Виктор Зернов - Кузьмич

Понедельник наступил неожиданно. Все члены семьи озабоченно покинули квартиру, и я ещё раз показал Жанне как дойти до офиса от Техникер за 5 минут. Там ещё никого не было, и находиться с красивой женщиной наедине было приятно, тем более заграницей. Но длилось это недолго. Сначала приехал Самсонов с женой, потом Шорин и тут же за ним явился Рощин с командой и кожаной папкой с бумагами. Потом зазвонил телефон, и Борис, немного пометавшись, отбыл. Кофе я не очень пью, даже на халяву, поэтому от предложений женского персонала отказался. Вернувшийся Шорин прошёл сразу к Самсонову и пригласил меня. Стараясь быть невозмутимым, Борис сообщил нам, что ознакомился с только что поступившим из Центра письмом. В нём излагалось, что Минфином выделен на развитие проекта первый транш валютных средств, которые могут быть даже переведены на счёт Торгпредства в австрийский банк. В нём также прописана схема получения этих средств и статьи их расходования. Шорин тут же позвонил главному бухгалтеру и договорился с ним, что он, Самсонов и Малышева сегодня придут к нему и всё обговорят. К письму, сказал Борис, есть ещё секретная часть, которую прочитать сможет только он в почте, пришедшей в Посольство. На следующее утро наша финансовая команда и главбух посетили один из ведущих банков Австрии – Эрсте Банк, где у Торгпредства СССР был открыт счёт, через который оно осуществляло все банковские операции, включая получение наличных. На руках у главбуха были все необходимые документы, на основании которых нашим трём представителям было оформлено право подписи. Величина транша пока не была озвучена, да Шорин и не собирался её называть. «Каждому отдельно я скажу его обязанности, когда и сколько, а над этим мне придётся ещё поработать. Также теперь пора верстать план и переходить на ритмичную непростую работу, общаться с австрийцами, немцами и нашими, что задействованы в проекте. Готовьте вопросы, вызову в любое время, всё равно вы все здесь и не очень-то заняты», – как-то резковато подытожил Шорин.

В газете «Винер цайтунг» публиковались сообщения о сдаче квартир в аренду. Кроме этого я просматривал материалы о спорте и общественной жизни в Австрии. В первую очередь интересовали, конечно, сведения о квартирах, т.к. пропустить квартиру недалеко от торгпредства было бы непростительно. А вот данные по клубам, где собирались интересующие нас люди, были разбросаны по многим печатным изданиям. Их можно было найти и в дешёвых ежедневных газетах, и в дорогих журналах. Постоянно действовал теннисный клуб около отеля «Интерконтиненталь» или просто Интерконти, как его называли торгпредские, которые водили своих детей на каток, работавший там зимой. А в тёплое время года это место занимали теннисные корты, куда ходили австрийские деловые люди и непростые иностранцы. Оставив теннисный клуб на потом, я покопался в прессе по поводу шахматных клубов, желательно не узко специализированных, а популярных, где собираются любители этой древней игры, которые кроме самой игры не прочь поболтать и выпить бокал сухого на халяву, при условии, что неплохо переставляют фигуры. Такой клуб располагался рядом с Народным театром. Припарковать машину там было проблематично, зато гарантировались встречи с интересными людьми. Туда часто приезжали театралы, которые после спектакля были настроены продолжить свои интеллектуальные развлечения. Выгода этого места была очевидна, так как затраты предполагались быть умеренными, и Шорин отнёсся к этой моей инициативе с энтузиазмом. Учитывая, что подобное времяпрепровождение выглядело как квалифицированный труд, мне была обещана компенсация в разумных пределах. Пределы эти ещё предстояло понять, но, зная Бориса, можно было надеяться, что за ценой он не постоит. Но квартира в этой ситуации была важнее, и я продолжал просматривать и звонить, затем советоваться и снова просматривать. Надо было ещё купить горнолыжное оборудование для себя и сына и решить вопрос с покупкой автомашины. По мнению Жеки второй вопрос был намного важнее первого, но с другой стороны большинство первоклашек уже были готовы стартовать, а он нет. Поэтому и дипломатию тут разводить не стоило. Но всё-таки квартирный вопрос неожиданно сдвинулся с мёртвой точки первым. После двух встреч с пожилой парой – владельцами квартиры на Принц Ойген штрассе – контракт был подписан. Цена несколько превышала выделенный лимит, но так как мне удалось договориться о ежемесячной оплате наличными, Шорин удовлетворённо отметил, что всё уладим. Когда мы с женой осматривали квартиру, оказалось, что окна большой комнаты выходят на Бельведер – парк с дворцовым комплексом, построенным в стиле барокко, являвшимся летней резиденцией одного из самых известных полководцев своего времени – принца Евгения Савойского. Дом так удачно был расположен по отношению к офису, торгпредству и дому на Техникер, что все недостатки, включающие в себя газовую колонку, старую мебель, сплошные закутки и шум трамваев с улицы, можно было проигнорировать. В доме был внутренний дворик с цветочками и кустиками, откуда был вход в подъезд. С автомашиной решили быстро. Шорин созвонился со своими знакомыми на фирме «Скалдия – Волга», и мы подъехали к ним в салон, где кроме автомашин советского производства были выставлены и легковушки западных фирм. По дороге Борис, улыбнувшись со значением, сказал: «Нам эти знакомства понадобятся, когда себе «Волги» покупать будем, а они нам пусть по всей Вене ищут западную марку. Купим хорошую, относительно дешёвую и конкурентные цены получим на всякий случай, а купим у них, пусть заработают». На этот момент у фирмы Рено была популярна модель Рено 17, которую мы и купили через 2 дня, застраховали и (о, чудо обаяния Шорина!) поменяли с помощью партнёров мои права на местные.

