Владимир Зангиев - В тени транспарантов

Дальше мой собеседник принялся раскладывать перед моим носом многочисленные проекты различных производств со схемами функционирования, эскизами расположения цехов с привязкой к местности, графиками материалообмена между смежными подразделениями связанной в единую систему экономической модели. Как Эйнштейн, бесспорно, он знал толк в своём деле.

Заскорузлым пальцем крестьянина с въевшейся коричневой окантовкой вокруг ногтя, он тыкал в аккуратные столбики цифр со своими расчётами и в формулы, применённые при этом. В ход пошли выдержки с нормативами из технических справочников.

У меня двинулась кру́гом голова от потока такого количества аргументов со всеми бесспорными обоснованиями. Я чувствовал себя откровенно профаном во всей этой истории. Мне и в школе не давались точные науки. Во мне вовсю властвовал неистребимый гуманитарий. Стрелки часов на стене, словно усы запорожца, уныло повисли на половине седьмого. Уже полчаса назад я должен был покинуть рабочее место. Но что-то было в Мурате магическое, отчего я не мог просто так его прервать. Тем более я не спешил домой. Там мать последнее время совсем достала навязчивым желанием непременно оженить меня на дочери какой-то знакомой нашей Валентины. Чтоб не выслушивать долгих нотаций, я повадился попозже заявляться домой и сразу заваливаться в постель. А свободное время обычно убивал в компании друзей либо избывал в ближайшем кабаке.

Указав на часы, я напомнил посетителю об истечении времени. Пора было закругляться. Пока Мурат собирал в сумку бумаги, на его лице отразилась такая неподдельная мука – даже без психоаналитика было ясно, что он сейчас испытывает. Во мне проснулось сочувствие христианина к ближнему, и я неожиданно для себя предложил:

– Но мы можем продолжить нашу беседу в кафе. Это тут недалеко.

Словно радуга после дождя освежила ещё не распогодившееся небо, так воспринял моё приглашение собеседник. Казалось, целый куль счастья обрушился вдруг на его озабоченную голову.

– Наверное, я вас утомил? – виновато спохватился радетель рода человеческого. – Может, оставим это дело до другого раза?

Я-то понимал, что другого раза не будет, поэтому решил набраться терпения и разом покончить с вопросом. «Сейчас, – решил я, – поддам горячительного и раскрепощусь. Тем более, в нерабочей обстановке проще объясниться». И я протянул ему спасительную длань в океане людского безразличия, где он тщетно барахтался без надежды на сочувствие.

– Нет-нет, мне действительно интересно, – без пафоса поспешил я заверить его. – Признаюсь, в расчётах я ничего не смыслю, но сама идея меня увлекла.

Мы расположились за дальним столиком, и я заказал коньяка. В этом заведении я завсегдатай, поэтому мои гастрономические предпочтения давно известны персоналу. Официантка Любаша подала пепельницу и через некоторое время принесла бутылку «Белого аиста» с двумя хрустальными стопками и плиткой шоколада «Особый».

Увидев перед собой приготовленную чарку, Мурат, как сатана от крестного знамения, отпрянул в испуге. С брезгливостью он отстранил посудину в сторону и решительно объявил:

– Извините, Сергей, я не употребляю алкоголя.

Я попытался плеснуть ему в стопку из бутылки:

– Да вы не стесняйтесь. Я угощаю.

Он быстро накрыл своей лопатообразной ладонью хрустальное изделие, и оно потерялось в его пятерне:

– Я правда не буду пить, Сергей.

– Что же, мне в одиночку прикажете напиваться? Как-то не по-русски получается. Говорят, в одиночку пьют те, кто на последней стадии алкоголизма, – уже сожалел я о своём неосмотрительном предложении продолжить знакомство.

– А вы не обращайте внимания на меня. Чтобы вам не испытывать неловкость, я закажу себе минералку и останемся при своих. Каждый будет пить то, что ему нравится, – нашёл выход из положения несговорчивый компаньон.

Видя, что бесполезно настаивать, я вынужден был поддержать обозначенный паритет. Хлестнув одну за другой пару стопок, почувствовал себя в кондиции и приготовился дальше выслушивать очередную версию создания рая на земле.

Мурат бесстрастно отлил пузырящегося «Кармадона» в стакан и, запрокинув голову, залпом выплеснул содержимое в рот, шумно глотнув при этом несколько раз и сопроводив судорожными толчками кадыка движение жидкости внутрь. После этого он разложил на столе уже знакомые мне листы. И продолжилась нудная цифирная тягомотина. Поддав ещё коньяка, я ощутил в себе достаточный философский настрой, чтобы в циничной форме реагировать на происходящее, и беспардонно прервал вдохновение Мурата:

– Слушай, так не пойдёт! Я тебе объяснял, что перед тобой гуманитарий. Значит, давай уберём все твои расчёты, и просто изложи человеческим языком, что всё это значит. Короче, представь, что пересказываешь художественное произведение из хрестоматии на уроке литературы. Только так я способен адекватно воспринимать мир.

И я вдохновенно закатил глазки, в предвкушении услышать интересную историю. Мурат наоборот опешил от такого неожиданного предложения. В неофициальной обстановке мы незаметно перешли на «ты» и почувствовали себя более свободно. Надо отдать должное моему собеседнику, он быстро сориентировался в выдвинутых мною новых условиях.

– С чего же начать? – озабоченно принялся он входить в предложенную роль.

– Так ты уже два часа назад начал, – напомнил я. – Просто сложи назад в сумку все эти бумаги со скучной цифирью и излагай по существу суть своей идеи.

– Ладно, – согласился он, – я и без бумаг наизусть помню почти все вычисления, ведь не один год бился над расчётами.

– Мурат, ты неисправим. Наверное, учился в заведении с математическим уклоном?

– Я студент Саратовского архитектурно-строительного университета.

– А-а! Тогда всё понятно. Вот почему тебя осенила мысль именно через архитектурное проектирование осчастливить весь белый свет. Тоже мне, благодетель выискался. Тебе бы хосписом заведовать.

– В общем, дело было так, – сосредоточился Мурат на предмете обсуждения. – Я работал в отделе градостроительства города Белая Башня. До того, как меня выперли оттуда, приходилось встречаться с простыми людьми и вникать в их проблемы. Я много размышлял над тем, почему в самой богатой на планете ресурсами стране народ влачит нищенское существование. Я задавался вопросом: неужели нельзя это каким-то образом исправить? Ведь другие успешные страны при гораздо меньших возможностях обеспечили же своим гражданам достойную жизнь. У нас одних только пустующих земельных территорий непочатый край. Их должно обживать население. Смотришь иной раз в телевизоре на каких отвесных кручах, словно ласточкины гнёзда, налеплены жилища в какой-нибудь заморской стране и диву даёшься. А ведь это у них там не от хорошей жизни. Просто дефицит территорий. Вот и устраиваются, где только возможно. У нас же кто-то упорно не хочет, чтоб население владело – каждый своим земельным наделом, и люди бы строили там семейный уют по собственному разумению. Разве что олигархам позволено прибирать к рукам всё, что вздумается. Слышал, что в отдалённых местах на Севере можно по сходной цене приобрести внушительный земельный участок в пользование. Только на кой мне сдался этот Север, когда я родился в Осетии, здесь прах моих предков хранит земля. Вон, горы кругом стоят пустые – сколько можно настроить там, как на какой-нибудь Мальте, удобных жилищ. Так не дают людям возможности. А почему? Ты никогда, Сергей, не задавался этим вопросом?