Михель Гавен - «Роза» Исфахана

— В машине насиделась, — отмахнулась Джин. — А ваши здоровы. Дочка перешла в выпускной класс. Они ни в чем не нуждаются, им регулярно выплачивают ваше жалованье. Просили лишь передать, что ждут вас и очень скучают. Если захотите передать ответ, скажете мне устно, а я сообщу Дэвиду.

— Да разве обо всем в двух словах скажешь, — вздохнул Тарани, снова опускаясь на табурет.

— Ну, если надумаете, сообщите перед моим отъездом. А теперь — к делу. — Джин раскрыла портфель. — Вот чертеж, технические характеристики металла и образец трубы, которую надо изготовить по заказу миссии, — выложила она содержимое портфеля на стол. — Надеюсь, вы справитесь. Взгляните.

Мастер развернул чертеж, пробежал глазами по бумагам.

— Да, вполне, — кивнул он. — Обычный старинный сплав свинца и олова, ничего сложного. Форма, конечно, нестандартная, придется вытачивать и подгонять, но меня это не пугает. Через два-три дня всё будет готово, ханум.

— Это поздно, — покачала головой Джин. — Мне надо уже завтра.

— Завтра?! — с недоумением взглянул на нее Тарани. — Отчего такая срочность?

— Дело в том, господин Тарани, что труба — не единственный и не главный мой заказ, — понизила голос Джин. — Мой приезд к вам связан в первую очередь с заказом вот такого маленького, как на крупных четках, — она изобразила размер пальцами, — свинцового шарика. Он должен быть раскручивающимся и полым внутри. И, конечно же, достаточно плотным — во избежание утечки из него гамма-радиации.

— Радиации?! — широкие брови Тарани подпрыгнули вверх.

— Именно, — кивнула Джин. — Это очень важное задание, господин Тарани. Очень. Я положу в этот шарик волосы умирающего от радиоактивного заражения человека, а вы потом должны будете передать его через своих товарищей в Ирак, на нашу базу. Вы поддерживаете с ними связь? Сможете передать?

— Да, — подтвердил он. — У нас есть договоренность для таких случаев.

— Прекрасно, — снова кивнула Джин. — Так вот этот шарик нужен мне именно завтра. Иначе послезавтра больной может умереть, и тогда вся моя затея окажется бесполезной. Сможете изготовить такой шарик? Ведь это не труба, это почти ювелирная работа…

— Согласен, работа тонкая, но думаю, что я справлюсь, — произнес Тарани твердо. — Не волнуйтесь, ханум, сделаю обязательно. Ради своих. Ради того, чтобы Иран снова стал свободной страной. Ради того, чтобы дочка когда-нибудь вернулась на родину и узнала, какая это красивая и прекрасная страна. И трубу тоже сделаю. Буду работать всю ночь, но к завтрашнему дню ваше задание выполню, обещаю.

— Спасибо, господин Тарани, — улыбнулась Джин. — Я почему-то и не сомневалась в вас. Впрочем, больше мне и рассчитывать-то не на кого. Но имейте в виду, Тарани, что задание это очень секретное и опасное. Формы, в которые будете отливать шарик, сразу уничтожьте. И главное, никому ни слова. Даже своим домочадцам. Вы ведь не хуже меня знаете, что с особой тщательностью здешнее «Министерство информации» отслеживает именно то, что связано с атомной программой Ирана. Малейшая оплошность, и вездесущие «министерские» агенты явятся с допросами и обысками. Поэтому повторяю: будьте, пожалуйста, предельно осторожны.

— Не извольте беспокоиться, ханум, я всё понимаю, — серьезно ответил Тарани. — И насчет слежки, и насчет радиации, и насчет секретности. И особенно — насчет опасности. Знаю: прижмут хвост, и пикнуть не успеешь. А мне ведь хочется снова увидеться с семьей. А если повезет, то и привезти её когда-нибудь сюда.

— За это мы все и боремся. Однако мне уже пора, — взглянула Джин на часы. — Сами понимаете: чтобы оставить заказ, много времени не требуется. И помните, господин Тарани: формально мы торопимся из-за срочности починки водопровода. Ведь жертвы землетрясения продолжают поступать ежедневно, а без воды во время операций врачам не обойтись. Это послужит оправданием вашей ночной работе. Всё. Я ухожу. — Она направилась к двери, Тарани последовал за ней. — Завтра приеду в это же время.

— Всё будет готово, ханум, — повторил он уверенно.

На пороге Джин остановилась, обернулась к мастеру, улыбнулась ему.

— Надеюсь, вы все-таки надумали передать своим что-нибудь на словах? Тогда я сегодня же отправила бы Дэвиду шифровку. Специально ради вас. Чтобы вас вдохновить, возможно.

— Передайте, что я… люблю их, — голос Тарани дрогнул. — Что помню… — Глаза его увлажнились, и он смущенно потупился. — И даже не то, чтобы помню… Нет, они постоянно вот здесь, — Тарани прижал руку к сердцу. — И всё время перед глазами. Ради них и ради моей дорогой Персии я готов рисковать жизнью. Ради будущих внуков готов сгинуть в тегеранской тюрьме. Так и напишите, ханум. Ну, а если погибну, — вздохнул он, — мое место займет кто-нибудь другой…

— Не нужно об этом думать, господин Тарани. Хотя помнить, конечно, нелишне. — Джин взяла его руку, ободряюще пожала её. — Я непременно передам ваши слова жене и дочери. А теперь сосредоточьтесь на задании, пожалуйста. До завтра.

Она спустилась во двор, села в машину. Тарани распахнул перед ней ворота. Выехав на улицу, Джин увидела, что окна всех соседних домов облеплены людьми. «Да уж, добровольных помощников у „Министерства информации“ хоть отбавляй», — невесело подумалось ей.

Машина медленно двинулась по узкой улице. Сзади бежали те же мальчишки с мячом. В зеркало Джин видела, как они строят ей гримасы. На окраине поселка ребятня отстала, и Джин облегченно вздохнула.

С холма спускалась осторожно, колеса тяжело проворачивали комья грязи. Отъехав от него километра на три, снова увидела зеленый автомобиль «наружки»: дожидался её в оливковой роще в низине. Разумеется, тут же пристроился сзади. По некоторым деталям дизайна Джин опознала в машине старый «мерседес», правда, без отличительной звездочки и решетки спереди. Она делала вид, что не замечает преследователей, но потом подумала: «Дело уже сделано, можно больше не деликатничать. Да и разве стала бы обычная женщина-врач из миссии Красного Креста обращать внимание на следующие за ней машины? Нет, конечно. Это только я, Джин Фостер-Роджерс, майор американского медицинского корпуса и агент ЦРУ, профессионально отмечаю подобные вещи. А в качестве доктора могу позволить себе даже остановиться где-нибудь на обочине. Якобы отдохнуть, например, или поболтать по телефону с подругой. Почему нет? Интересно, как поступят в таком случае преследователи? Остановиться явно не решатся, не столь глупы. Значит, проедут мимо. А впереди — развилка. И там я смогу уйти в объезд…».

Не подав предупреждающего знака (для Ирана это дело обычное, тут многие ездят как хотят, без соблюдения правил), Джин свернула на обочину и заглушила мотор. Достала мобильный телефон, чтобы позвонить Марьям в миссию. Зеленая машина сбавила ход, но останавливаться и впрямь вроде бы не собиралась (Джин исподволь наблюдала за ней в автомобильное зеркало).