Андрей Завадский - Вечер потрясения

– Сволочи, – едва сдерживая рыданья, сквозь зубы процедил младший сержант, нервно сжимая кулаки, словно хотел броситься на врага прямо так, с голыми руками. – Твари! Суки!

Бронетранспортеры скрылись из виду, а с юга, лязгая гусеничными траками, завывая мощными турбинами "Лайкоминг" на полторы тысячи лошадиных сил, приближалась колонна танков. Громадные тяжеловесные "Абрамсы" – Алексей Басов насчитал четырнадцать боевых машин, полнокровную танковую роту – пронеслись на огромной, казавшейся фантастической для этих бронированных "динозавров" скорости, перемалывая асфальт в мелкое крошево. Люки некоторых танков были открыты, и полковник видел высунувшихся наружу людей, указывавших друг другу на колонну русских боевых машин, безвольно замерших на обочине.

– Сержант, в укрытие, – Басов первым бросился в сторону, ухватив за рукав своего спутника. – Живее, за мной, черт возьми!

Стоявшие на открытом месте, они были отличной мишенью для любого, у кого есть глаза, и кто не ленится хотя бы изредка вертеть головой по сторонам. Алексей Басов на спине скатился кювет, крепко прижимая к себе автомат, а следом за ним вниз на животе сполз и наводчик.

– Это же наша земля, – чуть не плача, произнес младший сержант. – Мы от них прячемся, как крысы!

Над головами грохотали многотонные стальные монстры. "Абрамсы" уходили на север, напоследок накрыв дорогу и окрестности едким облаком выхлопных газов. На их пути больше не стояли стальным щитом русские дивизии, рассеявшиеся где-то в бескрайних степях, там оставившие всю свою мощь, растеряв силы в изнуряющих марш-бросках под непрерывными ударами авиации. И поэтому генерал Элайджа Натаниэл Хоуп торопился, стараясь взять под контроль как можно большую территорию – сейчас, когда враг оказался окончательно разгромлен, можно было без опаски дробить свои силы, посылая в рейд роты и даже отдельные взводы.

Стальной поток, то ослабевая, то вновь усиливаясь, когда из-за горизонта появлялась очередная колонна танков или бронемашин, двигался на север, в глубь русской земли, покорившейся сильному и решительному врагу. Но люди, русские люди, вовсе не были готовы смириться с поражением.

– Сволочи, – младший сержант, выбравшись из кювета, с ненавистью смотрел вслед исчезавшим за поворотом танкам. – Ублюдки! Неужели некому больше остановить их?!

– Мы не были готовы к такому, не верили всерьез, что кто-то посмеет напасть на нас, и поплатились за свою беспечность. Но впредь им не удастся нас застать врасплох. Мы еще живы, сержант, и мы с тобой еще повоюем!

Полковник Алексей Басов рывком поднялся на ноги, решительно развернувшись прочь от шоссе, забитого вражеской техникой. Забросив за спину АКМС, поудобнее устроив на левом плече подсумок с патронами, он двинулся к видневшейся поодаль роще. Басов широко шагал, не оборачиваясь – полковник не сомневался, что младший сержант идет следом, изо всех сил пытаясь поспевать за своим командиром. Они были живы, пусть и оставалось их только двое, как ни старались враги убить их, и у них было оружие, а большего полковнику Алексею Басову было не нужно. Они еще живы, и вскоре противник, торжествующий победу, пожалеет, что принес войну на эту землю.

Многоцелевой вертолет UH-60A "Блэк Хок" промчался низко над городскими кварталами, так что можно было разглядеть колонны грузовиков и "Хаммеров", буквально до отказа забившие улицы чеченской столицы. В город, над которым уже не были слышны звуки боя, входили колонны Десятой легкой пехотной дивизии.

Пилот "Черного ястреба", настоящий воздушный лихач, слишком резко отдал от себя штурвал, и генерал Мэтью Камински, единственный пассажир геликоптера, почувствовал, как пол кабины стремительно уходит из-под ног, а к горлу приближается липким комом наспех проглоченный перед вылетом завтрак. А вертолет тем временем выполнил разворот, пройдя на бреющем над летным полем грозненского аэродрома, испещренными черными язвами воронок – следами недавней бомбежки или артобстрела, который позже вели сами русские, штурмуя последний оплот десантников из Сто первой дивизии.

Выбрав относительно неповрежденный участок бетонного покрытия, не занятый другими самолетами и вертолетами – на земле уже было полно "Тандерболтов" и "Апачей", многие из которых совершали здесь аварийную посадку – пилот направил туда "Блэк Хок". Один из летчиков, голова которого утопала в огромной сферическом шлеме, а лицо почти полностью было скрыто защитными очками, обернулся к генералу:

– Прибыли, сэр!

Шасси только коснулись земли, лопасти несущего винта еще продолжали рубить воздух, взметнув облака пыли и пепла, а к вертолету уже бежали двое, придерживая руками камуфлированные панамы. Один из них рывком распахнул перед командующим широкую сдвижную дверь, тотчас же отступая назад и в сторону.

– Генерал, сэр! – Офицер пытался перекричать гул турбин. – Майор Макгуайр, сэр, Сто первая воздушно-штурмовая дивизия!

– Это ваши парни первыми высадились здесь, майор?

– Я был одним из первых, кто ступил на эту землю, генерал. И одним из тех немногих, кому удалось здесь выжить.

– Какова сейчас обстановка в городе? Русские прекратил сопротивление?

– Большей частью, – уже несколько тише, потому что пилоты заглушили, наконец, турбины, ответил майор, следовавший бок о бок с генералом Камински. – Около часа назад группа солдат противника, не менее роты, на бронемашинах пыталась вырваться из города. Мы позволили им выйти, а потом подняли "Апачи" и накрыли с воздуха. Сожгли два танка и три БМП, полдюжины русских удалось взять живыми – все они были ранены и не могли уже вести бой. Но в основном здесь тихо, сэр.

– Где русский генерал? Майор, мне сообщили, он был тяжело ранен.

Генерал Мэтью Камински прибыл в Грозный для того, чтобы лично принять капитуляцию у командующего русским гарнизоном. Трудно было сказать, чего оказалось больше в этом поступке – желания насладиться унижением врага, поверженного в честном бою, или стремления отдать дань уважения сильному противнику, достояно сражавшемуся, и заслужившему своей храбростью, и стойкостью хотя бы такую честь. Сам Камински искренне верил, что им двигала вторая причина.

– Русские ждут вас, сэр!

Генерала Камински действительно ждали. На краю летного поля, в кольце вооруженных до зубов десантников стояли, словно окаменев, несколько человек в русской военной форме. Увидев прибывших, один из них, заметно хромая, сделал шаг вперед, выступив навстречу Мэтью Камински.

– Генерал Буров?

Командующий Десятой легкой пехотной дивизией Армии США стоял лицом к лицу со своим противником. Русскому генералу досталось немало, Камински знал, что в плен того взяли с оружием в руках, и, сложись все чуть иначе, возможно, этого человека сейчас не было бы в живых – сдаваться сам он не собирался, отстреливаясь до последнего патрона. Сергей Буров сильно хромал – русский военврач кое-как обработал его раненое бедро, а затем уже потрудился американский медик, извлекая осколки, но ни мастерство хирурга, ни обезболивающее не могли полностью исцелить в столь короткий срок.