Когда все занимаются своими каждодневными делами, жизнь становится в большой степени понятной, а какие-то события неожиданными, то время движется как бы параллельно и быстро, поэтому, когда Люда мне сказала, что торгпредские почти все уехали или собираются, мне стало ясно, что уже конец мая. Конечно, хорошо, что кто-то позаботился о детях и жёнах, и проведение ими летнего отдыха на Родине стало своеобразным демократическим законом. Не хочешь – не езди. Купили билеты, закупили подарки родным и знакомым, внимательно проследив, чтобы соблюдался паритет. Дети вели себя по-взрослому и особых претензий не выдвигали. Им, как и было запланировано, сделали противоклещевые прививки, а на следующий день вокзал – перрон – вагон – прощание – советы. В первый же день, когда я проснулся один в новой квартире, куда мы с ребятами Рощина перекинули всё с Техникер как раз накануне отъезда моей семьи в Москву, первое, что пришло мне в голову, была не работа, а рыбалка, и она мне представлялась так ясно, так отчётливо, что думать о чём-либо другом было невозможно. Ближе к вечеру мне привиделось театральное кафе и шахматы, и, так как настроение было какое-то мятущееся, я решил накатить пробный шар. Если я вспомнил о пробном шаре, значит, в квартире стало по-настоящему пустынно, никакие звуки не проникали мне в подкорку, заставляя думать, а что я могу предложить для семьи. Семья где-то отдыхала, и я решил проверить себя в деле. Не особенно торопясь, я переоделся в «свободный стиль». Несколько станций на метро, и передо мной ратуша. На другой стороне Ринга – Бургтеатр. Если отсюда идти по Рингу против часовой стрелки, то слева стоят несколько домов, заслуживающих внимания своей архитектурой, в одном из которых находилось это театральное кафе. По моему понятию ничего интересного в нём не было. Оно было тесновато, столики стояли вдоль стен, проходы между ними были узкими, что затрудняло работу официантам. Коридор уходил вдаль, расширялся, разветвлялся, отпочковывался небольшими залами и только в конце переходил в относительно большое помещение, где несколько пар углубились в древнюю игру. Обойдя играющих, я убедился, что уровень игры неплохой, но у меня есть преимущество в возрасте. Правда, это не часто приводит к успеху, тем более что большинство игроков были в хорошей физической форме и не очень за 50. Увидев, что одна партия завершается, а один из игроков не планирует оставаться, я предложил второму сыграть со мной. Мне не было понятно, как составляются пары, договариваются заранее или как получится, но, тем не менее, игра началась. Мой соперник, вероятно, считал, что он хорошо играет, потому что после четверти часа игры все фигуры были на доске, и каждый гнул свою линию. Ситуация осложнилась, кто-то должен был первым начать интригу, поэтому пришлось заказать красненького (все почему-то пили сухое красное). Играя вполне прилично, я видел болевые точки позиции и в целом просчитывал, к чему может привести вывод одной из них из равновесия. Соперник пошёл по пути наименее опасного продолжения по его расчётам, но интуиция его подвела. Я был весь поглощён игрой, боялся где-то раньше времени пойти на упрощение и только, когда позиция определилась, заметил стоящего рядом с нашим столиком человека. Он был сухощав, с породистым лицом, уже не молод, но пожилым его, пожалуй, рано было называть. По выражению глаз и его мимике можно было прочитать явное любопытство и ожидание того, как всё закончится. По моему мнению, он понимал, что мой соперник ещё не до конца осознал смысл позиции и ждал обмена ходами, чтобы разобраться с моими намерениями. Мы эти ходы сделали, и на лице моего визави обозначилось с трудом сдерживаемое огорчение, а стоящий незнакомец одобрительно потёр себе скулу. Через 10 минут всё было закончено, и поверженный и недовольный соперник, кинув на столик оплату за вино и кивнув на прощание, исчез в коридоре, ведущем к выходу. Мой «фанат» попросил разрешения присесть, и мы несколько минут поговорили о финале партии и представились друг другу. Карл Фихтер, по происхождению немец, около 50, проживает в Вене. Этого было достаточно, чтобы выпить по бокалу вина за партией. Во время игры мы особенно не разговаривали и, обозначив рукопожатием ничейный результат, немного поговорили за чашечкой кофе. Я сдержанно рассказал ему о себе и проекте, а он непринуждённо о том, что происходит из рода Фихтеров, а его двоюродный брат по материнской линии, который младше него на 5 лет, известный немецкий художник Герхард Фихтер, о котором он мне позже много расскажет. Сейчас он владелец вертолётной площадки на 2 вертолёта в районе Каленберг и по заказу перевозит грузы и группы туристов. Работы немного, заработка хватает на аренду, горючее, обслуживание и шахматы, но есть ещё пенсия. Беседа была и серьёзная, и юморная, но мне показалось, что мы друг другу понравились. Взяв его визитку и пообещав передать свою при следующей встрече, я отправился в свою пустую квартиру. Проходя по вечерней Вене и находясь в метро, я прокручивал прошедший день, и мне нравилось, каким он был.