Татьяна Устинова - Отель последней надежды

— Ты только посмотри на себя, жалкая, страшная обезьяна! — сказала она с презрением. — Ты не женщина! Ты хавронья!

— Кто?! — удивился Уолш.

— Ты жрешь как свинья, — продолжала Марья Максимовна. — Ты работаешь как лошадь и жрешь как свинья! Ты даже не смогла удержать мужчину!

— Вы тоже не смогли, — прохрипела Надежда. — Хотя вы были женщиной! Вы были женщиной, а сейчас вы чудовище! И я сочувствую вам.

Старуха завыла и бросилась к дивану, но Уолш перехватил ее и легко толкнул на стул.

— Откуда ты узнал? — равнодушно спросила Надежда.

— Сведения о твоем дедушке можно быстро получить в Министерстве иностранных дел, и я их сегодня получил. Ты мне сказала, что он был дипломат, и это все очень упростило. Про ключи мне сказал твой муж. Про внучку in law я догадался, когда встречался с ним, кроме того, я ее видел, и она сказала, что может его позвать. Когда у людей особенные отношения, это сразу видно. То, что она родственница твоей соседки, я выяснил, когда собирал данные на него. Письма, которые он получал и которые ты никогда не видела, опускали в почтовый ящик в тот момент, когда он входил в дом, чтобы Павел мог их забрать, а ты нет. Значит, человек, который опускал их, видел, как он входит. Ни на одном из них нет почтового штемпеля. Образца ее почерка, — он кивнул на Марью Максимовну, — у меня нет, но и так все ясно.

Надежда с трудом кивнула. Старуха прикрыла глаза.

— И что теперь? — спросила Надежда после долгого молчания.

— Теперь я должен найти в твоей ванной ключ от лифтов, — сказал Уолш. — Я его потерял, а без него президент Соединенных Штатов никак не может приехать в гостиницу «Англия».

Максим Вавилов достал из коробки очередной носовой платок и сунул в руки плачущей женщине. Она плакала, наверное, уже минут сорок, а он только и делал, что подавал ей платки.

— И вы представляете, — заговорила она, громко высморкавшись, — вы представляете, ничего! Ни звонка, ни письма! И ребенок спрашивает, а я? Что я ему могу сказать?! Уехал в командировку наш папочка! Один раз только и позвонил! Я ему — с ребенком поговори, уродина! А он мне — некогда! Некогда ему!

Она опять заплакала, и Максим достал из коробки следующую салфетку. Скомканные мокрые салфетки она складывала в кучку, и кучка выросла уже довольно значительная.

— Значит, с тех пор, как в начале лета вы расстались с мужем, он не приезжал и позвонил только один раз?

— Ну да! — горестно сказала бухгалтерша Ира. — Скотина он последняя!

Она посмотрела на Максима Вавилова и неожиданно выпрямилась, а до этого все сидела сгорбившись. Она вдруг выпрямилась, поймала свое отражение в стекле посудного шкафа и зачем-то поправила букли. У нее были сильно накрученные светлые волосы, ярко-красная помада и оранжевый лак на ногтях.

Наведя таким образом красоту, она вдруг улыбнулась Максиму и спросила, не хочет ли он кофе. Он сказал, что не хочет.

— Слушайте, а вы правда по алиментам?..

— Я?! — переспросил оперуполномоченный. — Я, конечно, по алиментам!

— А как же вы по алиментам, если мы даже на развод не подавали?

— А я заранее, — объяснил Максим туманно и добавил быстро:

— А вот в тот единственный раз ваш муж сам вам звонил или вы ему?

— Да что же это я ему буду звонить, когда он, кобелина, с какой-то лахудрой от меня гулял?! Не стану я ему звонить! Ни за что не стану!

— Значит, он звонил?

— Он.

— А что он сказал?

— Сказал, что все у него нормально и чтоб я ему не звонила. Он на новом месте вроде бы уже, и все у него хорошо! У него-то хорошо! А я тут одна с ребенком! — И она опять собралась заплакать. Красная помада чуть размазалась вокруг рта, и она вытирала губы осторожно, берегла помаду.

— Ну, ну, — глупо сказал Максим Вавилов. — Вы так не переживайте.

— Да я за ребенка переживаю! Муж-то мне что? Я себе таких сколько хочешь найду! — И сквозь слезы она улыбнулась зазывной улыбкой.

Максиму было ее жалко. Он не очень понимал, каким образом Катя Самгина могла подружиться с такой несуразной девкой, как эта бухгалтерша, а в том, что она несуразная, он нисколько не сомневался.

Невыглаженное белье было свалено в кресле, и она скинула его на пол, когда предлагала Максиму сесть. Унылая пыльная штора висела прямо посередине окна, и таким образом получалось, что окно как бы и не открыто и не закрыто, и света попадало мало, скудно. Из пепельницы торчали обведенные помадой окурки, которые туда не помещались, и их приходилось заталкивать. От обилия помады казалось, что их курил вампир. В открытую дверь спальни была видна разобранная постель, а возле нее на полу чашка и дамский роман. На диване были разложены какие-то бумаги и валялась выпотрошенная сумка. Содержимое ее было раскидано вокруг — видно, хозяйка что-то в ней искала и никак не могла найти.

— Да мне и мать говорит, чтоб я его бросила на фиг! — бодрым тоном сказала Ира после короткого молчания. — А я и думаю, чего я так страдаю-то?

— А вы страдаете?

— Вот когда вы своими глазами увидите, как ваш родной муж другую в постель укладывает, вот тогда я посмотрю на вас! Впрочем, вы, мужики, все кобели! У вас есть жена?

— Нет, — признался Максим Вавилов. — А с Катей Самгиной вы хорошо знакомы?

— С девчонкой-то этой питерской? Да ничего, хорошо. А почему вы спрашиваете? Или.., она тоже?! С Колей моим?! Нет, вы говорите, все говорите, всю правду, не жалейте меня!

— Да ничего подобного! — возмутился Максим Вавилов. — Просто она у нас тоже.., на алименты подала, вот я и спрашиваю.

Бухгалтерша посмотрела на него недоверчиво и махнула рукой. Прямо перед его носом.

— Ой, да ладно! Какие у нее алименты, у нее и детей-то нет никаких! Она молодая еще! И с мужем она давно развелась, он ей тоже изменял, она мне сама рассказывала! Только ей фоток не присылал никто, она своими глазами увидела! Приехала домой, у них там на телевидении монтаж, что ли, ночной отменили. Ну, она и вернулась неурочно, а там — на тебе! Лежат голубки в ее постельке! — Она помолчала и добавила с некоторой гордостью в голосе:

— Мы ведь все на телевидении работаем, вы знаете?

— Знаю. — Картина Катиного возвращения домой очень ясно представилась ему, и, спеша от нее отделаться, он задал следующий вопрос:

— А фотографии, которые вам прислали? Они у вас?

— У меня. Такая гадость! Но я специально оставила, чтобы на суде было что предъявить!

Максим подумал.

— Вам.., в первый раз такие прислали?

Женщина окинула его насмешливым взглядом.

— Вы что, товарищ судебный исполнитель? Думаете, что мне каждую неделю шлют?!

— Нет, нет, — заторопился Максим, — просто я не понимаю, зачем их вам прислали.

— Как зачем?! — поразилась бухгалтерша. — Чтоб я знала, кто такой мой муж из себя! Чтоб я знала, какой он кобель безродный и скотина неблагодарная!