Андрей Завадский - Вечер потрясения

Буров так и остался в полевом камуфляже, кое-как приведенном в порядок, наскоро отстиранном и заштопанном, но все же сохранившем следы крови. Но на его широкой груди тускло блестели, позвякивая при каждом движении, медали и ордена, боевые награды, каждая из которых означала сохраненные жизни русских солдат, прежде своей кровью заливавший пожар войны, охвативший этот край.

– Я – генерал-майор Камински, командующий Десятой легкой пехотной дивизией Армии США, – представился американский офицер. И, вдруг перейдя на ломаный русский, неождианно сам для себя произнес: – Это честь для меня, увидеть вас, господин генерал. Ваши солдаты сражались храбро, и не их вина, а равно и не ваша, что победа досталась нам. И мне жаль, генерал, что пришлось погибнуть столь многим хорошим парням.

– Какого черта вы прилетели сюда? Для чего? Полюбоваться творением своих рук?

Голос Бурова походил на карканье ворона над свежей могилой – хриплый, отрывистый, лишенный эмоций. Они стояли лицом к лицу посреди поля боя, там, где совсем недавно гремели выстрелы и каждую секунду обрывались десятки человеческих жизней. Следов недавней схватки было еще достаточно – оттащенная буксирами на пустырь боевая техника, разрушенные прямыми попаданиями бомб и снарядов здания, воронки от взрывов, походившие на разверстые пасти. На краю летного поля длинными рядами лежали тела, отдельно – русских и американских солдат, порой изуродованные до неузнаваемости. Часть уже была помещена в черные пластиковые мешки, и несколько десантников с хмурыми лицами таскали этот страшный груз в вертолет "Блэк Хок" с красными крестами на фюзеляже.

– Мне не чем особо гордиться, но и стыдиться нечего, – стараясь оставаться бесстрастным, ответил Мэтиью Камински. – Я получил приказ и выполнил его. и не более того. И я здесь, чтобы требовать от вас и ваших солдат окончательно прекратить сопротивление и сложить оружие – смертей уже достаточно.

– Я отдал такой приказ. Гарнизон Грозного и подразделения Российской Армии, расквартированные на территории Чечни, капитулировали.

– Не все выполнили этот приказ, – покачал головой генерал Камински. – Выстрелы еще звучат, ваши люди продолжают сопротивляться, они пытаются покинуть город, просачиваются мелкими группами, если нужно, прорываются с боем, бессмысленно погибая при этом. Они плохие солдаты, если так явно игнорируют распоряжение своего командира.

– Они присягали на верность России, своей родине, а не мне лично. И сейчас мои солдаты продолжают защищать свою страну, повинуясь не уставу, а совести и чувству долга.

– Они все погибнут, – сухо произнес Мэтью Камински. – Каждый, кто не сложит оружие, будет убит.

Их взгляды встретились на мгновение, и американский генерал увидел в глазах своего противника… нет, не гнев, не ярость или ненависть, что было вполне ожидаемо. Сергей Буров исподлобья смотрел усталым, безразличным взглядом – сам решив свою судьбу, когда оказался лицом к лицу с американскими десантниками, ворвавшимися в его штаб, русский генерал потерял интерес к происходящему, теперь невозмутимо принимая все, что приготовила ему судьба.

– Полагаете, война закончилась? – неожиданно задал вопрос Буров, в упор уставившись на своего победителя. – Вы прилетели, отбомбились, высадили десант, и считаете – все? Нет, для вас все только начинается. Считаете, генерал, силой оружия вы сможете установить в моей стране тот порядок, который хотят видеть ваши правители? Да, вы многих сможете напугать своей мощью, но останутся те, кто не знает страха. Вы уйдете отсюда, уйдете с этой земли, но перед этим слишком многих ваших солдат придется отправить домой, упаковав в пластик.

– Мы с вами оба – солдаты, и знаем, что приказы нужно исполнять, а не обсуждать, – мрачно отрезал командующий Десятой пехотной дивизией. Не было ни малейшего желания спорить с русским генералом. – Я выполнил один приказ и выполню любой другой без сомнений и колебаний. Я наведу здесь порядок, а если кому-то из ваших солдат не терпится умереть, они получат такую возможность, генерал!

Мэтью Камински не мог и не хотел спорить с очевидным. Семена войны легли в чужую землю, чтобы вскоре дать страшные всходы. Он видел это, отчетливо сознавал, какую цену придется вскоре заплатить им всем, и генералам и простым солдатам американской армии, за безумное решение своих владык. А там, за стенами Белого Дома, откуда не была видна вся картина, уже торжествовали свой триумф.

По пути от Овального кабинета до конференц-зала Джозеф Мердок успел оглохнуть от славословий, а правая рука его онемела – каждый, кто попадался навстречу, считал своим долгом поздравить с победой президента Соединенных Штатов Америки, сейчас окончательно утвердившихся в статусе великой державы, сильнейшей и отныне единственной.

Глава государства, готовившийся сам лично сообщить миру о том, что привычный порядок навсегда канул в прошлое, сам еще не мог поверить в то, что эта война завершилась, и завершилась она победой его страны. Мердок готовился к самому страшному, отдавая приказ, но донесения, поступавшие из-за океана, были однозначными.

– Противник перестал оказывать сопротивление на всем театре военных действий, – сообщил генерал Эндрю Стивенс, вышедший на связь с резиденцией американского президента из своего штаба в Вильнюсе. – Русские сдаются целыми подразделениями или просто бросают оружие и разбегаются при появлении наших передовых частей. Все крупные города уже под нашим контролем. Третья механизированная дивизия вошла в Москву, придя на помощь Восемьдесят второй воздушно-десантной, а Петербург захвачен подразделениями Семьдесят пятого пехотного полка рейнджеров. Мы переломили хребет русским, сэр, раздавили их!

Необычный восторг охватил всех, кто находился в эти минуты в Белом Доме, и только морские пехотинцы, стоявшие в почетном карауле, старались выглядеть бесстрастными, словно истуканы, но и их глаза предательски блестели, выдавая скрываемую с трудом радость.

– Господин президент, репортеры уже собрались, – Алекс Сайерс, какой-то дерганный, не находивший себе места уже несколько часов, с той секунды, когда в Вашингтоне стало известно об аресте Самойлова, выскочил навстречу Мердоку. – Все ждут вашего появления, сэр! Вы должны обратиться к нации, вас будет слышать каждый американец, господин президент!

Широко шагая, Джозеф Мердок направился к закрытым дверям конференц-зала, из-за которых уже звучал нараставший с каждой секундой многоголосый гул. Представители крупнейших телеканалов и газет в нетерпении обсуждали последние новости, еще неверные, на уровне слухов, и слишком невероятные, чтобы быть правдой, но еще более невероятные, чтобы оказаться ложью.