Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

— Это тот человек, мама, — сказала она, осторожно взглянув на меня.

— Продолжай, — приказала Женевьева, — Мистер Клевенджер, как и все секретные службы США, знает о Гансе.

Момент был не очень подходящий, чтобы настаивать на своей невинности в отношении моих связей с официальными властями, и я просто ждал, когда Пенни продолжит.

— Ну, он, как и ожидалось, пришел с инструкциями. Правда, мне можно обо всем этом рассказывать?

Дженни сделала нетерпеливый жест.

— Мистер Клевенджер не простофиля, дорогая. Он уже давно догадался, что я развлекала его… с определенной целью.

Пенни состроила гримасу.

— Ничего себе развлечения! Твоя прическа, мамочка, выглядит как стог сена после урагана. — В ее голосе звучало презрение к неприглядным занятиям взрослых.

— Прошу, милая, обойтись без замечаний по поводу моей внешности. Итак, Ганс пришел, как мы договаривались…

— Да, мистер Рейтер пришел. Он сообщил мне то, что… вам, тебе следует знать и сделать, и как раз хотел уходить, когда послышался стук в дверь. Мистер Рейтер спрятался в шкаф. Я открыла дверь, притворившись, будто только что проснулась. Это оказался один из тех двух агентов, что нас преследуют.

Я спросил:

— Который постарше? Джонсон?

— Нет, тот, что без волос, похожий на скелет, — отвечая на вопрос, Пенни старалась не смотреть на меня. — Он не поверил, что я одна. Наверное, видел, как я впускала мистера Рейтера. Я… я так испугалась, мама. У него был пистолет, он оттолкнул меня и вошел в комнату. Я не могла его остановить. Заглянув во все уголки, он навел пистолет на дверцу шкафа, велел мистеру Рейтеру выйти и…

— И что дальше? — бросила Дженни, когда девочка смолкла.

— Не знаю.

— Как это не знаешь? — спросил я.

— Не знаю, и все! — запротестовала Пенни, — Н-не набрасывайтесь так оба на меня. Я н-не знаю, что было дальше.

Она шмыгнула носом и чуть не плача икнула.

— Тот американский агент не смотрел в мою сторону. Он… он был очень возбужден, когда приказывал мистеру Рейтеру выйти из шкафа, подняв руки и не делая лишних движений. Он не обращал на меня никакого внимания, и я просто выскользнула из комнаты и помчалась сюда рассказать вам. Больше я ничего не знаю, кроме того, что они еще там. Я бы увидела, если бы они вышли.

Вот так. Шах и мат джентльмену с губной помадой на носовом платке и глупым выражением на физиономии, то есть мне. Я пока много чего не понимал, и по-прежнему оставался вопрос — что за человек была моя страстная, веснушчатая, олеумная леди. Я не очень-то продвинулся в решении этой проблемы.

И еще этот новый аспект взаимоотношений «мать-дочь», который надлежало переварить и усвоить. До настоящего момента я принимал более и менее на веру трогательный фасад: «Дорогая мамочка» и «Пенни, милочка», но сегодня вечером он дал трещину. Что ж, семейная жизнь — это не всегда одни розы, и при данных обстоятельствах следовало ожидать кое-каких шероховатостей. Меня удивило не столько это, сколько разного рода признаки, свидетельствующие о том, что Дженни куда свободнее, чем я предполагал, посвящала дочь в домашние тайны и даже сделала ее сообщницей в своих связях с Рейтером.

Но все это было пустяками по сравнению с тем, что один из моих главных подопечных, мой ненаглядный, лелеемый убийца молодых девушек, сам Ганс Рейтер умудрился попасть в лапы агенту секретного ведомства США.

Мне было не совсем ясно, что, собственно, думает Ларри Фентон по поводу того, что он делает. Если только он не имел гораздо лучших, чем я думал, связей с местными властями, он был не в состоянии один произвести официальный арест на иностранной территории. С другой стороны, ему едва ли поручали вычеркнуть мистера Рейтера из списка действующих агентов и включить в список ушедших в иной мир. Такого рода поручения («контракты» по терминологии преступного мира) обычно доставались другому ведомству, к которому принадлежал я, а не он.

Если же Ларри имел в виду тихое похищение с последующим быстрым путешествием через границу, почему он, чтобы напасть на свою жертву, выбрал самый большой отель в самом большом канадском городе? Темная аллея или тропинка в сельской местности казались более подходящими. Возможно, Рейтер рассуждал подобным же образом, когда рискнул идти сюда.

Все это, впрочем, не имело значения. Приходилось смотреть в лицо мрачному факту: Гансу угрожала серьезная опасность.

«Ему не должны причинить вреда, — сказал Мак, — Они должны добраться до цели, и ты сделаешь все, чтобы помочь им в этом».

Мак дал мне незаполненный чек со своей подписью, и было очень похоже, что мне придется проставить цифру и предъявить его к оплате.

Дженни не заламывала руки и не теряла времени попусту, вопрошая, что ей делать, — у меня, во всяком случае. Короткий взгляд, брошенный в мою сторону, не был взглядом любовницы, а, скорее, быстро соображающей женщины, которая пытается оценить различные факторы в трудной ситуации. Последовало молниеносное совещание (шепотом) между мамой и дочкой. Пенни отыскала залетевшую под кровать белую туфлю на высоком каблуке и поставила ее рядом с такой же, стоявшей на коврике. Дженни впрыгнула в туфли и направилась к двери, приводя по дороге в относительный порядок свою прическу. Девочка, словно тренированный щенок, держалась сбоку. Когда я двинулся следом, обе обернулись, и было любопытное сходство между двумя парами глаз (одна в очках, другая — без), смотревших на меня, как на досадную помеху, с которой, к сожалению, ничего нельзя поделать. Мне, впрочем, подумалось, что впоследствии могут потребоваться какие-нибудь правдоподобные объяснения моей любознательности.

Сейчас, однако, на очереди стояли проблемы другого рода. Недостаточно просто вытащить Ганса из западни. Следовало сделать это так, чтобы ни он, ни его сообщник в юбке не увидели в моем поведении ничего подозрительного. И еще Джонсон! Но о нем я мог подумать позже. Может быть, удастся подействовать через Вашингтон и отозвать его прежде, чем он станет реальной помехой.

В настоящий момент главная моя забота состояла в том, чтобы сплавить предстоящую акцию спасения (если таковая мне удастся) двум наиболее заинтересованным в ней лицам. Я должен незамедлительно придумать убедительную причину, почему такой, казалось бы, патриотически настроенный гражданин, как Дэйв Клевенджер, вдруг захотел по своей воле впутаться в международную склоку лишь для того, чтобы помочь людям с весьма сомнительной репутацией. Надо придумать такую причину, которая наконец произведет надлежащее впечатление на Дженни, до настоящего времени оставлявшую без внимания все мои героические усилия. И самого Ганса я тоже должен был убедить в моем дружелюбном и неофициальном статусе, а он, скорее всего, не был человеком, чье сознание может быть затуманено благодарностью, что бы вы там для него ни сделали.