Адриан Д'Аже - Судный день

— Всего один раз. Мы с ним рыбачили на озере Атитлан в маленьком местном каноэ. Мой отец рассказал мне далеко не все. Трудно представить себе то, что им пришлось пережить… и еще труднее понять, за что именно. — Алета помотала головой и смахнула выступившую слезу. — Это и до сих пор остается великим вопросом без ответа, не так ли? Нацисты достигли громадной власти, но как могло получиться, что множество обычных немцев погрузились в эту же клоаку и вели себя как животные? Мой отец всегда страдал от страшных ночных кошмаров, но он был одним из немногих, кому удалось бежать из концентрационного лагеря. Одним из тех детей, которых спас архиепископ Ронкалли, бывший в то время папским нунцием в Стамбуле.

«Ага», — подумал О’Коннор.

— Фальшивые свидетельства о принятии католической веры?

Алета кивнула.

— В Ватикане хватает коррумпированных и жадных до власти кардиналов, но время от времени они все же выбирают Папой таких людей, каким был Ронкалли.

— Папа Иоанн XXIII, — согласился О’Коннор. — Один из воистину великих Пап. Именно по этой причине ваш отец был обращен в католичество?

— Он никогда не мог забыть доброту монсеньора Ронкалли, проявленную к нему в Стамбуле, и это был его способ отплатить ему за добро.

Они переключили свое внимание на «книги смерти». В каждой книге напротив фамилий колонками были записаны номера заключенных, их имена, точное время, дата и место смерти, а также способ умерщвления. Алета открыла книгу, на которой педантичным каллиграфическим почерком было написано: Totenbuch — Mauthausen 1.1.37–31.12.38.

— Мерзавцы, — выругалась Алета, когда через полчаса она дошла до длинного и важного списка фамилий.

О’Коннор перешел на ее сторону стола.

— Все они были убиты в один день… но с интервалами в две минуты, — сказал он, заметив странную закономерность во времени казней.

— На это имелась своя причина. — Алета с трудом сдерживала горечь в голосе. — Это был день рождения фюрера, и фон Хайссен отдал приказ, чтобы в течение полутора часов через каждые две минуты убивали по одному еврею.

«Нацисты, видимо, не довольствовались тортами ко дню рождения», — мрачно пошутил про себя О’Коннор.

Алета перевернула страницу и задохнулась, прикрыв трясущейся рукой рот. О’Коннор стоял у нее за спиной. Наверху страницы все тем же каллиграфическим почерком были записаны два имени.

Леви Эхуд Вайцман 20.4.38 14:02 Казнен

Рамона Мириам Вайцман 21.4.38 11:31 Умерла — медицинский эксперимент

— Я глубоко вам сочувствую, Алета, — сказал О’Коннор, положив руку ей на плечо.

— Спасибо. Теперь, по крайней мере, я знаю. Это своего рода облегчение.

Мысли О’Коннора вернулись к архивам ЦРУ и отцу Эрнандесу, агенту ЦРУ в Сан-Педро.

— А вы не знаете, фон Хайссена когда-либо привлекали к ответственности? — наконец спросил он.

Алета покачала головой.

— Насколько я знаю, нет.

— В конце войны Ватикан и ЦРУ работали совместно, организуя бегство фашистских военных преступников, которые были способны помочь им в борьбе с мировым коммунизмом. Некоторых из них, переодетых в сутаны, тайно вывозили по нелегальным каналам Ватикана, включая Адольфа Эйхманна и Клауса Барбье.

— Да, я знаю. Интересно, что на это сказал бы Иисус? — Алета снова подумала о лицемерии некоторых лидеров духовенства.

О’Коннор кивнул, вспомнив свой горький опыт пребывания в руках Церкви.

— Думаю, что, если бы Иисус был сейчас с нами, он сделал бы намного больше, чем просто перевернул столы менял в Банке Ватикана. Суть в том, что фон Хайссен был очень близок к Гиммлеру. ЦРУ и Ватикан могли рассматривать его как очень ценного агента.

— Вы думаете, что он мог находиться среди тех, кому удалось бежать?

— Вполне возможно. И очень многие из таких беглецов нелегально переправились в Центральную и Южную Америку, в том числе и в Гватемалу. Это, конечно, только догадка, но перед тем как отправиться в Вену, я провел некоторое время в архивах ЦРУ. Операция ЦРУ по тайной переправке людей называлась «Скрепка». У ЦРУ на берегах озера Атитлан был свой агент… отец Эрнандес.

— Я его помню! Это плохой человек. Когда вы упомянули о нем, я вспомнила, что он очень хорошо говорил по-испански, но у него был сильный европейский акцент, который вполне мог быть и немецким. Так вы думаете?..

О’Коннор пожал плечами.

— Я не знаю. Я не видел никаких конкретных доказательств того, что фон Хайссен и отец Эрнандес — одно и то же лицо. Но, судя по тому, что вы мне рассказывали, фон Хайссен провел немало времени в Гватемале перед войной. Если ему предоставили выбирать из стран Центральной и Южной Америк, он, скорее всего, отправился в те края, которые ему уже были знакомы.

— И если он на самом деле скрылся в Центральной Америке, он мог захватить с собой оригинальную карту майя на бумаге хуун . С точными показаниями компаса на том месте, возле озера Атитлан, — задумчиво протянула Алета.

— В любом случае мы не должны забывать и о таком варианте. Завтра мы выезжаем до рассвета и направляемся в Маутхаузен, причем поедем мы на машине. За поездами будут следить.

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния

Эллен Родригес отбросила темные волосы с загорелого веснушчатого лица и сделала звонок по одной из закрытых линий связи оперативной комнаты. Голос Брендона Грея, молодого и амбициозного начальника резидентуры ЦРУ в Берлине, звучал угрюмо.

— Как раз сейчас в новостях идет пресс-конференция, которую проводит полиция Франкфурта. Я перенаправляю это вам. Наш агент в венском поезде был убит.

— Тутанхамон?..

— Это Уайли лучше знать.

Уайли и Ларри Дэвис приехали одновременно через тридцать минут.

— Покажите видео, — скомандовал Уайли.

Родригес кивнула дежурному сотруднику, и на экране появился ролик новостей из прямого эфира «Ди Вельт», посвященный трупу, найденному на главном железнодорожном вокзале Франкфурта. Показана была только пресс-конференция, которую проводил первый старший комиссар полиции Франкфурта Франц Райнхард.

— Отвечая на ваш вопрос, замечу, что мы не можем быть точно уверены насчет места, где произошло убийство. — В качестве переводчика снова выступала Эллен Родригес.

— А приблизительно, господин старший комиссар? — Все вопросы исходили от молодой белокурой журналистки, протолкавшейся в первые ряды репортеров.

Райнхард терпеливо покачал головой. После сорока лет службы в уголовной полиции земли Гессен, большую часть из которых он провел детективом, какой-то юной газетчице было трудно сбить его с толку.

— Поезд направлялся из Вены и выехал оттуда в 10:40. Во Франкфурт он прибыл в 17:36, то есть почти через семь часов. По сути, убийство могло произойти в любом месте на протяжении этого пути.