Михаил Беглов - Две неравные половины одной жизни. Книга 2. После

Андрей подошел к молодому парню, стоявшему неподалеку:

– Я только с вокзала. Что происходит?

– Пришли защитить Белый дом. Там Ельцин. Он еще днем приехал. Уже несколько раз выступал. Требует ареста ГКЧП и возвращения в Москву Горбачева. Он оказывается в Форосе в Крыму под домашним арестом.

– А не страшно. Стрельбы не было? Вокруг столько солдат, танки, – спросил Андрей.

– Нет, не было. А танкисты уже перешли на нашу сторону. Не хотят идти против народа.

Парень усмехнулся:

– Так что теперь уже не страшно. И вообще ты по телевизору этих ГКЧПистов видел? А, ты же только с поезда. Вот им было явно страшно – руки трясутся, глаза бегают, бледные. Все явно с перепоя. Я как по телевизору их увидел, сразу понял, надо сюда. От таких уродов надо страну защитить.

Парень добавил еще пару слов, выходящих за пределы нормативной лексики, но без которых русский человек никак не может выразить всю глубину своего отвращения или восхищения. Единственным более-менее приличным словом было «ушлепки».

Андрей еще некоторое время походил по мосту, а потом решил, что надо все же пойти домой. Алена, наверняка, волнуется. Если что, потом вернусь сюда, решил он.

Алена действительно уже вся извелась в ожидании мужа. Она прекрасно знала, когда приходит поезд из Киева. Прошло уже достаточно много времени, а Андрея все не было. Зная мужа, она опасалась, как бы он не ввязался в какую-нибудь неприятную историю. Ей самой было страшно просто выходить на улицу. Дворами, избегая больших улиц, она сбегала за детьми, забрала их из школы и теперь сидела на кухне в нервном ожидании. По дороге домой дети замучили ее вопросами, что происходит, но Алена не смогла толком им объяснить, потому что, собственно говоря, до конца сама не понимала.

– Вот папа приедет, он вам все объяснит, – вот таким ловким маневром она ушла от перекрестного допроса дочерей.

Звонок в дверь, радостные крики детей – «Папа пришел!», приветственный лай их питомца – щенка мраморного дога, прервали ее грустные размышления.

Щенок, которому дали гордое имя Цезарь, появился в семье сравнительно недавно. Дети долго ныли, что хотят собаку, Андрей их поддерживал, а Алена держалась, сколько могла, потому что прекрасно знала, что обещания обещаниями, но в итоге все заботы о «друге человека» лягут на нее. Но в конце концов сдалась. Она ведь тоже любила собак, хотя открыто в этом и не признавалась. Сначала, увидев объявление на столбе, купили щенка пуделя. Он был очень милый, но какой-то странный – ни на шаг не отходил от Алены, как-то жалобно ныл, будто у него что-то болит, а во время прогулок через каждые несколько метров садился «передохнуть». Они свозили его к ветеринару, сделали рентген и оказалось, что у щенка был плохо сросшийся перелом задних ног. Причем, как сказал ветеринар, нормально ходить он не сможет. Долго думали, что делать, было пролито много слез, но потом все же решили собаку вернуть хозяйке – травмированный пес никак не укладывался в их активный образ жизни. К тому же и детям, и Андрею хотелось все же иметь собаку побольше. Увидев в книге про собак фото мраморного дога – гигантского, но невероятно милого пса размером с крупного теленка все – кроме Алены, естественно, – решили, что это именно то, что им надо. Так уж странно устроены люди – они легко поддаются собственным желаниям, не думая о последствиях, а в данном случае о сложностях содержания большой собаки в московской квартире. Андрей позвонил в кинологическую ассоциацию и там пообещали подобрать породистого щенка. Через какое-то время его нашли, но далеко в Эстонии, у лесника, который занимался среди прочего разведением догов. Но беда была в том, что Кинологическая ассоциация Эстония была категорически против того, чтобы щенка «королевских кровей», – а его родителями были какие-то немыслимые чемпионы Европы и мира, – отдавали за пределы республики, а уж тем более в Россию. И раньше отношение к ней эстонцев были не самыми дружелюбными, в чем Андрей с Аленой могли сами убедиться во время свадебного путешествия, а теперь Россию уже в открытую местные националисты называли чуть ли не главным врагом Эстонии. Идиоты!

Так что в этом нежелании продать щенка за кордон явно было больше политики, чем заботы о сохранении генофонда. Но лесник оказался мужиком упертым, не столь антисоветски настроенным. Вопреки мнению ассоциации, договорился с проводницей поезда Таллин-Москва и отправил с ней щенка Андрею. «Вот вам ваша контрабанда!», – улыбнулась проводница, вынося на перрон картонный ящик с собакой. Встречать его они поехали на вокзал все вместе. Не влюбиться в это черно-белое пятнистое чудо было невозможно. Так что он сразу стал не просто всеобщим любимцем, а полноправным членом семьи. Он тоже обожал всех, но объектом своей бесконечной огромной нечеловеческой любви выбрал Алену. Он мог часами, не шевелясь, лежать рядом, положив голову ей на колени, и смотреть, не отрываясь на нее, полными любви глазами. Люди не умеют любить так, как умеют любить собаки!

Собаки – удивительные существа. Они способны менять людей и отношения в семье. Даже имея двух детей, Алена и Андрей никогда не обращались друг к другу как «мама» или «папа». Но стоило в доме появиться Цезарю, как у него тут же появились и отец, и мать, а слова типа «Иди к маме!» или «Гулять пойдешь с папой!» тут же вошли в семейный лексикон.

Андрею пришлось немало попотеть, пытаясь объяснить детям, что же все-таки происходит на улице. В данной ситуации и при его отношении к основным действующим лицам формула «хорошие дяди-плохие дяди» не работала. И объяснение получилось достаточно странным типа «очень плохие дяди хотят отнять власть у другого, тоже не очень хорошего дяди, а еще есть третий дядя, тоже не самый лучший, который хочет сначала этого не допустить, чтобы потом тоже отнять власть у того не очень хорошего дяди, у которого хотят отнять власть совсем плохие дяди». Детей это объяснение не очень устроило, тем более, что в школе им уже успели вложить в головушки если не преклонение, то как минимум уважение к Горбачеву как к некоему «спасителю нации».

Вечером Андрею удалось, наконец, посмотреть по телевизору пресс-конференцию членов ГКЧП, о которой ему рассказал парень на мосту. Зрелище действительно было жалкое. Трясущиеся руки Янаева невозможно было не заметить, равно как и бледные, опухшие, будто с перепоя, лица остальных. Они были похожи на перепуганных марионеток, которые поняли, что их подставили, но никак не на победителей. «Вот уж действительно какие-то ушлепки», – вспомнил он слова парня с моста.

– Как ты думаешь, что будет дальше? – уложив детей, они тоже улеглись, а Алена, как обычно, заняла свое излюбленное место на плече у Андрея.