Виктор Зернов - Кузьмич

Включив телевизор, я уселся в кресло и задумался. На стадии ознакомления с проектом мне на глаза не попадалось никаких упоминаний о тугоплавких металлах и их обработке. Эта тема появилась недавно и, честно говоря, оставалась до конца непроработанной. Волею случая всё неожиданно легло на мои плечи, несмотря на то, что я в этой технологической проблеме разбирался весьма приблизительно. Вместе с тем я оказался втянут в конкретное обсуждение деталей, связанных с разработкой нового обрабатывающего центра. Мало того, с молчаливого согласия Самсонова у меня сложились со Сноу и Ноймайером личные отношения, выходящие за рамки служебных. Всё было бы ничего, если бы не телефонная связь со Сноу из города, его посредничество в поддержании отношений с Ноймайером, занимающимся исследованиями тугоплавких металлов и сплавов, применяемых в военной технике. Стоит сюда добавить Самсонова, который не договаривает, и Дядю, который, видимо, лично знает Самсонова, Сноу и даже Костина. Появление Дяди на приёме позволяет предположить, что его знает и руководство посольства. Такая избирательная популярность и отсутствие видимых результатов деятельности наводили на мысль, что эти результаты нам просто не известны, но что-то крутится, происходит. Вот только что? Агата Кристи часто использует приём, когда она описывает множество персонажей, которые подозреваются писателем, а, в конце концов, преступником оказывается личность второстепенная или находящаяся далеко от места событий, но имеющая отношение к подозреваемым.

Самсонов не мог сам выйти на Дядю – кишка тонка – значит, их познакомили, вероятнее всего, в Москве. И скорее всего, это дядя Ильи, замминистра Минмаша, по своему статусу входящий в круг чиновников, принимающих решения. Они хотели поставить на должность руководителя нашей фирмы Самсонова, но за Шорина заступился кто-то очень влиятельный, и они на время затаились, но игру продолжили, перегруппировав силы. Учитывая, что я сошка маленькая, моя роль в этом хитросплетении не просматривалась, значит, нужно анализировать. Шорин на откровенность не идёт, может быть, сомневается или боится, но он на моей стороне. Вывод: рассчитывать на себя и свою интуицию. Вывел меня из дремоты телефонный звонок, Сноу предлагал вечером никуда не ходить, а поужинать в отеле. Договорились встретиться в ресторане. Отход от традиций всегда сулит что-то интересное. Мы решили заказать суп из говяжьих желудков и по большому салату из свежих овощей. Суп был типичен для австрийских земель Форарльберг и Тироль, очень сытный и острый, но местное пиво и зелень смягчили остроту. Мы болтали о наступающем Новом годе, о традициях, о том, что Штельце планирует нас пригласить на совместное празднование Нового года в Венский лес, где находилась большая пивная, известная своими жареными курами и, конечно, пивом.

Машину вели по очереди, разговаривали, в основном, о перспективах продвижения проекта. Вальтер предложил пригласить Ноймайера в Вену в следующем году, что было бы ему приятно и полезно для дела. Сноу, как обычно, в своей манере, менял тональность беседы, без причины упирался на ровном месте и напирал даже тогда, когда я не высказывал никаких возражений. Было ясно, во всяком случае, мне, что встретимся мы уже на празднике у Штельце. Так и оказалось.

ЗАЛЬЦБУРГ. МОЦАРТ. МАСОНЫ.

