Джеймс Хоран - Нужный образ

— Самые последние, — сообщил он. — Я раздобыл их на прошлой неделе в маленьком магазинчике старьевщика. Один из солдат Конфедератов — просто мальчишка с ружьем.

Он кивнул на выдвижной бар, но я покачал головой,

— Когда мы были молоды, и наша печень была железной, мы не могли себе позволить пить виски, — сказал он. — А теперь у нас так много виски, но печень требует сельтерской. Присаживайся, дружище.

Я опустился на мягкую софу, а он сел в кресло.

— Всю прошедшую ночь и весь сегодняшний день я только и слышу о вашем парне.

— И что вы думаете, Макс?

Он пожал плечами.

— Заявление это одно. Но есть у вас что-нибудь стоящее? — Он вытянул руку: — Без имен, пожалуйста.

— Это значительное дело, Макс. Будут проведены слушания в Конгрессе. Мы хотим, чтобы он работал в комитете.

— В каком?

— В подкомитете Джоунса по проблемам городов и коррупции.

Он откинул голову назад и взвыл, как будто его скрутила боль.

— Джоунс! Этот идиот! Со своими фальшивыми слушаниями о пистолетах, которые могли купить по почте и с рассказами, почему детишки принимают наркотики!

Он стукнул кулаком по руке.

— И никогда никто не скажет, что, может быть, вонючие трущобы, грязная работа и преступные боссы — это и есть ответ. Так нет! Они показывают карты с заштрихованными зонами, а Джоунс красуется, как Соломон {103} 103 СОЛОМОН — Царь Объединенного Израильско-Иудейского царства в 965–928 гг. до н. э. Сын Давида. Провел административные реформы, добивался централизации культа. При Соломоне был выстроен Иерусалимский храм. По 3-й Книге Царств, гл. 4:5-15, Соломон просил у Бога мудрости и стал одним из мудрейших царей. Соломону приписывают некоторые Библейские книги: Книга Притчей Соломоновых, Екклезиаст и Песнь Песней Соломона. , и говорит, что знает ответ!

— Макс, я знаю, что он болван, — произнес я, — но нам срочно был нужен комитет с вакансией.

Он подошел к бару и налил себе выпить:

— Скажи мне, слушания будет вести ваш парень?

— Его учит Джош. У нас достаточно материала, чтобы получать каждый день огромные заголовки.

— Да кому это нужно? — спросил он, усаживаясь. — Как насчет телевидения?

— Сенатор гарантирует ежедневное освещение, причем по всей стране.

— А если свидетели поднимут шум?

— Мы поступим с ними как люди Костелло. Уберем свидетелей со своего пути. Показания могут быть важными.

— В самом деле?

— Очень важными.

— Он произвел на меня впечатление той ночью в Лоуренсе. Я рассказал об этом кое-кому, и им понравилась эта история.

— Ты рассказал тем, кто имеет вес?

— А как же?

— Раскрою тебе один секрет, Макс. Келли и его сестра Лейси жили некоторое время в Лоуренсе.

— Жили в Лоуренсе? — спросил он, хмурясь. — Зачем?

— Они жили в трущобах.

— Ради трюка? — спросил он. — Для рекламы?

— Конечно, нет. Он отказался взять фотографа.

— Но это же трюк! — запротестовал он. — Сын и дочь одного из богатейших людей мира, бывшего председателя сенатского комитета по иностранным делам! — он недоверчиво развел руками. — Брось, дружище…

— Видимо, после стольких лет в политике нам уже трудно распознать искреннего человека, Макс, — заметил я.

Он некоторое время изучал меня, потом покачал головой.

— Я знаю тебя много лет, и если ты говоришь, что это правда, может, так и есть. Но тебе никогда не удастся убедить моих людей.

— Может, они забыли, как пахнут трущобы, Макс?

— Возможно, их жены и ходят в норке, а их башмаки сделаны на заказ, друг мой, но они никогда не забудут запах трущоб. Эта вонь будет оставаться в памяти до самой смерти.

— Что ж, тогда пусть поговорят с Келли, он может рассказать, как лучше всего бороться с крысами, а его сестра — как использовать керосин против клопов.

— Керосин, — повторил он. — Когда я закрываю глаза, я вижу, как его применяла моя мать. — Он резко поинтересовался: — Зачем ему это было нужно?

— Он сказал, что желает узнать из первых рук, что такое нищета. Он говорил, что это не узнаешь по книгам и памфлетам.

— Здесь в городе есть миллионы людей, которые могли бы ему все рассказать.

— Но в Лоуренсе он обнаружил нечто более важное, чем крысы и клопы.

Макс поднял руку.

— Это связано с политикой?

— Да.

— Не говори мне ничего. Если это секрет, а что-нибудь просочится, ты не сможешь мне доверять по-прежнему.

— Я меня нет причин не доверять тебе, Макс…

— То, чего я не знаю, мне не повредит. Это станет известно?

— Станет.

— И нам это понравится?

— Очевидно.

— Ну что же, оставим это пока. Когда вы все обнародуете, я свяжусь с вами.

Он плеснул в свой пустой стакан немного сельтерской.

— А как насчет Маллади?

— Келли не желает иметь с ним ничего общего. Он называет Барни позором американской политики.

— Ваш парень все более и более интересен. Предположим, старик захочет получить помощь от Маллади.

— Келли никогда не согласится.

— Этим он от него отличается…

— От сенатора?

— Мои люди его не выносят. Они говорят, он чуть было не уничтожил госдепартамент во время своих слушаний и расследований.

— Я могу тебя уверить, Макс, не все они там в госдепе были святыми и патриотами.

— Может, и не были. Но при всех неприятностях, что у нас были, нам не следовало действовать словно полицейский, который шныряет вокруг платной стоянки, мечтая оштрафовать кого-нибудь!

— Сенатор не использовал даже половины наших материалов. Обстановку нагнетал Так Ларсен.

— Может быть. Но люди забыли подробности — они помнят лишь заголовки!

Он помолчал.

— Ваши люди займутся Лоуренсом?

— И основательно, могу тебе это обещать.

— Там живет немало людей из моего профсоюза.

— Им должно понравиться, как действовал Келли. Вспомни, никто не просил его ехать туда. Он сделал это абсолютно добровольно. Это я и имел в виду, когда говорил о его искренности, Макс.

— Хорошо-хорошо. Он искренен. Согласен.

— Думаю, следовало напомнить это твоим людям.

— Но их не было там ночью. Все, что они знают — это то, что он сын сенатора. Очень богатый. И ничто в Конгрессе.

— Тогда посоветуй им смотреть телевизор.

— Да кто же его не смотрит? — сказал он с кривой улыбкой. — Джош Майклз, Финн, это сила.

— Это еще слабо сказано.

— Скажи, — неожиданно заговорил он, — что я такое слышал о какой-то организации в Лоуренсе?

Теперь была моя очередь соблюдать осторожность.

— Организация? Какая?

— Брось, дружище. Ты же осведомленный человек.

— Это ты у нас самый осведомленный человек, Макс.

— Ваш парень знает об этой организации? — его глаза впились в мои. — Некоторые из моих людей говорят, что Маллади беспокоится.

В политике всегда есть время, когда приходить, и когда уходить. Мне пора было уходить. Макс был на крючке, и я намеревался оставить его там.