Стив Сомер - Кумир

— А много там этих монашек? — прервал его Манкузо.

— Миллион! Одни целый день четки перебирают, другие в огородике копаются.

— А больница у них большая?

— Не очень. И не для всех. Тут, видишь, надо, чтобы карман был полон, а в голове, наоборот, недоставало. Это тебе не казенная психушка. Зятек мой, между прочим, в одну такую загремел. Сестренка довела…

Монашеская обитель находилась на далекой окраине. Ее окружала длинная серая стена, посыпанная гравием дорожка упиралась в массивные деревянные ворота. Подъехав, таксист заглушил мотор:

— Теперь валяйте трезвоньте в звонок, вон там наверху.

— Подождешь, ладно?

Манкузо подошел к воротам, немного подумал и, выплюнув сигарету, затоптал ее. Потом поглядел на свои пыльные башмаки и обтер их о брюки. И лишь тогда дернул за шнур звонка. Вскоре приоткрылось небольшое зарешеченное оконце в дверях.

— Добрый день,— неуверенно начал Манкузо.— Я…

Оконце тут же захлопнулось, и шаркающие шаги стали медленно удаляться. Манкузо снова потянул за шнур и тут обратил внимание на маленькую пластиковую табличку: "Прием посетителей ТОЛЬКО с 10 до 11 утра".

— Вот дерьмо! — выругался он.

— Тут днем уже не принимают. А по воскресеньям у них вообще закрыто,— сообщил водитель.

— Раньше надо было говорить! — Манкузо с досадой плюхнулся на сиденье: сегодня суббота, и, значит, он не попадет сюда и завтра.

— Откуда я знал? Может, вы заранее договорились?

— Да ничего я не договаривался!

— Так, а куда едем теперь?

Манкузо вытащил свои бумажки из кармана, прочитал: "Отель "Шератон-Инн". Дорога номер 422".

— О, это место вам понравится,— уверенно заявил водитель, выезжая на автостраду.— У них там классный бар. "Трэппер" называется. Вечером такие стриптизы. Особенно по субботам.

Однако, добравшись до отеля, в бар Манкузо не пошел. Договорившись с водителем, что тот заедет за ним завтра утром, он отправился к себе в номер. Там достал телефонный справочник, нашел номер телефона женского монастыря. Автоответчик вновь сообщил ему час приема и передал благословение божье. Дождавшись конца текста, Манкузо быстро произнес в трубку:

— Говорит Джозеф Манкузо, агент ФБР. Я должен повидать настоятельницу. Завтра, в воскресенье. Буду у ворот в десять утра.

Он было повесил трубку, но потом снова поднес ее к губам:

— Я знаю, у вас завтра большая месса и всякое такое. Но я надеюсь, что вы меня примете. Это очень важно. Большое спасибо.

16.35.

Смыв под душем океанскую соль, Салли высушила феном волосы. Она накладывала косметику, когда позвонил Росс.

— Меня мучит жажда.

— Но я еще не готова.

— А когда?

— Через пять минут.

— Пять?

— Ну, не больше десяти.

— То есть пятнадцать?

— Может быть,— рассмеялась она.

— Постучите тогда ко мне в дверь, а я пока почитаю "Войну и мир".

Она опять рассмеялась и положила трубку. Поймала своим зеркальцем свет из окна — и вдруг совершенно неожиданно увидела в стекле не себя, сегодняшнюю, но ту молоденькую девушку, какой была когда-то. Нечто забытое шевелилось в ней, просилось наружу. Этот Дэйв Росс явно разбередил ей душу — то ли молодостью своей, то ли простодушной улыбкой. Она будто возвращалась в свое прошлое, к одному неотступному вопросу: что же все-таки случилось с той прежней славной девочкой, которой она когда-то была, и как могла она взять и превратиться в эту нынешнюю женщину?…

Что ж, так бывает: некий житейский опыт, от которого в шрамах все сердце — и ни малейшего следа на лице. Как удар, берегущий твою шкуру, но ломающий спину… Таким ударом стал для нее Гондурас.

После окончания колледжа, ей было тогда двадцать, отец за руку отвел ее в баптистскую церковь — ту самую, где ее крестили. Притом велел ей сменить мини-юбку на ситцевое, до пят, платье. В крестильный бассейн вода попадала из ручья, что протекал за зданием церкви, и отец заставил Салли войти — как она была — в ледяную купель, а преподобный Хэйли — уже старый, усохший, лицо в серебряной щетине — с неожиданной силой схватил ее голову и большими пальцами надавил на глаза, так что острая боль пронзила ее.

— Я крещу тебя заново! — крикнул он.— Во имя Отца, Сына и Святого Духа!

Он толкнул ее назад, она потеряла равновесие и упала, а он не давал ей подняться из студеной проточной воды. Такого она не ожидала. Она пришла сюда и согласилась на новое крещение лишь из дочернего долга: отцу хотелось, чтобы его дочь, выходя в большой мир, вновь уверовала в Христа, а Христос в нее. Сперва это казалось ей глупостью, но отец настаивал. Что ж, если для него это важно… Но когда ледяная вода ручья сомкнулась над ней, когда казалось, что сердце вот-вот остановится, а душа будто растворилась в водяных струях, она почувствовала: вода действительно очистила ее. И плоть и кровь. И в Гондурас она прибыла уже законопослушной дочерью своего праведного отца-почтальона. Идеалисткой, которая угодила в самое пекло "футбольной войны", что разразилась как раз в то время. И конечно, ей показалось, что весь мир сошел с ума.

Еще лет за десять до того, как Корпус мира направил ее и Томми Картера в этот холмистый район Западного Гондураса, туда через границу перебирались из соседнего Сальвадора безземельные крестьяне. Постепенно весь район превратился в вооруженный лагерь, живший в состоянии постоянной напряженности. Достаточно было лишь малой искры…

Такой искрой послужил футбольный матч между гондурасской и сальвадорской сборными. Судьи отдали победу гондурасской команде. Сальвадор расценил это как "оскорбление" его национальной чести и воспылал негодованием. К ночи была проведена мобилизация, сальвадорская армия вторглась в Гондурас. И прежде чем Организации американских государств удалось — на это ушло две недели — восстановить мир, погибло более двух тысяч человек.

Поначалу " La Guerra del Futbol" [92] "Футбольная война" ( исп. ). не затронула Лагримас, деревушку, где жила Салли. Война покатилась вдоль шоссе, охватив малые города, расположенные в долине. А до Лагримаса сперва долетали только глухие слухи и дальние раскаты артиллерийской канонады.

Но вот под покровом темноты в деревушке стали появляться группы вооруженных людей. Салли и Томми с ужасом наблюдали за их бесчинствами. Грабили продовольственные лавки, отбирали деньги — любые. Насиловали девушек — или, еще хуже, уводили их с собой. Жители не сопротивлялись. У них не было оружия, само насилие было им внове. Они только молились: да минует их безумие войны! Увы, молитвы эти не были услышаны.

Зимой из штаб-квартиры Корпуса мира за ними прислали джип и отправили в Тегусигальпу на инструктаж. Дюжина добровольцев со всего Гондураса собралась в американской школе возле посольства. Директор местного отделения Корпуса представил им майора спецвойск США, тот продемонстрировал им карту района, указал пути, которыми, по его словам, в страну просачиваются коммунисты, чтобы разжечь здесь пламя гражданской войны. Еще он нарисовал им красочную картину контрнаступления, которое гондурасская армия вместе со своими американскими советниками развернет на следующий год.