В конце марта Вена готовится к встрече с теплом. Погода ещё прохладная, но есть уже мелкие радости: под дневным солнцем распускаются тугие головки тюльпанов, люди стараются одеваться ярче и веселее. В конце марта наши дети хотят развлечений – у них каникулы. Пользуясь тем, что у нас на фирме шла налаженная планомерная работа без всплесков, мы с Шориным мечтали свозить детей и жён в Зальцбург, предполагая, что наша плодотворная деятельность и её результаты дают нам на это право. Это подтверждала и моя премия, вручённая к 23 февраля. Правда, я её сразу отложил на машину, однако об этом никто не знал, кроме Людмилы. Дети тоже заслужили познавательный отдых, так как особых нареканий на них в школе не было. Нас было семеро, поэтому пришлось ехать на двух машинах. Небольшой отель рядом с Зальцбургом мне подсказали сотрудники Торгпредства, так что время поездки можно было планировать. Две с половиной сотни километров пролетели незаметно. Мы устроились в гостинице, и, не задерживаясь на второй завтрак, отправились в старый город. Недалеко от стоянки посетили дворец Мирабель с садом. Взрослые медленно шли по убранным дорожкам сада, а дети носились между фигурами гномов, мёрзнувших рядом с аллеями, статуй, фонтанов и скульптурных групп. Вдали сквозь центральный вход был виден романтичный собор святого Андрея. Легенды парили в воздухе и заставляли напрягать обленившуюся память. А дети выбрали себе по гному и вели с ними секретные переговоры об исполнении своих желаний. В настоящее время дворец Мирабель, что с испанского переводится как чудесный вид, является резиденцией бургомистра. Внутреннее устройство типично для строений своего времени. Мне, видимо, уже настроенному на поиск секретов древности, бросались в глаза некоторые изыски декора, похожие на масонские знаки. Побывали в мраморном зале, где музицировала семья Моцарта и сам Амадей. Дойдя до дома, где родился Моцарт, музыка которого чудится в каждом уголке старого Зальцбурга, мы послушали русскоговорящего гида, ненавязчиво присоединившись к группе туристов. Гидом была женщина с хорошим русским языком, в котором угадывался лёгкий австрийский акцент. Она увлечённо рассказывала о судьбе Моцарта во время расцвета братства вольных каменщиков. Композитор принимал активное участие в работе ложи и сочинил много произведений, написанных специально для масонских обрядов и торжеств. В опере «Волшебная флейта» он выразил свои взгляды на масонство, попытался в музыке подчеркнуть общемировые идеи и символы братства. Правда, многие искусствоведы, описывающие столкновение Моцарта с жестокостью и мистическим поведением руководящих членов общины по отношению к нему, предполагают возрастающий конфликт этического плана между композитором и магистрами. Большую роль в недостаточном внимании к Моцарту австрийской знати сыграли власти и церковь. Недолюбливали его за искренность и остроумие.

Дети через 10 минут заскучали, и наша команда, подчиняясь духу коллективизма, отправилась дальше. Подниматься в замок отказались, чувствовалась усталость, да и ресторан там, по слухам, очень дорогой. Во дворец Хеллбрунн решили не заходить. Осмотрели его снаружи, гуляя по садам, где находятся каменный амфитеатр и очаровательный грот. Потешные фонтаны тоже нас заинтересовали. Осматривая их, мы попали под холодный душ. Кафедральный собор мы заметили издалека, благодаря двум восьмидесятиметровым башням. Зайдя внутрь и осмотрев мраморные статуи и роспись стен, мы убедились, что, несмотря на то, что Зальцбург милый и по европейским меркам небольшой город, но он так напичкан достопримечательностями, что на ознакомление с ними потребуется несколько дней. Поэтому, собрав вече, решили перейти реку и двигаться в сторону Мирабель, а потом, пообедав, воспользоваться другим мостом, чтобы добраться до автостоянки. Постояв на мосту и бросив несколько мелких монет в воду, мы поднялись по лестнице на холм, где в парке стояла церковь, и откуда открывался прекрасный вид на город. Пройдя по парку вдоль реки, мы упёрлись в стену монастыря, в котором находится знаменитая пивоварня «Аугустинерброй». Войдя в здание и спустившись ниже по лестнице, мы попали в шумное пространство, где сновали люди с кружками и тарелками в руках, работали лавки, в которых продавали закуски, варили и жарили свинину, сосиски, капусту, картошку, в общем, то, на что дети смотрели с нескрываемым восторгом. Немного осмотревшись и разобравшись в обстановке, мы с Борисом отвели детей в огромный зал с массивными деревянными столами и скамейками, а сами вернулись к жёнам, быстро договорились о меню, распределили обязанности и бросились к киоскам. Набрав кучу еды, отнесли всё детям, а сами отправились за пивом и колой. Сняли со стенда четыре литровые кружки, сполоснули их, оплатили стоимость пива и отдали кружки бармену, который виртуозно наполнил их и швырнул обратно по мокрой стойке. Кружки остановились ручками к жаждущим, были схвачены и отнесены в сторону, чтобы не мешать процессу. Пару секунд мы в ступоре наблюдали эту феерию, ловкость и спокойную деловитость, потом отхлебнули и, прихватив по дороге пару бутылок колы, поторопились за стол. Совесть у домочадцев присутствовала, и съедены были только крендели. Вот тут-то мы и почувствовали единение душ, которые слились в поглощении деликатесов и напитков. Что ни говори, но эта достопримечательность запомнилась молодёжи больше всего.