Овидий Горчаков - Американский синдром

А деньги в банке. И сегодня он напьется, чтобы избавиться от вкуса пепла во рту.

С приходом к власти президента Рейгана, поклявшегося покончить с «вьетнамским синдромом» и вернуть Америке всю ее силу, гордость и решимость, Джеффри Мак-Дональд решил, что висевший над ним дамоклов меч висит не на волоске, а на стальном тросе, что будущее его обеспечено. Он придерживался этого мнения и после того, как Бернард Сегал сообщил ему, что судья Брайан под давлением Кассаба добился в условиях «междуцарствия» (пока Рейган, приняв бразды правления от Картера, еще не занялся своими реформами) указания министерства юстиции апелляционному суду в Ричмонде пересмотреть свое решение по делу Мак-Дональда.

— Ты, Берни, вижу, опять захотел выудить у меня денежки! — ответил он ему грубо и оскорбительно.

8 декабря Верховный суд заслушал на своем заседании доктора Мак-Дональда. Его показания были исполнены, как он полагал, законной горечи и благородного негодования за несправедливые преследования на протяжении двенадцати лет. Он выражал уверенность в том, что высший суд страны наконец его полностью оправдает и оградит от этих незаконных преследований. Он также призывал высокий суд содействовать всемерному розыску истинных преступников, убивших его семью. Этому преступлению, патетически воскликнул он, нет и не может быть никакого прощения. Имя одного из участников убийства, заявил он, известно: это Хелена Стэкли. Она знает имена других убийц и должна назвать их, чтобы они понесли должное наказание. Зуб за зуб, око за око. Бернард Сегал заверил его, что он был в ударе, с самого начала взял правильную ноту, включил на полную мощь свое неотразимое обаяние, а главное, прекрасно произнес речь, написанную от начала до конца им, Сегалом. Особенно убедительно прозвучало его сообщение, что он затратил все свое состояние — четверть миллиона долларов — на оплату адвокатов, но это никак не значит, что он, Мак-Дональд, может затянуть расчеты с ним, Сегалом, его ангелом-хранителем.

Ободренный Мак-Дональд деньги адвокату не уплатил, а на радостях ухлопал как раз 250 тысяч долларов на покупку виллы на лыжном курорте в Мамонтовых горах и на изумительного кроваво-красного «ягуара», за который он отдал еще свою прежнюю машину.

— Этот «ягуар», — ядовито заметил Берни Сегал, бегло осмотрев чудо автомобильной техники, — очень понравился бы Кимберли и Кристине. Подумать только: Кимми было бы сейчас семнадцать, а Кристи — четырнадцать с половиной!..

Глаза Мак-Дональда блеснули холодной сталью.

— Что делать! Зато этот «ягуар» очень по сердцу Рэнди.

Рэнди Ди Маркуит — так звали двадцатилетнюю студентку Лонг-Бичского университета, секс-бомбу в пятьдесят мегатонн, на которой Мак-Дональд собирался жениться. Он условился с Рэнди, что у них будет двое сыновей — только сыновей, а не девочек. 8 марта он закатил банкет для самых влиятельных, полезных и нужных своих друзей — зеленоберетчиков, медиков, мафиози. Присутствовал шеф полиции Лонг-Бича. Сегала он не пригласил. Банкет прошел великолепно. Но Мак-Дональд жалел, что пригласил на него мать. Впервые за всю жизнь подвела она его. Весь вечер не притронулась она ни к чему — ни к вину, ни к богатой снеди. Бледная как смерть, смотрела она все время на жениха и невесту, и в глазах ее был ужас…

Всему наперекор, всем чертям назло, жених веселился вовсю, влюбленно глядел на невесту, поднимал тосты за жизнь и за любовь, за свою избранницу, за верность друг другу по гроб жизни, за сыновей, которые будут им радостью и утешением в старости. На свадьбу он отвалил 40 тысяч долларов.

30 марта сыграли свадьбу. Снова были влиятельные гости. В католической церкви мать едва не упала в обморок.

— Гробы, гробы, — повторяла она, словно галлюцинируя, — три гроба… Колетт, Кимби, Кристи… — Ее пришлось вывести. Пытались усадить в «ягуар». — Кровь, кровь, проклятье крови! — с плачем причитала она, упираясь, со страхом глядя на кроваво-красного «ягуара».

Не дамоклов меч, а «кабар», кинжал зеленоберетчика, висел над головой убийцы. Не стальной трос, а тоненький волосок с головы ребенка поддерживал его…

Власти не могли допустить в 1970 году — это Мак-Дональд тогда рассчитал правильно, — чтобы прогремело дело офицера-зеленоберетчика, да еще врача, в год расстрела студентов Кентского университета и колледжа Джексона, год камбоджийской авантюры Никсона, год начала суда над ми-лайским убийцей лейтенантом Колли! Но «уотергейтский урок» Никсона, который считал вполне возможным и необходимым покрывать любые злоупотребления, заметать под ковер любые преступления, не пропал даром для его преемников, порешивших, что прикрывать можно только то, что можно покрыть без особого риска, заметать под ковер можно только то, что никогда не проступит наружу кровавыми пятнами.

Покровители Мак-Дональда периода вьетнамской войны за двенадцать прошедших лет ушли со своих постов. Новых людей мало интересовала судьба убийцы-зеленоберетчика. Годы сняли остроту проблемы для чести армии и «зеленых беретов» — так казалось новым людям, пораженным сразу «вьетнамским и уотергейтским синдромами». Они не были в ответе. Да свершится закон!

31 марта 1982 года, когда Мак-Дональд еще нежился на брачном ложе с молодой женой, шестью голосами против трех Верховный суд постановил: поскольку нарушения конституционных прав Джеффри Мак-Дональда на скорый суд не было, решение об отмене приговора суда аннулируется. Не прошло и часа, как это постановление было доведено до сведения судьи Дюпре в Роли. Судья, кряхтя, подписал ордер на арест Джеффри Р. Мак-Дональда. Сделал он это с величайшим удовольствием: наконец-то эти олухи в апелляционном суде получили по шапке. Будут знать, как отменять его приговоры! Этот изверг Мак-Дональд получит теперь по заслугам, как и его нахальный адвокат Сегал! И главное — теперь обеспечено переизбрание его, Дюпре, на новый срок. Жаль, конечно, что нельзя из-за гнилого либерализма казнить этого изверга, опозорившего зеленый берет.

Чтобы отпраздновать свою победу, Дюпре достал из заднего кармана брюк серебряную фляжку и отпил несколько могучих глотков. Судья Дюпре принадлежал к той легендарной поводе старосветских судей, которые заказывали на завтрак бутылку бурбонского и кровавый бифштекс, причем бифштекс отдавали своему бульдогу, натренированному ловить негров.

У Берни Сегала всюду были свои люди, особенно в Вашингтоне. Один из них, служащий Верховного суда, уже успел позвонить ему на его филадельфийскую квартиру:

— Главный судья Уоррен Бэргер сам настоял на этом решении. Ваш клиент не понравился ему с самого начала. Он назвал его лживым наглецом, а его затянувшееся дело — позором американского правосудия. И тебя крыл почем зря…