Миклош Сабо - Тихая война

…А главное, что на самом ответственном участке — на австрийско-венгерской границе — новая организация была представлена коммунистическим деятелем. Это одна из самых печальных глав венгерской трагедии.

…На этом мы могли бы и остановиться. Само собой разумеется, Миклош Сабо не принял предложения американского сената и никогда не поехал бы в Америку, поскольку он получил задание от правительства Будапешта. Выполнив полученное задание, он вернулся на родину и, собрав все имеющиеся в его распоряжении данные в одной книге, напечатал ее, чтобы окончательно подорвать реноме венгерской эмиграции в лице своих соотечественников на родине. Тем самым он как бы закопал в землю будущее революционной эмиграции.

В настоящее время политическое будущее революционной эмиграции вновь находится в стадии возрождения, и потому сейчас в интересах восстановления репутации эмиграции необходимо проводить серьезную и глубокую работу. Правда, пять лет потеряно напрасно».

Да, эти пять лет, как констатирует Шуйок, были действительно потеряны, не только с точки зрения противника.

История развития Венгерской Народной Республики за эти пять лет — пример успешной борьбы трудового народа Венгрии за лучшее будущее своей родины. Венгерский народ смело вступил в бой с классовыми врагами и выиграл его. В Венгрии были построены основы социализма, и венгерский народ вступил в новый исторический период — период полного построения социализма. И на международной арене Венгрия добилась признания. Об этом, собственно, говорил Янош Кадар и в отчетном докладе ЦК на VIII съезде ВСРП, состоявшемся в ноябре 1962 года. Он заявил, что авторитет Венгерской Народной Республики и уважение к ней значительно возросли и за ее границами, не только среди ее друзей, однако сейчас даже наши противники вынуждены признать наши достижения, сам факт усиления нашего государства… Мечты контрреволюционной эмиграции о реставрации развеялись, а ее «вожди», записавшиеся на службу к империалистам, оказались на свалке истории.

В декабре 1958 года на заключительном этапе обсуждения так называемого «венгерского вопроса» выступил руководитель делегации Советского Союза в ООН В. А. Зорин, который кроме всего прочего сказал о том, что сейчас уже документально доказано, что в организации и подготовке контрреволюционного мятежа в Венгрии значительную роль сыграли американская и другие западные разведывательные службы… И если кто-то все еще сомневается, то он советует внимательно ознакомиться с текстом заявления, сделанного Миклошем Сабо на пресс-конференции, в котором названы точные адреса разведывательных центров Запада, деятельность которых была направлена против Венгрии и других социалистических стран, а также имена лиц, которые являлись инициаторами опасной для дела мира деятельности.

Состряпанный под эгидой ООН и разрекламированный перед мировой общественностью «венгерский вопрос», за которым скрывался дипломатический и идеологический поход против народной Венгрии, потерпел полный крах. Правительство Венгерской Народной Республики, возглавляемое Яношем Кадаром, вышло из этой борьбы победителем, завоевав себе за последующие за этими событиями три десятилетия большой международный авторитет.

Упомянутой Зориным пресс-конференцией моя служба, по существу, закончилась, однако передо мной стояла, так сказать, пассивная задача, заключавшаяся в сохранении государственной тайны.

Когда разведчик вступает на свою стезю, он понимает, что обязан не только выполнить полученное задание, но и быть готовым, если потребуется, принести любую жертву в интересах защиты родины. В случае успешного выполнения задания после благополучного возвращения на родину он долгие-долгие годы, а иногда и до конца своей жизни обязан молчать. Разведчик, вернувшийся на родину, попадает в дружественную среду. Его истинное лицо уже не вызывает сомнений, а вживание обеспечено.

Моя дальнейшая судьба сложилась несколько иначе, поскольку сложная политическая обстановка того времени требовала, чтобы мое возвращение на родину произошло как можно шумнее, на виду у общественности. По сути дела, я предстал не как разведчик, успешно выполнивший свое задание, а как политический эмигрант, осознавший свою вину, как политик, который был тесно связан с разведорганами Запада, с контрреволюционными организациями, как один из основателей «Венгерского революционного совета» в Страсбурге. Конечно, многие были уверены, что моя политическая деятельность за границей была враждебной деятельностью, направленной против ВНР. Следовательно, в этом качестве я, как политический эмигрант, мог рассчитывать только на прощение со стороны руководителей государства и всего общества, но вряд ли на принятие. Среди руководителей нашей страны и среди руководства министерства внутренних дел лишь несколько человек были в курсе моего истинного положения. Мне и членам моей семьи каждый день приходилось встречаться с людьми, которые знали обо мне только по опубликованным в печати материалам, на основании которых они меня и осуждали.

После пресс-конференции я начал работать как журналист. Написал несколько книг на основе политических документов, повести детективного жанра, а также сценарий художественного фильма «Свет за шторами», который стал одним из самых удачных венгерских детективных фильмов. И если первые мои книги были опубликованы без особого труда, то следующие за ними «пробивать» становилось все труднее и труднее, а затем и вовсе невозможно. Не могу сказать, что со мной не разговаривали, нет, в издательствах и на киностудии мне что-то обещали, просили писать, более того, даже подписывали со мной договоры, которые, однако, так и не были реализованы. Возможно, все это произошло потому, что меня сочли бесталанным. Но ведь все экземпляры книг, написанных мною до этого, были до последнего экземпляра распроданы, а кинофильм в Венгрии просмотрело более двух миллионов человек. Правда, кое-кому он показался противоречивым. Скорее всего, я попал между двух жерновов: многие люди, верные социалистическому строю, в своем большинстве отвернулись от меня, а те, кто в глубине души не питал ко мне симпатии, считали меня ренегатом и, возможно, презирали. Звучит это несколько странно, однако мое положение становилось все более трудным.

Тогда-то руководители государства, учитывая тот факт, что за долгие годы многие государственные тайны перестают быть таковыми, пошли на нарушение установившихся до этого традиций и обнародовали перед широкой общественностью мою легенду, которой я как разведчик пользовался с осени 1957 года, когда вернулся на родину в качестве политического эмигранта.