов и наверняка и так намотаемся. Хофбург – это величественное и причудливое скопление дворцов разных эпох и стилей. Пройдя его насквозь, мы углубились в центр города, ничуть не потерявшись в хитросплетениях улиц и переулков. Помогла карта, которую мы приобрели в одной из сувенирных лавок. Мы удачно сориентировались и без потерь оказались на Штефансплац, где стоял, упёршись в небо, собор святого Стефана. Он поражал воображение, но не меньше привлекало внимание кафе-мороженое, от которого дети не могли оторвать глаз. Пришлось удовлетворить желание некоторых членов коллектива. Вооружённые мороженым, мы двинулись по улице Грабен в надежде на встречу с пивом и сосисками. Прямо посредине этой улицы высится колонна Святой Троицы, которую соорудили в конце 17 века после эпидемии чумы. Такие колонны встречаются по всей Европе. Они так и называются – чумные. Вдоль всей улицы расположилось множество кафешек, где всегда полно туристов, да и в переулках просматривались палатки, где жарили на специальных плитах всевозможные колбаски. Не выдержав пытки запахом, мы дружно повернули в одну такую улочку и исполнили задуманное, да ещё и с салатом. Учитывая, что мы уже были не туристами, которым всегда не хватает времени всё осмотреть, а можно сказать, местными жителями, у которых всё впереди, мы не сговариваясь, двинулись по Кертнерштрассе в сторону дома. Решение было принято правильное, так как чувствовалась усталость не только физическая, но и от впечатлений. Ребята, попив чая, отправились спать, тем более нам с Женей надо было рано вставать. Как и договаривались, Борис заехал за нами в 7 утра. Женя, плотно позавтракав и взяв с собой приготовленные Людой термос и бутерброды, уже сучил ногами и спустя пару секунд после звонка Шорина от дежурной, не сказав ни слова остающимся, бросился в коридор на встречу с Борисом. Взяв приготовленные заранее снасти, я поспешил за ним. Шорин был, как всегда, задумчив и собран и, назвав Женьку рыбачком, рванул « на волю – в пампасы». По дороге он рассказал, что мы направляемся на запад от Вены в сторону Братиславы в окрестности городка Мархег, где находятся несколько небольших озёр. Время предзимнее, но температура пока плюсовая, поэтому щука готовится уже к зимнему образу жизни и может поклёвывать. Место это ему подсказал Штельце. Земля около Мархега принадлежит нескольким австрийцам, в числе которых и хозяин фирмы «МuТ», который предупредил местного егеря, что могут приезжать его партнёры – русские. Егерь иногда приходит, но просто так, для порядка, но скорее всего там сегодня никого кроме нас не будет. За разговорами мы въехали в лес и по насыпной дороге добрались до стоянки, где оставили машину, и по тропе вышли к водоёму, похожему на запятую. Начинать ловить решили на головке запятой. Снарядили Жене спиннинг, повесили ему маленькую блесну-вращалку, объяснили, как не запулить блесну в кусты на другом берегу. Из маленькой фляжки глотнули шнапса и показали малому как надо рыбачить, ещё раз всё объяснили наглядно и доходчиво. Не клевало, хотя мы исхлестали всю головку запятой вдоль и поперёк. Ребёнок нам явно мешал, поэтому мы решили рассредоточиться, сами огибали закруглённую часть озера против часовой стрелки, непрерывно хлестая воду блёснами, а Женя пошёл в конец, где запятая кончалась, и стал возиться там, постоянно задевая крючками за траву. Когда мы поняли, что душа начала оттаивать, пришлось глотнуть ещё. И вот тут-то я к своему ужасу услышал крик сына. Страшные картины пронеслись у меня перед глазами. Я бросил спиннинг и понёсся в его сторону через мелкую поросль кустов и высокую траву. Борис нёсся рядом. Преодолев кусты, которые отделяли Женю от нас, мы увидели незабываемую картину: сын бежал от берега со спиннингом, перекинутым через плечо, а на конце лески болталось что-то длинненькое и мягкое, и билось о неровности почвы и траву. Шорин остановился и стал смеяться. Я, как менее понятливый и не склонный к размену отцовских чувств, добежал до объекта паники и сразу всё понял, тем более что Женя остановился и вопросительно на меня смотрел. На конце лески, зацепившись за блёсенку, болтался щурёнок. «Ну, ты даёшь, рыбак! С почином тебя, а скорее всего и с победой»,– торжественно провозгласил Борис. Почувствовав охотничий азарт и соглашательское настроение Шорина, Женя, включив дипломатию, выклянчил дополнительное время, чтобы ещё нас унизить. Не дожидаясь одобрения, он умчался в своё уловистое болотце. А мы с Борисом, убрав в пластик щурёнка, уселись на захваченные с собой стульчики, глотнули и тут Борис серьёзно спросил: « Ну ты как, не жалеешь, что я вовлёк тебя, всё-таки что-то необычное, да и на авантюру смахивает? Объёмы не пугают, ответственность не начинает давить? Ты человек разумный, для совка нетипичный, нормально воспитанный, но слишком конкретный. Это может быть даже хорошо, так как авантюристическое мышление утомляет. Но с другой стороны без риска принятия нетипичных решений не может быть успеха. Красиво сказал, признай! В общем, проект проектом, что сделаем, нам в плюс. А вот люди здесь, владеющие секретами, нам необходимы. Через малое время начнётся планомерная работа, обретёшь связи здесь и в Германии, обустроишься в съёмной квартире – это скоро произойдёт – машину прикупим, может и предложения у тебя появятся. Работать будем в паре. Мои напор и наглость и твои немецкий и целеустремлённость. И ещё ты разумный. В бюро говорить о наших с тобой внеслужебных задумках не будем, могут слушать. А если надо переброситься парой слов, то за пивком. Ну, пойдём, Женьку спасать надо». Забрав чумазого щурёнка и юного рыбака, побрели к машине. Женя подкрепился бутербродом и чаем и гордо посматривал по сторонам, пока ехали. За ужином разговаривали о рыбалке, школе, горных лыжах и походах по Вене. К перспективе жить в съёмной квартире все отнеслись положительно, и дети пошли собираться в школу. Мне было немного жаль, что никто не любит рыбу как я. Почищенный и порезанный на кусочки щурёнок выглядел совсем неубедительно, и на время был убран в холодильник.