Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

Помпей внимательно слушал. Цезарь вдруг почувствовал какое-то непонимание, словно Помпею было все равно, что скажет Цезарь, ибо мысли триумфатора были далеко. Он встревожился.

– Мы считаем, что, объединив все наши усилия, – продолжал Цезарь, – мы сможем принять необходимые нам законы, утвердить твои аграрные реформы, наделить ветеранов всех наших армий землей. Кроме того, будут утверждены все твои распоряжения на Востоке.

Он замолчал.

– Да, – сказал словно очнувшийся Помпей, – а если сенат опять не проголосует за эти законы?

– Тогда мы перенесем решение вопросов в народное собрание, – быстро ответил Цезарь.

– Народное собрание никогда ничего нормально не решало, – вставил недовольный Красс.

– Это если все останется, как сейчас, – кивнул Цезарь, – но мы должны подготовить римлян.

– Ты думаешь утвердить в народном собрании аграрный закон? – удивился Помпей. – Никто не захочет тебя слушать так долго.

– Мы утвердим комиссию по принятию аграрного закона, – усмехнулся Цезарь, – а это разные вещи. Всего лишь несколько имен. Нас услышат.

– Но сенатская партия не согласится, – покачал головой Помпей, – в сенате очень сильны позиции оптиматов.

– Мы что-нибудь придумаем, – успокоил его Цезарь, – например, пошлем Катона с поручением в какую-нибудь провинцию. Или Агенобарба.

– Лучше Цицерона, – вставил Красс, не любивший оратора.

– Это мы решим, – засмеялся Цезарь, – через три дня выборы консулов, и, как только меня изберут консулом, мы начнем действовать.

– Нужно поддерживать порядок в городе во время выборов, – сказал пунктуальный Помпей, – чтобы оптиматы не обвинили нас в беспорядках.

– За порядок на Марсовом поле отвечает претор Гай Октавий, муж моей племянницы Атии, зять Бальба, – успокоил его Цезарь. – Мы уже договорились, что поможем ему поддерживать порядок.

– Я поговорю с трибунами городских когорт, – кивнул Помпей, – чтобы все было согласно нашим законам.

– А в будущем году, я думаю, мы сможем провести тебя в принцепсы сената, – добавил Цезарь.

– Но нас могут обвинить в заговоре, – пожал плечами Помпей, – скажут, что мы сговорились за спиной сената.

– А разве сенат справедливо решает все вопросы? – спросил Цезарь. – Разве он не отказал тебе после стольких побед? Разве не унизил себя, приняв закон о пастбищах для консулов, разве такого сената достоин римский народ?

– Верно, – кивнул Помпей, – но все равно будут говорить, что это заговор против римского народа.

– Когда мы сделаем то, что хотим, пусть говорят, – алчно пробормотал Красс.

– Это не заговор против римлян и нашей республики, – возразил Цезарь, – это заговор на благо Рима, его граждан и всей республики. Разве наведение порядка и справедливое разрешение всех вопросов является чем-то противозаконным? Если это заговор, то во имя справедливости и величия Рима, – лицемерно, но с пафосом закончил Цезарь.

– А как быть с долгами? – быстро спросил Красс, сообразивший, что может опоздать к дележу будущей добычи. – Наши откупщики взяли на себя обязательство на огромную сумму. Мы просто не сможем собрать столько с провинции Азии.

– Тогда нужно будет снизить на треть откупную сумму, – предложил Цезарь.

– В таком случае, – растрогался Красс, – все кредиторы, ростовщики и откупщики будут на нашей стороне.

– Ветераны будут с тобой, Цезарь, – кивнул Помпей, – если мы твердо пообещаем наделить их землей.

– И обязательно утвердим все твои распоряжения на Востоке, – кивнул Цезарь.

– Я согласен, – твердо сказал Помпей.

– Согласен, – проговорил Красс.

Цезарь встал, протягивая к ним обе руки.

– Десять лет назад, во время вашего консульства, вы оба, выдающиеся полководцы и великие римляне, по предложению Гая Аврелия, родственника моей матери, пожали друг другу руки. Во имя Рима и по моей просьбе пожмите их еще раз.

Помпей первым протянул руку. Красс тут же протянул свою. Твердое рукопожатие обоих консуляров сопровождалось радостным криком Цезаря:

– Еще вина! И дайте что-нибудь поесть.

Спустя некоторое время, по завершении этого своеобразного политического ужина, когда Красс уже покинул дом Бальба, а Помпей собирался уходить, он вдруг обратился к Цезарю.

– Послушай, Цезарь, – сказал, чуть смущаясь, Помпей, – я давно хотел поговорить с тобой об одном необычном деле.

В отличие от Красса, Помпей почти не пил вина, а Цезарь вообще не употреблял вина во время таких встреч. И от него не укрылось явное смущение Помпея.

– Что случилось? – спросил Цезарь. – Ты можешь говорить со мной о чем угодно.

Помпей молчал, словно собираясь с мыслями.

– Я слушаю тебя, – мягко произнес Цезарь.

– Не знаю, как сказать, – вдруг выдохнул с улыбкой Помпей. – Когда ты родился, Цезарь?

– Это все, что ты хотел узнать? – засмеялся Цезарь. – Но это не такая большая тайна. В год шестого консульства Гая Мария и Луция Валерия Флакка, в году 654-м римской эры.

– Верно, – кивнул Помпей, – я так и думал. Я старше тебя на шесть лет. Я родился в год консульства Гая Атилия Серрана и Квинта Сервилия Цепиона, в 648 году.

– Ну и что, – весело спросил Цезарь, – это сильно мешает нашим отношениям? Красс вообще старше меня на пятнадцать лет. Ему сейчас пятьдесят лет.

– Я знаю. Но это действительно сильно мешает.

– Объясни, чем тебя не устраивает мой возраст? – строго спросил Цезарь. – Я достиг сорокалетнего рубежа, когда можно избираться консулом. Кажется, это ты в нарушение римских законов был избран консулом в тридцатишестилетнем возрасте… Что случилось?

– Я люблю твою дочь, Цезарь, – просто сказал Помпей.

Цезарь хотел рассмеяться, но смех забулькал в его горле.

– Где ты ее видел? – наконец, угрюмо спросил он.

– Здесь, в доме Бальба. Всего один раз.

– Вы с ней говорили?

– Нет, – покачал головой Помпей. – Я хотел все узнать у тебя.

– Она обручена с молодым Цепионом.

– Но она его не любит.

– Откуда ты знаешь? – разозлился Цезарь.

– Она сама сказала об этом.

– Сказала, что не любит?

– Сказала, что он глуп.

Наступило молчание.

– Я думал, – неожиданно сказал Цезарь, – что готов к любой сделке. А вот к этой оказался не готов.

Помпей, разгневанный, резко встал с ложа.

– Я люблю ее. Если ты думаешь, что это сделка, я ухожу…

– Подожди, – тихо ответил Цезарь, – подожди. Я тоже люблю ее. Она моя единственная дочь.

Он помолчал.

– А как быть с Цепионом?

– Я отдам ему свою дочь, – решительно предложил Помпей. – Ей уже восемнадцать.

Цезарь вспомнил о дочери Помпея и о его жене Муции, с которой Помпей развелся.

– Ты хочешь отомстить? – тихо спросил он.

– Что? – не понял Помпей.

– Ты из-за меня развелся с Муцией?