Дмитрий Петров - Призрак киллера

Щелкунчик задумался. Пожалуй, нет, у него нет на это времени. Операция с генеральным директором входила в свою завершающую фазу. Он уже все придумал, рассчитал, и теперь оставалось лишь осуществить блестящий замысел.

— Нет, — сказал он. — Я не смогу. Дела, сама понимаешь. А почему ты приехала сюда на поезде, а улететь хочешь самолетом? Для разнообразия?

— По двум причинам, — улыбнулась Нина, присаживаясь на кровать и начиная одеваться. — Во-первых, поезд уходит в полдень. Сейчас девять тридцать.

— Ну вот и прекрасно, — заметил Щелкунчик. — Ты как раз успеешь. Билеты наверняка есть. А даже если и нет, тебе с твоим журналистским удостоверением наверняка дадут билет из брони.

Кстати, он тут же вспомнил, что не обнаружил в сумочке удостоверения журналиста… От какой газеты она журналист? Или из журнала? И где удостоверение? Но не скажешь ведь, что обыскивал сумочку и ничего не нашел…

— Дело не в этом, — поморщилась Нина. — Просто у меня есть план… Я хочу повидать господина Чернякова перед отъездом.

— Зачем? — изумился Щелкунчик.

— А так, — усмехнулась женщина, натягивая трусики и деловито похлопывая себя по ягодицам. — Мне хочется посмотреть на его физиономию, когда он увидит меня живую. Кстати, заодно я буду иметь возможность убедиться, говорил ли ты правду про попытку моего убийства или нет. В конце концов, откуда мне знать — может быть, ты все это придумал, чтобы затащить меня в постель? — Она лукаво улыбнулась.

— А разве тебе не понравилось? — поддерживая игривый тон, спросил Щелкунчик.

— Нет, отчего же, — кокетливо засмеялась Нина, не опуская глаза, а, наоборот, прямо глядя ему в лицо. — Я получила большое удовольствие. Уже давно мне не было ни с кем так хорошо, как с тобой… Но дело есть дело. Если Черняков действительно хотел меня убить, то он не сможет сдержать удивления при моем появлении. Какой бы он ни был сдержанный человек, но как-то это проявится, в какой-то форме… И если я увижу, что это действительно так, это будет многое означать. Так что я должна его повидать хотя бы мельком.

— Похоже, тебя не очень-то удивляет тот факт, что Черняков мог хотеть убить тебя, — сказал Щелкунчик. — Тебя что, часто хотят убить?

— К счастью, нет, — засмеялась Нина. Она встала на каблуки и пружинисто прошла по комнате к платью, которое сбросила вчера вечером в кресло. Казалось, она сама любуется своей красотой и предлагает Щелкунчику любоваться тоже… — Просто в той ситуации, которую я разрабатываю, много разных опасностей. От Чернякова я этого не ожидала… Ну что же, значит, он сам раскрылся. Теперь я знаю, кто он такой.

— Ты, конечно, так и не хочешь рассказать мне обо всем? — спросил на всякий случай Щелкунчик.

— О чем? — хихикнула Нина, натягивая платье через голову и приглаживая влажные еще после душа волосы.

— О том, что ты здесь делаешь и какие переговоры ведешь, — ответил Щелкунчик. — Судя по тому, что тебя хотели убить, да еще таким затейливым способом, — это не простая журналистская поездка. Разве не так? Ты могла бы рассказать обо всем мне, и мы вместе подумали бы, как быть… Вдруг я тебе смогу что-то посоветовать?

— А ты? — вдруг спросила Нина. — А ты сам?

— Что я сам? — не понял Щелкунчик.

— А ты сам не хотел бы рассказать мне о себе? — сказала Нина, улыбаясь и пристально глядя на него. — Что ты здесь делаешь? Зачем ты сюда приехал? Только не повторяй этих глупостей о том, что ты — мелкий и неудачливый бизнесмен. Это годится для администрации гостиницы.

— Но это так и есть, — пожал плечами Щелкунчик и в который уже раз подумал о том, что то ли он плохой конспиратор, то ли ему все время попадаются очень проницательные люди…

— Вот видишь, — закончила Нина, вновь покачав головой. — Ты не хочешь сказать правду о себе. Так почему же ты хочешь этого от меня? Давай переменим тему разговора. Ты проводишь меня в аэропорт во второй половине дня, когда я вернусь от Чернякова и буду готова уезжать?

— Все-таки нет, — отказался Щелкунчик, и тогда Нина подошла к нему и обняла за шею.

— Мы еще увидимся с тобой? — спросила она и обдала его запахом своей косметики.

Что он должен был ей ответить? Конечно, нет, если говорить правду. Понравилась ли она ему? Взволновала ли она его как женщина? Да, и еще раз да. Если бы не так, он не лег бы с ней в постель. Он уже давно не мальчик и умеет держать себя в руках.

После стольких лет прожитой жизни, после всего, что с ним случалось за это время, Щелкунчик уже точно и твердо знал про себя — женщина может ему нравиться, может привлекать его, потому что он живой человек, но все это ровно ничего не значит.

Просто так соблазнить его невозможно, он слишком хорошо научился держать себя в руках. Он — не прохвост и не соблазнитель. И не сладострастный павиан, готовый возбудиться в любую минуту, стоит перед ним показаться красивой женщине. Нет, он слишком много пережил и слишком много повидал на своем веку, чтобы все было так просто.

Если он вчера бросился к этой женщине, если мог заниматься с ней любовью почти всю ночь — это неспроста. Если у него отказали «тормоза», ставшие частью его натуры, — это не было случайностью. А значит — да, он влюбился в эту женщину, он почувствовал к ней что-то особенное, то, чего уже давно ни к кому не испытывал. А разве это не называется влюбленностью?

Но… Но… Но!

Есть твердые принципы, которыми невозможно пренебрегать. Он вообще не должен был приближаться к Нине, пока у него есть «дело». Это — железный принцип, нарушение которого стоит очень дорого. Иногда — жизнь.

«Пока я занимаюсь «делом», — говорил себе всегда Щелкунчик, — у меня не может быть никаких не то что связей, но даже контактов…» Он должен был тихо сидеть в этом городе, тихо сделать свою «работу», а потом так же тихо исчезнуть. И никаких знакомств, никаких связей. Ничего, что могло бы кому-то напомнить о нем.

Они с Ниной встретились тут, в Синегорье… Через пару дней произойдет событие, которое станет известно если не всей стране, то, во всяком случае, всем заинтересованным лицам. Убийство генерального директора Барсукова будет тщательно расследоваться. Будет собираться по крупинкам любая информация — это Щелкунчик мог заранее предсказать.

Никто не должен связать его с тем, что тут произойдет. Никто, и эта женщина в том числе.

Если уж так случилось, что он вдруг совершенно неожиданно для себя изменил своим принципам, то пусть эта связь немедленно и навсегда оборвется. Никаких контактов больше.

Тем более что Нина явно имеет какую-то тесную связь с комбинатом, она имеет какое-то отношение к тому, что тут происходит. Когда она узнает спустя несколько дней о том, что убит Барсуков, она, несомненно, станет думать о том, кто мог это сделать. А что, если она вспомнит о Щелкунчике, своем столь странном знакомом? А что, она может. Она — проницательная женщина. Да и журналист ли она вообще?