Максим Теплый - Остров Сердце

Главным аргументом против интерната было как раз то, что тридцать лет назад побудило его создать – островное местоположение. Тогда считали благом, что дети с нелегкой судьбой и с отклонениями в развитии будут спрятаны от людских глаз. Теперь в областном управлении образования шел нешуточный спор между теми, кто называл интернат тюрьмой и предлагал детей с острова убрать, и теми, кто считал, что надо все оставить, как есть.

Последний раз совсем было решили интернат ликвидировать, а детей рассовать по всей области. На остров приехала комиссия и к вечеру уехала назад, составив обширную справку о том, что детей надо переселять – мол, их социализация, ограниченная островной территорией, идет неправильно, да и вообще на острове создалась депрессивная психологическая обстановка, поскольку здоровых детей, которые посещают обычную школу, существенно меньше, чем тех, что нуждаются в коррекционном обучении.

Ираида справку прочла, выругалась, собрала в портфель всевозможные грамоты и благодарности, полученные коллективом за многолетний труд, и отправилась в Москву. Среди бумаг был и сертификат, полученный года три назад ученицей пятого класса Наташей Сениной за участие в международной выставке детского рисунка в Венеции. Наташа с трудом освоила таблицу умножения и говорила так невнятно, что ее с трудом понимали даже те, кто постоянно с ней общался. Но рисовала потрясающие акварели, причем школьный учитель рисования, он же учитель труда, увидев впервые ее рисунки, отправился в Астрахань и накупил на всю зарплату красок и альбомов, а для себя – учебников по технике акварельного письма.

Он же сообщил Ираиде почерпнутую в Интернете сногсшибательную новость о том, что за один из рисунков Наташи были предложены безумные деньги – десять тысяч евро. Но, как водится, деньги эти получить не удалось, никто не знал, как это сделать.

Остался только сертификат, согласно которому венецианскую выставку вместе с Наташиными работами в течение года будут возить по всему миру, а позже, с согласия правообладателя, она навсегда останется в Венеции, в музее местного муниципалитета.

"Правообладатель" на сей счет ничего, разумеется, сказать не мог, также, впрочем, как и его, а точнее, ее родители: их следы лет пять назад были потеряны, и судьбой девочки они не интересовались. Тогда Ираида купила самое роскошное по местным меркам платье. Подарок был объявлен премией, полученной Наташей за участие в выставке, а на "правообладание" махнули рукой – пусть будет, как будет!…

Ираида вернулась на остров через три дня, а вслед за ней в областное управление пришло распоряжение министерства – интернат не трогать. Местное начальство мигом сообразило, что это козни упрямой Багавеевой, но воевать со своевольной директрисой не стало. Ходили слухи, что она когда-то училась с нынешним министром образования… Поэтому ей пакостили по мелочам: то финансирование урежут, то пожарных пришлют печные трубы проверять. Но публично даже хвалили, удивляясь про себя, как это старой грымзе удается столько лет не вляпаться в какую-нибудь историю, когда ее можно было бы с чистой совестью снять с работы.

Дети не тонули, инфекционными болезнями массово не болели, а деревенские на них не жаловались. Даже наоборот, считали, что наличие интерната делает жизнь на острове осмысленнее и благороднее. Тоня Шебекина приглашала интернатских в свой клубный драмкружок, а местная рыбацкая артель взяла над интернатом шефство и снабжала детишек свежей рыбой, а иногда – втихаря – браконьерской икрой. Найди в России школу-интернат для не слишком счастливых детей, где на столе бывает такое…

Ираида никогда не была замужем, хотя, по рассказам островных старожилов, в молодости считалась красавицей. Этот тип женщин хорошо известен, их судьбы похожи друг на друга, как написанные под копирку. По молодости эти красавицы, с виду неприступные и холодные, регулярно отвергают внимание многочисленных мужчин, среди которых не находится достойного ни по характеру, ни по уму. В случае с Ираидой еще и работа не способствовала строительству семейного очага. Если женщина обладает по-настоящему добрым сердцем и искренне любит детей, то отдает себя им без остатка. Ираида так и жила, сжигая молодые силы в обустройстве детей, обделенных родительской заботой и лаской.

Ближе к сорока она тяжело влюбилась в женатого мужика – отставного военного, приехавшего на остров погостить. Чуть с ума не сошла, разрываясь между сжигающим ее чувством и стойким убеждением в том, что уводить человека из семьи нехорошо. А где в ее годы найти неженатого, да еще чтоб не урод, не запойный и чтобы с головой дружил? Так и осталась одна, коротая бабий век в интернате, который стал смыслом всей ее жизни…

…Ираида Хасбулатовна напряженно прислушалась к нарастающей стрельбе. Даже подошла к окну и встала на цыпочки. Но и после этого ее глаза оказались слишком низко – в зале все окна упирались верхним краем в пятиметровый потолок. Она вытянула шею, силясь разглядеть хоть что-то, из того, что творилось на улице. Тут в решетку звонко ударила пуля, отчего решетка и, казалось, вся стена запели на разные жалобные голоса, а сама Ираида присела с редкой для своей крупногабаритной комплекции прытью.

– Дети все собраны, проверили? – тихо спросила она, обращаясь к двум женщинам, которые оказались на полу рядом с ней. Одна была молодой миловидной блондинкой в очках, которые ее не только не портили, а напротив, придавали шарму: этакая скромница со стройными ножками, осиной талией, красивой высокой грудью и застенчивым, но одновременно кокетливым взглядом из-под длинных пушистых ресниц.

Вторая, ровесница Ираиды, была большой и рыхлой, с натруженными руками, которые не брал островной загар, и руки всегда выглядели как после стирки в ледяной воде, будто распухли и даже посинели от холода.

– Все! – ответила молодая. – Только там очень тесно…

– Зато безопасно! – возразила Ираида. – Михаил Семенович с ними?

– Где ж ему быть?! – отозвалась пожилая. – Стрельбы боится. Белый весь стал. Мужик тоже… – презрительно буркнула она.

– Какой есть! – почему-то обиделась за учителя рисования Ираида, распрямляясь во весь рост. Ее собеседницы тоже поднялись, опасливо поглядывая на окно. – Скажите спасибо, что двадцать лет тут пашет! За свои пять триста на руки! В городе за раскраску афиш больше платят!

…Где-то совсем близко ухнул взрыв, потом еще один. Ираида инстинктивно дернула головой.

– Где остальные… я имею в виду взрослых?

– Я посоветовала наверх идти! – ответила старшая. – Там перекрытия деревянные. Если крыша рухнет, шансов больше, чем внизу.

– Хорошо, Валентина! – одобрила действия завуча Ираида. – Судя по всему, начался штурм острова. С минуты на минуту интернат попробуют взорвать. Что твой Саид говорит, Луиза? Ты с ним шепталась, я видела…